Джафар

Полуденный зной не щадил никого в безжизненной пустыне. Песок, переносимый ветром, скрывал следы изнеможенного путника. Все дальше уходя в глубь пустыни, он что-то бормотал, словно в бреду. Губы мужчины высохли и потрескались от жары, говоря о том, что человек не первый день шел по пустыне. Шаги странника были шаткими и тяжелыми, но все же он продолжал идти вперед. Поднявшись на вершину бархана и посмотрев на слепившее солнце, Джафар опустился на колени, положив руку на горячий песок, его тонкие пальцы украшали перстни с драгоценными камнями. Проведя пальцами по песку, чародей произнес заклинание и начертил что-то на песке. Затем, достав кинжал из-за пояса, провел им по покрытой шрамами ладони, алая струйка крови окропила рисунок на песке. Перед волшебником возник небольшой родник, наполненный чистой прозрачной водой до самых краев. Наклонившись, путник жадно стал делать глоток за глотком, пока не утолил жажду. Откинувшись на песок, мужчина посмотрел на голубое небо и тихо прошептал, закрывая глаза от бессилия: «Жасмин, прости… Я не сдержал обещание». Его жизнь не была такой легкой, как всегда она считала. Боль, ненависть, унижения, обиды. Все детство он боролся за выживание. Родившись в знатной семье, ему приходилось доказывать, что он достоин носить фамилию Ферраджи. — Это твой сын. — дрожащим голосом говорила молодая красивая девушка, совсем юная, стоя на коленях перед высоким арабом средних лет. В ее руках лежал ребенок, завернутый в черное покрывало. Мальчик был худым и очень бледным, совсем крохотным по сравнению с другими новорожденными. — Этот? — усмехнулся господин, смотря снизу вверх на ребенка. — Он —просто посмешище для моего рода. Мои сыновья были намного крупнее при рождении, а этот тощий и дохлый. Мужчина стал медленно вынимать кинжал из ножен. — Умоляю, мой господин! — заплакала девушка, вцепившись в полы халата араба. — Я сделаю все, что пожелаете, только не убивайте моего ребенка. Оттолкнув девушку ногой и подняв ребенка на руки, Хасим посмотрел на младенца, держа кинжал в одной руке. Малыш внимательно смотрел на своего отца, молчал, не издавал не единого звука. Что-то притягивало мужчину, когда тот разглядывал малыша, а малыш его. Рука, державшая кинжал, онемела, и тот упал на пол, издавая звук металла, ударившегося о мраморный пол. — Я сохраню ему жизнь. — отдавая ребенка матери, сказал Хасим. — Но ты будешь покорна мне до самой смерти. Иначе... — О да, мой господин! — перебила его девушка, прижимая ребенка к своей груди. — Все, что пожелаете. — Встань. — резко отрезал мужчина и пошел из зала, по пути раздавая приказания слугам, чтобы его сын ни в чем не нуждался. — Господин — окликнула его молодая наложница. — Какое имя мне дать вашему ребенку? — Джафар. Ручеек. Как вода точит камень, так и ему придется пробиваться в жизни. — задумавшись, ответил мужчина и зашагал прочь. Шло время, и маленький Джафар подрастал среди своих безупречных братьев. Сильные и хорошо сложенные мальчишки не признавали его и часто подвергали унижениям и побоям. Старшие братья учились военному делу и политике, Джафар же все свое время проводил в библиотеке за чтением книг. Только здесь он чувствовал себя особенным — ему легко давалось изучение чужих языков, математики, астрономии и других наук. Отец не требовал от него ничего и был рад тому, что мальчишка не путается у него под ногами, а занят делом. Джафар ни в чем не нуждался благодаря своей матери. Она делала все, что было в ее силах, чтобы отец относился к мальчику благосклонно. Хасим даже купил раба ученого из чужих стран, чтобы тот обучал мальчонку. А как Джафар любил свою мать! Ведь она была единственной, кто любил его, кто лечил все ссадины от побоев, нанесенных братьями. Она всегда утешала мальчика и говорила ему, что он станет великим человеком. И он верил ей. Джафар старался проводить много времени, смотря, как тренируются его братья в искусстве владения мечом — ему не разрешалось тренироваться вместе с ними. Его отец считал, что его младший сын слаб и это убьет его, а мужчина ведь обещал его матери сохранить ему жизнь. Ох, как же он ошибался! С наступлением ночи, Джафар, украдкой ускользая из своей комнаты, бежал в дальний конец сада и упражнялся с деревянными мечом и кинжалом, которые подарила ему мать. Каким был он хитрым и изворотливым, когда хотел подслушать уроки военной тактики своих братьев — пробираясь в класс, он часами сидел неподвижно, слушая урок учителя и не выдавая своего секретного места. Просчитывая стратегии военных действий, он втайне смеялся над своими братьями, какими они были бездарями. Отец Джафара был главным визирем при дворце султана и один из сыновей когда-нибудь должен будет унаследовать его титул. Подростка всегда злил тот факт, что о его кандидатуре не шла и речь. В его случае он сможет попасть во дворец лишь писарем или ученым мужем, помогая старым астрономам начертать карты звездного неба. Но Джафар совсем этого не хотел! Он считал, что достоин большего, его амбиции росли с каждым днем его жизни. Однажды Джафар застал свою мать на коленях перед отцом, отвешивающим ей пощечины одну за другой. Не выдержавший подросток влетел в комнату и схватил родителя за руку, закрыв мать от него своим телом. — Как ты посмел? — зарычал мужчина на отпрыска, который смотрел на него наполненными гневом глазами. — Ах ты, дрянной мальчишка, я проучу тебя! Внезапно паренек почувствовал острую боль. Рукоятка отцовской плети рассекла мальчику висок, и Джафар упал на пол. Хасим принялся расправлять плеть, обходя мальчишку. Мать Джафара кинулась защищать сына, но визирь с силой оттолкнул ее от себя. Джафар тут же поднялся и встал перед мужчиной, смотря прямо ему в глаза. — Ты будешь скулить как щенок. — взмахнув плетью, процедил сквозь зубы Хасим. Послышался вскрик женщины. Удар пришелся прямо между лопаток, плеть рассекла рубаху и тонкую кожу мальчика, но крика отец не услышал — Джафар только согнулся от боли, но продолжал стоять на ногах. Взмах плети, и снова на спине подростка красовался алый шрам. Ни единого крика не слышал Хасим, пока в ярости хлестал сына плетью. — Скули, щенок! — бешено кричал он, нанося удар за ударом по смуглому телу своего сына, но в ответ визирь слышал лишь крики и мольбы наложницы. Обессилев от боли, Джафар упал на пол, все плотнее сжимая зубы, чтобы не закричать. Пол вокруг него побагровел от капель его собственной крови, в глазах потемнело и мальчонка потерял сознание. — Отец, остановись! — выкрикнул Осман (старший брат), подбегая к родителю и выхватывая плеть из его рук. — Он же еще ребенок. Тяжело дыша, Хасим опустился на колени возле Джафара, лежащего в луже собственной крови. Его восхитил тот факт, что из уст мальчика он не услышал ни единого крика. Он не ударил отца, не воспротивился его воле и достойно выдержал свое наказание. — Лекаря сюда! — Заревел Хасим не своим голосом. Тут же прибежал лекарь. Пощупав пульс мальчика, сообщил, что тот жив. — Если он умрет — я прикажу скормить тебя собакам! — сказал он лекарю, глядя в лицо. — Бери все что угодно, но чтобы этот паршивец был жив! Затем визирь поднялся и подошел к рыдающей на полу женщине. — Твой сын удивил меня. — признался мужчина, помогая своей наложнице встать на ноги. — Ты не должна дать ему умереть. Иди к нему. Женщина поцеловала руки своего господина и, низко кланяясь, побежала к своему сыну. Три дня мальчик был в бреду, у него был сильный жар и лекарь говорил, что нужно готовиться к худшему. Мать обтирала тело сына холодными полотенцами и тихо шептала, что он сильный он обязательно справится. На третий день Джафар открыл глаза и увидел рядом свою мать. — Мама. — тихо позвал он. — Мама, ты в порядке. Мать, видя, что Джафар очнулся, стала целовать его, не скрывая слез радости. Прошло около месяца, когда Джафар предстал перед отцом в главном зале. — Ты удивил меня, мальчик. — сказал Хасим, сидя на мягком ложе. — Я вижу, гадкий утенок готов стать мужчиной. Ты заслужил мою благосклонность. Проси, чего хочешь! Подросток, удивленный такой речью, не растерялся. — Я хотел бы учиться военному делу со своими братьями! — громко произнес он, чуть тише добавил: — И чтобы Вы не причиняли боль моей матери, если это в Вашей воле. — Хмм… — протянул Хасим. — Ты не глуп, как я погляжу. Что ж, я согласен, пусть будет по-твоему. Я не причиню вреда твоей матери и прикажу учить тебя, как и твоих братьев. Но я хочу посмотреть, что ты умеешь, чему тебя научили.