Мельников луг

Оллария 3 год К.В. День Св. Фабиана

— Клаус-Максимилиан, герцог Придд, я, виконт Сэ, капитан от кавалерии армии Талига, принимаю вашу службу. — Я, Клаус-Максимилиан из дома Приддов, благодарю капитана Савиньяка за оказанную мне честь. Я клянусь исполнять его волю и служить ему и в его лице служить Талигу. Отныне бой виконта Сэ — мой бой, его честь — моя честь, его жизнь — моя жизнь. Да покарает меня Создатель, если я нарушу клятву. Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору, если я предам своего господина. Обещаю следовать за ним и служить ему, пока он не отпустит меня. — Ну что, герцог, как вам пришлась столица? — Арно с улыбкой взглянул на такое знакомое и одновременно чужое лицо своего только что обретенного оруженосца. Клаус походил на Валентина почти так же сильно, как Эмиль и Лионель походили на отца, и от этого сходства в груди болезненно щемило от уже таких далеких, но все еще свежих воспоминаний об однокорытнике, с которым они так и не успели подружиться. — Я мало видел столицу, господин капитан, — очевидно, не определившись, как лучше обращаться к свалившемуся на голову господину, истинно по-спрутьи извернулся юнец. — До прибытия в Лаик я почти все время жил в Васспарде. Моя сестра — мудрая женщина, однако имя герцога Придда выпала честь носить мне, и я был не вправе уклоняться от налагаемых титулом обязанностей в отношении своих людей и земель, перекладывая заботы на плечи старшей сестры. — Это графиня Борн научила вас так вычурно изъясняться? — не удержался, чтобы не поддразнить так напоминающего Валентина мальчишку Арно. — Или это ваша семейная черта? — Я говорил не о графине Борн, господин капитан. Графиня Борн проживает в своем поместье, занимаясь воспитанием моего младшего брата Питера. Учитывая неспокойные времена минувшего Излома, я счел это наиболее безопасным для них обоих. Слышать такие слова от семнадцатилетнего мальчишки, успевшего потерять родителей и двух старших братьев, не считая более дальних родственников, было горько и почти неловко. Рядом с этим рано повзрослевшим мальчиком Арно, которого дома по-прежнему все — не только мать, но и старшие братья — считали младшеньким, ощущал себя просто баловнем судьбы. — Значит, вам помогала… графиня Гирке? — даже по прошествии трех лет имя отдалось немного болезненным, немного грустным воспоминанием о первом безответном чувстве. — Именно так, господин капитан, — если Клаус и заметил легкую заминку своего господина, то виду не подал. — Я чрезвычайно благодарен графине за ее уроки и советы. — Ваша сестра осталась в Васспарде? — Арно понадеялся, что голос его не выдал внимательному юнцу. — Нет, графиня приехала вместе со мной, но, насколько мне известно, вела затворнический образ жизни, и потому ее приезд остался для многих тайной. — Графиня здорова? — Да, вполне, — юноша на миг прикрыл глаза, и Сэ догадался, что тот о чем-то не договаривает. — Сестра должна была прийти сегодня на Фабианову площадь. — Если хотите, мы можем поискать графиню, — поспешно выдал свое желание за чужое Арно. — Я был бы вам весьма признателен, господин капитан. — Герцог, мне кажется, вы что-то скрываете, — попытался растормошить оруженосца Савиньяк, пока они неспешно пробирались сквозь встречную толпу. — Я имел честь служить вместе с вашими братом и зятем, и если я могу чем-то помочь вам или вашей сестре… — Благодарю, но в этом нет необходимости, — Клаус натянуто улыбнулся, став почти копией Валентина времен Лаик. — Ирэна уже оправилась после своей потери. — Ну да, конечно, — смутился Арно. — Граф Гирке… Воспоминания о марагонце заставили Савиньяка замолчать — до самой лестницы, ведущей на верхнюю галерею, где разместились представители влиятельнейших родов Талига, и с которой он сам сбежал, предпочтя придворным стервятникам своих торских сослуживцев. — Графиня, — Клаус первым опознал сестру в худощавой, закутанной в тяжелый темно-фиолетовый бархат женщине. Красавица Ирэна Гирке заметно изменилась, так, словно перенесла тяжелую болезнь — некогда тронутые нежным румянцем щеки ввалились, под потускневшими глазами залегли темные круги, играющие веером пальцы напоминали обтянутые кожей кости. — Сударыня, — Арно понял, что неприлично долго разглядывает обернувшуюся графиню, и поспешил раскланяться. — Добрый день, виконт, — Ирэна с печальной улыбкой протянула руку для поцелуя, так, словно они виделись только вчера. — Как причудливо порой складывается жизнь, не правда ли? — Только потому, что мы сами к этому стремимся, — пальцы женщины были холодны, но, возможно, виной тому была дурная погода. — Могу я спросить, зачем вы это сделали? — брошенный на брата взгляд графини словно пояснял, что именно она имела в виду. По правде, Арно и сам толком не знал ответа на этот вопрос. Просто в какой-то момент понял, что не может поступить иначе. — Считайте, что я сделал это в память о Валентине. И генерале Гирке. — Я вам благодарна, виконт, — помедлив, графиня отняла руку, снова принявшись играть веером. — Хотя и предпочла бы, чтобы Максимилиан остался в столице. И подальше от вас, — мысленно закончил недоговоренное Арно. — Юноша еще успеет надышаться отравленным интригами воздухом, сударыня, — Савиньяк выдавил из себя вежливую улыбку, вспомнив о вчерашних намеках старшего брата на то, что младший засиделся на границе и что пора бы вернуться в столицу, где его уже ждет-не дождется место в королевской охране. — Вряд ли мы пробудем в Торке слишком долго, а молодому человеку не помешает посмотреть на дриксов собственными глазами. — Мужчины не могут без войны? — в голосе графине прозвучала застарелая горечь. Несмотря на видимую замкнутость и отрешенность, после своей утраты женщина словно сбросила наконец привычную ледяную маску. — Ирэна, господин капитан не заслужил подобных упреков, — снова попытался играть в главу семьи мальчишка, чем вызвал одновременно улыбки на губах сестры и господина. — Вы правы, Максимилиан, не заслужил, — вдова продолжала улыбаться, но в обращенном на виконта холодном взгляде светлых глаз плескались воспоминания. Возможно, графиня и простила. Но точно не забыла ничего. — Боюсь, я вынужден откланяться, сударыня, — Арно предпочел поскорее завершить ставшую пыткой для обоих встречу. — Завтра мы с герцогом отправляемся на север, и требуется отдать все необходимые распоряжения. Надеюсь, графиня, иметь честь увидеть вас по возвращении в столицу. — Не думаю, что я останусь в Олларии надолго, — взгляд, подаренный женщиной Савиньяку, был красноречиво прощальным. — Я позволила себе провести зиму в столице, но Васспард требует большого внимания. Как только дороги станут пригодными для путешествий, я сразу же отправлюсь домой. — В таком случае — прощайте, сударыня, — Арно в почтительном поклоне припал губами к протянутой руке. — И еще раз простите. За всё. Даю слово сберечь вашего брата. — Признаться, я бы предпочла, чтобы вы, виконт, держались подальше от моей семьи, — графиня встала, и Савиньяку не осталось ничего иного, как предложить даме руку. — Но поскольку в сложившихся обстоятельствах это невозможно — по крайней мере, в ближайшие три года… Надеюсь, за это время вы сумеете меня разубедить. — Разубедить в чем, сударыня? — В том, — женщина понизила голос, воспользовавшись тем, что, опираясь на руку кавалера, могла говорить достаточно тихо, чтобы не слышал следовавший за ними в двух шагах позади Максимилиан, — что вы — проклятие нашей семьи.