***
8 октября 1998г. Библиотека, Хогвартс. Через пару дней решил Малфой сам подойти к ней в библиотеке и выяснить, что она хотела тогда объяснить Уизли. Девушка внимательно на него посмотрела, но он продолжал стоять, привычно засунув руки в карманы брюк, и смотреть себе в ноги. — Может, присядешь? — Она решилась нарушить тишину, и Драко всё также молча опустился на стул напротив. — Грейнджер… — хрипло начал он и снова замолчал, не зная, как сформулировать вопрос. В голове это казалось намного проще, но, оказавшись перед ней, парень растерялся донельзя. Было странно сидеть напротив неё и не пытаться оскорбить. Более того, он совсем не чувствовал желания сделать это: напротив — он ощущал благодарность к ней и её друзьям за законченную войну и мир, облегчение от этого же. А ещё его почему-то смущала та лояльность, с которой Гермиона относилась к нему и его поступкам и ко всем слизеринцам, и то, что она совершенно не боялась высказывать своё мнение вслух. Он столько лет её обижал, а она защищала его с матерью тогда в суде и сейчас от однокурсников. Для него — студента Слизерина, где каждый больше сам за себя, и воспитанного в холоде аристократа — это было в новинку. — Ты хотел что-то спросить? — Да, — тут он посмотрел прямо ей в глаза. — Почему ты тогда так сказала Уизли? — Что именно? — недоумённо спросила Гермиона. — Про то, что не все придерживались взглядов Волдеморта? Имя змеелицего заставило его вздрогнуть, как бы он ни пытался это скрыть. — Про угрозы. — Разве это было не так? — Но тебе-то откуда знать? Тебя же там не было, ты не знаешь, что происходит в чистокровных семьях, а в книгах мало что написано, а ты… — он запнулся. — Грязнокровка. Знаю, но я не думаю, что ты стал бы пытаться кого-то убить, если бы это не угрожало твоей семье. Я видела, что ты очень любишь и ценишь свою мать. Да и другие…. Вы не ангелы, конечно, но и не спятившие убийцы. — Ты права, — кривовато усмехнулся Драко, не уточняя в чём конкретно она права, но имея в виду всё вместе. — Не зря тебя называют самой умной ведьмой своего поколения. Жаль только, что не все понимают, что мы тоже многое пережили, и считают поголовно убийцами. — К сожалению, большинство делит мир на чёрное и белое, вешает ярлыки. Им так проще, чем подумать и попробовать понять противоположную сторону. — К сожалению, — повторил парень, поднимаясь. — Спасибо, Грейнджер. — За что? — За то, что думаешь, — усмехнулся и, уже выходя, он обернулся. — И, Грейнджер? — снова охрипшим почему-то голосом. — Что? — Не называй себя так никогда. — Как? — Ты знаешь. И я совсем не это хотел тогда сказать*. Малфой и правда больше не хотел называть её этим ужасным словом. Он и в школе делал это не из-за собственных взглядов. На первых курсах это было по глупости и из желания угодить отцу. Позже — впоследствии воспитания и для поддержания авторитета. Хотя признаться в этом он себе рискнул только сейчас.***
После того разговора они уже не игнорировали друг друга, как ранее, а кивали при встрече. Они спокойно садились за один стол в библиотеке и даже обсуждали задания и дела старостата. Спустя месяц оба начали использовать имена вместо фамилий при обращениях. Никакой договорённости — это вышло само собой, но никто из них не был против. Постепенно беседы в библиотеке стали длиннее и уже не касались исключительно учёбы. Драко, как и Гермиона, был умён и начитан, так что время шло, а темы не заканчивались. — Драко, а ты говорил кому-нибудь о том, что общаешься со мной? — Нет, а ты? — И я не рассказывала. — Боишься гнева рыжего? — усмехнулся Малфой. — Да ну тебя, — пихнула его в бок Гермиона. — Честно говоря, я просто не хочу выслушивать недовольные комментарии Рональда, — тут Драко понимающе хмыкнул, — и вопросы Гарри с Джинни. Последняя бы меня точно в могилу свела своими допросами. А ты почему? — Примерно по тем же соображениям. Они, может, и слизеринцы, но достать могут не хуже мелкой Уизли. — Слушай, я понимаю, чем тебе не угодил Рон. С Гарри ситуацию на первом курсе я тоже помню. Но Джинни-то что сделала? — Да в принципе ничего, — пожал плечами парень. — Наверное это машинально. Я к ней нормально отношусь. Она и внешне явно следит за собой, в отличие от братца — извини, Гермиона, но твой друг не самый опрятный человек, даже не спорь — и мозгами не обделена. — Слышала бы она тебя сейчас, — захихикала Гермиона. — Если я продолжу говорить, то и ты будешь в шоке, — фыркнул Малфой. — Готова? — Заинтриговал. — На самом деле я и к Поттеру отношусь вполне терпимо, несмотря на то, что он когда-то не захотел со мной дружить. Я его даже понимаю. С тем собой я и сам бы не захотел общаться. А Уизли меня просто раздражает неумением держать себя в руках во всевозможных ситуациях, глупыми поступками и своим крайне неряшливым видом. Вы никогда не пробовали ему объяснить, что, например, жевать с набитым ртом неприлично — смотреть же противно, — а рубашку надо заправлять в брюки? — Ого, какая речь, — аж остановилась девушка, — но я бы не сказала, что сильно удивлена. — Серьёзно? — Ну да. А насчёт Рона…. Я ему говорила всё это и не раз. Это бесполезно, ему и так нормально живётся. Поэтому я просто научилась принимать его, как и всех близких людей, со своими недостатками. Тем более что достоинства у него тоже есть. — Не хотел бы я увидеть его достоинство, — не удержался от пошлой, в своём стиле, шутки Драко. — Прости, я не мог не пошутить. — Но ты же понял, про что я, — фыркнула Гермиона и покраснела, на что Малфой засмеялся и не сдержал лёгкой улыбки, глядя на щёки гриффиндорской старосты.***
Гермиона хорошо помнила тот разговор. Её действительно не слишком удивили слова Драко относительно её друзей, но та пошлая шутка, заставившая её вспыхнуть, была словно какой-то гранью, переступив которую, они стали немного ближе. До этого они не позволяли себе каких-то чересчур личных высказываний или шуток и не обсуждали многие вопросы. Конечно, Драко язвил в своей манере, да и Гермиона не оставалась в долгу, но границу они не переходили. До того самого вечера. Это не означало, что они вмиг стали лучшими друзьями. Но среди тем мелькали рассказы из детства, истории о семье и друзьях или какие-то мелочи, которыми часто делятся близкие люди. Чуть позже они смогли пересилить себя и затронуть тему войны. Оба тяжело переживали случившееся, а общение стало некой отдушиной. Обсудив происходившее на разных сторонах, они убедились, что были правы, не деля мир на чёрное и белое, не делая однозначных выводов. Гермионе было странно признавать, но именно Драко она сумела рассказать о своих кошмарах, хотя до этого не признавалась в них никому, втайне накладывая заглушающее заклинание на свою комнату и периодически используя зелье сна без сновидений. Для неё стало откровением, что у Малфоя были те же проблемы. Они стали иногда встречаться в гостиной по ночам за чашкой чая. Молча выпивали его, изучая взглядом огонь в камине, и уходили к себе для очередных попыток уснуть. Кажется, Гермиона догадывалась, о чём может быть следующее воспоминание.