***
28 ноября 1998г. Башня старост, Комната Драко, Хогвартс. Этой ночью было особенно страшно. Сон был ещё хуже, чем раньше. Обычно Драко просыпался в середине той самой пытки, сегодня же он никак не мог вырваться оттуда. Ему пришлось смотреть, как она вся истекает кровью. Её было столько, что, казалось, она заливает всё вокруг. Она сочилась отовсюду: из порезов на руках и ногах, из вырезанных букв на предплечье, из носа и даже из глаз. Последнее было самым кошмарным, что он когда-либо видел. Несколько раз Малфой буквально чувствовал, как он пытается вернуться в реальность, но что-то словно держало его там. Он кричал, кричал изо всех сил, стараясь выбраться, как утопающий на поверхность. Казалось, он уже сорвал горло, когда услышал откуда-то сверху зовущий его голос. Сначала он решил, что это часть сна, но спустя пару минут сознание начало возвращаться. Он наконец просыпался. — Малфой! Драко, да проснись же! — Гермиона трясла его за плечи. — Что ж это такое! Что делать-то? Это выглядело воистину жутко. Малфой метался по всей кровати, махал руками, словно пытался выплыть, и кричал. И в этом крике можно было услышать всё: страх, омерзение, злость и даже капельку нежности. Его лоб был покрыт испариной, а одежда и простыни пропитались потом, запах которого отчётливо витал в воздухе. Но ей было совершенно не до этого. Она смотрела на однокурсника и пыталась понять, как вытащить его из очередного кошмара. Гермиона не знала точно, что именно ему снилось, но догадывалась. Впрочем, было сложно не догадаться. Он звал её. Его голос, полный целой смеси чувств, до сих пор звучал у неё в ушах. «Нет, Грейнджер!» — И так несколько раз. Он матерился и будто брыкался в чьих-то руках. «Отпусти её, сука! Мерзкая, поехавшая сука!» — И ещё много подобных выражений, зачастую куда более нецензурных. Было бы странно, если бы она не поняла, кому они положены. Ей самой тот день не раз снился. — Малфой, мать твою! — заорала Гермиона в отчаянии: ей надо было его разбудить, а он продолжал стонать и метаться. — Да проснись же ты! На этих словах она наконец увидела, как затрепетали его ресницы. Он медленно успокаивался, и дыхание становилось более ровным. Гермиона погладила его по щеке, надеясь, что это простое движение облегчит его состояние. Она понимала его, как никто другой: сама постоянно просыпалась по той же причине. — Драко, всё хорошо, — прошептала девушка, тихонько улыбаясь. Просыпаясь, парень уставился на неё сонными глазами и машинально потёр их. — Грейнджер? — хрипло удивился он присутствию Гермионы, хотя уже догадался, что именно её он слышал во время сна. — Что ты здесь делаешь? — Ты так кричал, — дрогнувшим голосом пояснила девушка. — Извини, что зашла к тебе, но…. — Спасибо, — потянувшись на руках, он сел в кровати. — Спасибо, что разбудила. Это… это было ещё хуже, чем… — Чем на самом деле? — Ты поняла, что мне снилось? — Он дёрнул плечами, пытаясь согреться, и смутился, учуяв запах собственного пота, — прости, я сейчас, — на этих словах он потянулся за палочкой. — Всё нормально. Тебе снился тот день в Малфой-мэноре, да? Когда Беллатриса… — Да, — кивнул он, параллельно высушивая ткань и накладывая очищающее заклинание. — Только с продолжением. — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Гермиона. — Как будто она делала это ещё дольше, — он замолчал, не желая пугать её подробностями, однако девушка была настроена решительно. — Расскажи. — Грейнджер…. — Пожалуйста, Драко. Тебе и самому легче станет. — У тебя была кровь, — парень обнял себя руками, но продолжил говорить: — она была везде. Я никогда не видел столько от… одного человека…. Я… Он так дрожал, даже не замечая этого, что Гермиона поддалась порыву и обняла его обеими руками, прижимаясь к груди Драко и пряча голову где-то в районе его шеи. Она легонько поглаживала его по спине, сама не осознавая, что делает. Вздрогнув от неожиданности, Малфой ответил на её объятие. Он прижал её к себе и уткнулся носом в её пушистые спутанные волосы, глубоко вздохнув. — Я не мог проснуться, понимаешь. И от этого наверное было ещё страшнее. — Тебя кто-то держал там? В какой-то момент ты так вырывался, словно тебя удерживали чьи-то руки. — Отец. Я хотел придушить эту суку — прости за выражение, — а он не давал мне даже двинуться с места. — Драко? — Да? — А ты помнишь, как это было на самом деле? — вопрос вырвался прежде, чем она сообразила, что сказала, и она ойкнула, когда до неё дошло. — Извини, я не должна была спрашивать. Не отвечай. — Всё в порядке, Грейнджер, — хмыкнул он. — Насколько это возможно, конечно. Я всё помню, даже слишком хорошо. У меня тогда так дрожали руки, и мать это видела. Кажется, она поняла, что я хочу что-то сделать, и буквально вцепилась мне в ладонь. Боялась, что я выкину что-нибудь, и Лорд меня убьёт. Но не мог же я стоять и смотреть, как…. — Это в прошлом, Драко, — проговорила девушка и тут же: — правда, кошмарам этого не скажешь. — Это точно. Кстати, извини, я сегодня забыл наложить заглушающее. Ты не должна была это услышать. И увидеть. — Должна. Признай уже, что и тебе нужна поддержка. И мне она не помешала бы. — Хочешь почаще со мной обниматься, Гермиона? — перевёл всё в шутку Малфой, не отвечая на её слова и намеренно называя по имени. — О да, всю жизнь мечтала, — фыркнула та, расслабляясь в его объятиях. Почему-то с ним это было необычайно спокойно, и ей действительно хотелось сейчас, чтобы это длилось как можно дольше. Она давно не испытывала такого облегчающего чувства, что кто-то рядом и понимает её настолько хорошо, как это было с ним. Они просидели так до самого рассвета, не говоря ни о чём. А утром разошлись, чтобы встретиться уже за завтраком. Оба не хотели обсуждать сложившуюся ситуацию, но отвергать поддержку больше не хотели. Изломанные войной, они слишком нуждались в тепле друг друга и тех крепких объятиях, которые залечивали душевные раны и посттравматические расстройства, оставленные теми событиями.Воспоминание десятое. Кошмары
17 февраля 2020 г. в 19:45
Одним из самых страшных воспоминаний с войны для него было связано с Грейнджер и её друзьями. Драко не вдавался в детали своих кошмаров, однако видел практически каждую ночь он именно это.
Родной Малфой-мэнор, который до этого был хранителем счастливых, насколько это было возможно, детских воспоминаний, стал просто средоточием зла. Волдеморт осквернил его своим присутствием, собраниями Пожирателей и постоянными пытками и убийствами.
Его трясло, когда Лорд начинал пытать Круциатусом пойманных маглов или маглорождённых волшебников в их гостиной, в которой Нарцисса раньше устраивала небольшие мероприятия для его друзей.
Он вздрагивал от ужаса при каждом будто между делом брошенным «Авада Кедавра», но старался скрыть это, боясь, что Тёмный Лорд заметит его страх и это скажется на его матери.
Окончание подобных представлений было и вовсе омерзительным, когда Волдеморт скармливал жертв Нагайне. Драко еле сдерживал рвотные позывы и незаметно прикрывал глаза, если была такая возможность.
Когда Лорд хотел поиздеваться, он спускал змею на ещё живого человека и смотрел, как та кусает жертву и начинает поедать кусочки её плоти*. Он буквально наслаждался криками и следил за эмоциями остальных.
Это было тем ещё зрелищем не для слабонервных и испытанием для психики. Самым главным в такие моменты было со стороны выглядеть как минимум спокойным и выдержанным и стараться не морщиться и не отводить взгляд. Иначе Круциатус не заставлял себя ждать.
Примечания:
*Как мне указали в комментариях, змеи заглатывают своих жертв целиком, а не откусывают. Но сделаем скидку на то, что на Нагайне явно было магическое воздействие, поэтому допустим, что она могла делать так, как написано.
На данный момент это наверное моя любимая глава. Она получилась тяжелее эмоционально, чем многие другие, но, чёрт, мне слишком нравится то, какой она получилась.
Надеюсь, вам тоже понравится!
Пожалуйста, оставляйте отзывы! Мне интересно и важно знать, нравится ли вам и что вы думаете.
Обнимаю.