***
Увидеть среди важных воспоминаний их первое общее посещение обыкновенного магловского ночного клуба Гермиона совсем не ожидала. Почему-то она была уверена, что там будут только те, которые касаются их вдвоём. Она помнила, что тогда они все танцевали до упаду, пробовали разные коктейли, тыкая пальцем в карту наугад и хохотали, когда оказывалось что-то не слишком вкусное. Даже слизеринцы отпустили свои маски и вели себя, как обычные подростки, и от этого сердце Гермионы наполнялось теплотой. По сути их с Драко отношения послужили причиной сближения всех остальных, и теперь у них была общая большая компания, отмечающая вместе праздники и другие важные события и встречающаяся без поводов. Если бы кто-нибудь сказал Гермионе курсе на шестом, что она будет девушкой надменного Малфоя, имеющего метку на предплечье, и подружится с теми, кого считала если не врагами, то во всяком случае недругами, она бы презрительно фыркнула и сказала, что тот человек сошёл с ума. Сейчас же девушка лишь тепло улыбалась, вспоминая каждого из их компании. Блейз никогда не напоминал ей настоящего аристократа, вечно сыпля уместными и не очень шуточками. Но при близком общении он и вовсе оказался умным, добродушным и всегда умеющим поднять настроение и успокоить. И, несмотря на кажущуюся легкомысленность, знал, когда нужно проявить серьёзность. Просто он не тратил лишние нервы, если это было возможно. Панси навсегда развеяла образ записной стервы, который прилип к ней ещё на первом курсе. Она умела дружить, невзирая на внешнюю холодность и присущую ей язвительность. Ещё двое больше напоминали ей себя, чем истинных слизеринцев. Тео и Дафна — спокойные, начитанные и предпочитающие больше молчать и слушать, чем говорить. Но если первый частенько усмехался при спорах, просто не желая вступать в полемику, то вторая за манерами скрывала несвойственную аристократам скромность. Даже Гарри с Джинни открылись за неё с новой стороны. Оба повзрослели после войны, но по Поттеру это было особенно заметно: Джин и до этого была удивительно разумной для своего возраста. Раньше Гарри бы долго припоминал Гермионе старые «прегрешения» Малфоя, а сейчас он, понаблюдав незаметно за их парой, успокоился и легко улыбнулся, когда подруга спросила его мнение о её отношениях. — Гермиона, это твоя жизнь, я же понимаю. Ты выглядишь счастливой, и если тебя такой делает Малфой, то я готов принять твой выбор. — Спасибо, Гарри, для меня правда важно это услышать. Хотя бы от тебя, — на этих словах она вздохнула, кинув взгляд на Рона. — Он смирится и поймёт, — сказал ей тогда Поттер, гладя по плечу. — Просто дай ему время. — Я надеюсь. Тому понадобилось гораздо больше, чем они думали. Рон лишь недавно перестал кидаться обидными словами в сторону Драко, и то после гневной тирады Гермионы. Но её вспышка не была напрасной ещё и потому, что друг всё-таки начал немного оттаивать по отношению к Драко, и тот в ответ тоже менял своё мнение. В очередной раз в голове всплыли кадры с клубной вечеринки, и Гермиона догадалась, почему Драко включил это в свои воспоминания.***
— Кажется, чистокровные волшебники оценили прелесть ночных клубов, Грейнджер, — усмехнулся Малфой, обнимая Гермиону на медленном танце. — Снимаю шляпу. Никогда не думал, что увижу Панси в таком месте. Да и вряд ли я мог бы предположить, что сам окажусь тут. — О да, а то, что будешь встречаться с маглорождённой гриффиндоркой ты, значит, мог? — Ну, как тебе сказать…. Не то чтобы я когда-то сильно об этом грезил…. Эй, чего ты дерёшься, — с напускной обидой возмутился он, когда Гермиона ударила его кулачком в грудь. — Но я определённо восхищался твоим умом и красотой. — Ага, особенно когда называл бобром, — хмыкнула та в ответ. — Это же прямо комплимент высшего сорта. Прости, не знала. — Издеваешься? — со смешком откликнулся Драко и уже более серьёзно продолжил. — Ты же сама понимаешь, что на старших курсах проявлять чувства к маглорождённой для меня было равно подписанию приговора. А на первых я тупо пародировал отца и мечтал быть похожим на него. Сам не понимал, о чём говорю. — Знаю. Так что ты там говорил о чувствах? — в видом святой невинности как бы между прочим спросила девушка. — Грейнджер, ты совершенно не умеешь притворяться. Хочешь, значит, послушать о чувствах Драко Малфоя? — прищурился он, глядя на неё. Гермиона замерла, не веря, что он действительно хочет поделиться с ней чем-то более откровенным для их отношений, чем прикосновения. Они стояли посреди танцпола, не замечая странных взглядов друзей и других посетителей. Драко несколько секунд смотрел на свою девушку с нечитаемым выражением лица, а затем притянул её поближе, взял за подбородок и тихо проговорил, глядя ей прямо в глаза. — Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер.***
Из воспоминаний Гермионы Конечно, это не было совсем неожиданностью, ведь по поступкам и взглядам она видела его отношение. Но сказанное вслух признание произвело на неё эффект разорвавшейся бомбы. Всё изнутри как будто стремительно наполнялось необъяснимым жаром, нежностью и ещё чем-то неизведанным, но совершенно прекрасным. Гермиона знала, что для него — аристократа, воспитанного с привычкой скрывать свои эмоции, — это было сложнее, чем для многих других людей. Хотя первое признание в любви в принципе требует определённого мужества. Не говоря ни слова, она смотрела на него и не могла поверить, что когда-то этот человек, только что объяснившийся ей в любви, мог быть надменным и противным мальчишкой. Но самое главное, что сейчас он был другим человеком, которого сама Гермиона любила всем сердцем.***
Она всхлипнула. — Гермиона? — он с растерянностью вглядывался в её лицо, пытаясь понять причину слёз. — Я что-то не так сказал? — Ты бы знал… — закончить фразу помешал очередной всхлип. — Что? — Он не знал, куда себя девать. Первый раз в жизни он признавался кому-то в любви, не считая матери, и такая реакция его испугала. Тем более речь шла о его любимой — действительно любимой — девушке. — Ты бы знал, как я люблю тебя, Драко Малфой, — договорила-таки она и прижалась к нему, обнимая за шею. — Прости, я тебя напугала. Всё в порядке, это просто эмоции, сама не знаю, что со мной. — Напугала — это не то слово, — облегчённо выдохнул Драко, обвивая руки вокруг её талии в ответном жесте. — Я уже подумал, что ты чуть ли не бросить меня собралась. — Жди-дожидайся, — шмыгнула носом Гермиона. — Никуда ты от меня не денешься. Над кем я тогда шутить-то буду? — Шутить, значит? — Он слегка отстранился, беря в ладони её лицо. — Не ты одна любишь это дело, Грейнджер. Так что готовься достойно отвечать мне ближайшие лет семьдесят. Скучно не будет, — на этих словах он приблизился ещё и коснулся её губ своими, срывая аплодисменты окружающих. Оба совсем забыли, где они находятся, и за последними их объяснениями, объятиями и поцелуями следили и танцпол, и сидящие за баром люди. Их общие друзья тоже не стали отвлекать влюблённых. Слизеринцы просто улыбались, как и Джинни, — Панси, кажется, даже пустила слезу, радуясь за лучшего друга, который наконец-то нашёл своё счастье. Гарри по укоренившейся привычке протирал очки, пряча улыбку от Рона, а тот, хоть и сжимал кулаки, но молчал и отворачивался.***
Панси была в восторге от такого времяпрепровождения и по возвращении под утро продолжала что-то мурлыкать себе под нос. Перед тем, как зайти в школу, даже заявила, что такие вылазки стоит совершать раз в месяц «для проветривания мозгов от вековой пыли». Главным достижением было то, что они умудрились не встретить никого из тех, кто мог бы влепить им наказание. Чтобы быть уверенными в том, что никто не попадётся Филчу, все специально отправились досыпать часы в башню старост. По дороге Панси и Джинни шёпотом пытались допросить Гермиону на предмет произошедшего в клубе, но та только усмехалась, храня молчание и переглядываясь с Драко. А он шёл рядом, держа девушку за руку, и широко улыбался.