***
Это утро могло бы стать отличным, ведь в последнее время Миллс не только могла не соблюдать режим сна, так еще и стала высыпаться, если б не одно НО. И это НО лежало на соседней подушке. Точнее сказать, это НО было слишком близко. Настолько близко, что спина Реджины отчетливо чувствовала тепло чужого тела, а на ее талии плотно смыкались чьи-то руки. В любой другой ситуации женщина, вероятно, сразу узнала бы свои руки или же выкинула это НО в окно, прежде чем разбираться «кто, зачем и как», но не сейчас. Сейчас она была, мягко говоря, в шоке, от того, что кто-то посмел залезть в ее постель. Затаив дыхание и стараясь быть максимально осторожной, блондинка попыталась выбраться из объятий, не разбудив этого наглеца. А то сбежит же гад! Когда Реджина практически оказалась на свободе, это существо зашевелилось, а после, издав дикий вопль, скрючилось на кровати, от чего женщина отскочила к ближайшей стене, прихватив с собой светильник с тумбочки. - Блять, как можно было выписаться и отказаться от таблеток?! – взвыла Свон куда-то в потолок, рефлекторно держась за повязку. Немного отдышавшись, брюнетка опустила голову и пробежала взглядом по кровати – Еще и уснуть умудрилась… И, кажется, проспала – проведя рукой по смятой простыни, Эмма подняла взгляд, замечая Реджину, которая выставив светильник перед собой, пыталась слиться со стеной – О, так клешни и впрямь исчезли? Миллс опасливо выглянула из-за светильника, оценивая происходящее. Либо у нее были слуховые, а теперь еще и зрительные глюки, либо Эмма Свон действительно сидела на ее кровати и расстегивала пуговицы на своей рубашке. Женщина наконец-то отошла от стены и, поставив светильник на место, скрылась в ванной. Ополоснув лицо водой, блондинка уставилась в зеркало, будто оно могло дать хоть какие-то ответы. В голове отчаянно крутились шестеренки, пытаясь выдать хоть одно объяснение тому, что здесь забыла чертова Свон. Как она сюда попала? Тут ответ очевиден. Ее провела Руби. Но зачем? Очередная идиотская идея по снятию проклятья? Или наоборот очередное проклятье? Этого только не хватало! Хотя нет, она что-то говорила. Кажется про таблетки… Или про сон… Может о снотворном? А еще что-то про клешни. Да, точно, про клешни! Реджина опустила взгляд на свои руки, которые крепко держались за раковину, будто женщина собиралась повиснуть на ней. Глаза наполнились слезами радости, хотелось прыгать от счастья и визжать, как малолетка, при виде своего кумира, но женщина не могла себе такого позволить. И как она могла не заметить, что избавилась от этих ужасных клешней? Наконец-то она вновь сможет жить нормально, а не опираясь на Руби. Вытерев слезы, женщина еще раз ополоснула лицо, прежде чем вернуться в комнату. - Ну, наконец-то – пробурчала Эмма, поворачиваясь к блондинке – Можешь с этим что-нибудь сделать? – она указала на зашитую рану, на которой были видны кровоподтеки. Миллс постаралась выразить на своем лице безразличие, недовольство, ненависть, да хоть что-то отрицательное в сторону брюнетки, но радостно светящиеся глаза безоговорочно выдавали ее. Женщина и подумать не могла, что когда-нибудь не сможет справиться с эмоциями, вызванными такой мелочью. - Реджина, давай ты вылечишь мне руку, а я тебя завтраком угощу? – улыбнулась Свон – И, знаешь, возвращайся уже домой…***
Хоть семидневный забег по возвращению расположения Реджины и начался столь радужно, к вечеру настроение в их доме было кардинально противоположным. Да, Миллс вылечила руку Эммы. Да, она не отказалась от завтрака в компании Свон. И да, она вернулась домой, ведь это, черт возьми, ее дом! Но разве это хоть что-нибудь значит? Совершенно бесконтрольная радость, под действием которой женщина, кажется, была готова свернуть горы и совершить какой-нибудь подвиг, причем совершенно неважно для кого, хоть для первого встречного, давно стихла, и ее место заняло безразличие. Миллс надеялась скрыться в своем кабинете, обложилась всевозможной документацией и отчаянно пыталась сосредоточиться на работе, которую Свон крайне сомнительно выполняла все эти дни. И это было вовсе не для того, чтобы исправить все, что натворила псевдо мэр, а для того, чтобы отвлечься. Да, ей действительно необходимо было отвлечься. Блондинка думала, что за время, проведенное в самовольной изоляции, она приняла все необходимые решения, но это оказалось не так. Один взгляд на Свон разрушил, кажется, все ее мысли. Женщину пробирала жгучая злость, причем не на сидящую напротив, а на саму себя. За те чувства, что разгорались внутри. За те мысли, что все чаще посещали ее белокурую голову. За то, что хотелось избавиться от этой чертовой Свон, как от невидимой, но крайне назойливой мухи, чтобы больше не чувствовать, не думать, не подпускать так близко. Будучи Королевой, она так и делала. Сразу избавлялась от проблем любого характера. Нагрубил? Умер. Не понравилась еда? Можно сжечь дом бедолаге, желательно вместе с ним. Не вышел мордой? Превратила в таракана и раздавила. Посягает на сердце? У Королевы его нет. У Королевы нет чувств, только ненависть. Ко всему миру, а особенно к одной неприятной девочке, которая, между прочим, выросла. Реджина отчаянно избегала любых чувств, позволив их себе лишь в отношении Генри. Раз за разом, словно вырезая на сердце очередную розу, женщина прекращала любые зарождавшиеся отношения. Точнее, она позволяла человеку обожать себя, ровно до тех пор, пока сердце не начинало колоться. После, он либо отправлялся к Аиду, либо становился игрушкой. Глупой собачонкой, готовой исполнять любые приказы своей хозяйки, лишь бы получить заветный приз. Такие игрушки почти всегда вызывали отвращение, а сердце успокаивалось. Но сейчас она не могла так сделать. Она уже давно не та Злая Королева, да и вроде как перешла на сторону добра. Генри бы возненавидел ее, если бы она вообще осталась жива после уничтожения Эммы в ее темноволосом теле. Да и жители, во главе с Прекрасными, вновь ополчились бы. На этих полоумных, в принципе плевать. Не в первой уже. Но вот возвращаться к прошлой жизни не хотелось. - Реджина, ты меня вообще слушаешь? – недовольный голос Свон вырвал женщину из раздумий – Я, конечно, понимаю, что этот вопрос тебе не нравится, но можно же хоть как-то отреагировать – бурчала брюнетка, скрестив руки на груди. Миллс тяжело вздохнула и притянула к себе еще одну папку с бумагами, желая показать, что не намерена разговаривать. И что этой надоедливой вообще нужно? Уже минут пятнадцать тарахтит и никак не может понять, что ей лучше уйти! Может закинуть ее домой к Прекрасным? Должно получиться забавно. Или может… Свон резко развернула кресло, в котором сидела женщина, и, уперев руки в его спинку, уставилась на Реджину. Слишком близко. И неожиданно. Миллс была похожа на испуганного зайчонка, которого загнал в угол хищник. Ее взгляд метался, сердце бешено колотилось, а руки крепко прижимали к себе папку с документами, будто она являлась последней защитой. - Повторяю еще раз – вздохнула Эмма – Мне нужен пароль от твоей карточки, чтобы сходить в магазин. Ибо мою карточку, позвонив в банк, заблокировала Мери Маргарет, когда заметила, что ты ею расплачиваешься, когда меня в городе совершенно не было видно – на одном дыхании выдала брюнетка, отстраняясь. Миллс, коротко кивнув, вернулась к столу и дрожащей рукой вывела необходимые цифры на клочке бумаги, а после протянула его Эмме. Блондинка не могла понять, что вообще с ней происходит и откуда взялся этот страх, но понимала, что так быть не должно.