My little Jiminie

«Альфа отличается от омеги тем, что способен себя контролировать». Юнги слышит это с детства, читает книги о поведении омеги во время течки, перелистывая четыре-шесть страниц вместо положенной одной, только бы этот текст скорее закончился – он вообще не понимает, зачем ему все это надо, когда он ярко выраженный альфа-самец. Не понимает, пока к Чимину не приходит первая течка. Это случается после летних каникул, в первые дни старшей школы, когда родители почему-то отказываются пускать сына домой – и какого, собственно, хрена? — Малыш, переночуй у друга, — говорит отец, преграждая входную дверь своим телом. — Ага, и что мне сказать? Что у моих пап с головой плоховато стало? Давай, заканчивай этот бред, — блондин старается оттолкнуть отца-альфу, но выходит это, мягко сказать, не очень. В отличие от отца, Юнги не мог похвастаться крупным телом или большой силой. — Юнги, у Чимина течка, понимаешь? — Поздравляю. Это все, что заставило вас выставить меня из дома? Мужчина смотрит исподлобья, достает сигареты из заднего кармана джинс и вытаскивает одну из зеленой пачки с рисунком кошачьей морды. — Ты – альфа, Юнги. Он – омега. Наблюдая за тем, как отец закуривает, а затем выдыхает густым облаком дыма в теплый осенний воздух, блондин выпаливает: — Ты тоже альфа, пап. Мужчина улыбается, потому что сын весь в него и язвит каждый раз, когда попадается неплохая возможность, снова затягивается, переводит взгляд на своего семнадцатилетнего отпрыска и пожимает плечами: — Верно. Я очень хорошо чувствую запах твоего брата, находясь в доме. И пахнет он, поверь мне, головокружительно. Природу никуда не денешь, малыш, – отец треплет светлые волосы сына, – у меня есть свой омега, которого я люблю. И желания вестись на запах других омег у меня не возникает абсолютно, тем более, я, в первую очередь, отец Чимина. — А я его брат! Все, пап, дай мне зайти в дом, вы же наверняка Чима накормили таблетками, маскирующими запах. — Юнги смотрит на отца, пока тот хмурит брови и смотрит в пол – всегда так делает, когда о чем-то думает. — Я правда не хочу проводить ночь где-либо, кроме своей комнаты. Тем более я бы уже давно почувствовал Чимина. Но мне это настолько неинтересно, что я даже его обычного аромата не чую. Мужчина стоит пару секунд, кидает бычок на асфальт и топчет его, затем открывает дверь в дом и чуть отходит в сторону: — Папе будешь сам все объяснять. — Ну наконец-то, — бубнит себе под нос блондин, быстро проскакивая в дом и хлопая дверью, чтобы отец вдруг не передумал. В силу его характера это вполне возможно. Своему возвращению домой он радуется ровно две секунды, потому что прямо с порога в нос ударяет сладкий чимов запах, такой же родной, как обычно, но очень сильный. Им пропитано все, начиная от предметов интерьера и заканчивая бежевыми стенами коридора первого этажа. Юнги кажется, будто его окутывает облако дурманящих веществ, совсем не похожее на все скудные и серые тучки запахов, исходящих от его одноклассников-омег. Все тело пробирает дрожь, заставляя скорее сбросить с себя рюкзак и пнуть его куда-то подальше, чтобы не было настолько тяжело – однако помогает мало. Тело Юнги пробирает жар, спускаясь от покрывшегося испариной лба к животу и немного ниже, останавливаясь там и вызывая ноющие ощущения в паху. — Ну, — отец закрывает дверь на замок изнутри и встает напротив сына, — все нормально? Ничего не чувствуешь? Юнги кусает щеки с внутренней стороны, с трудом держась на ногах из-за первого влечения к омеге такой силы. Он не глупый и понимает, что к чему с первой секунды своего нахождения дома. На языке крутится столько матов, что страшно даже открывать рот. И хочется вроде как ответить, что все в порядке и вообще он ни черта не чувствует, но пиздец! Он очень даже чувствует, ему даже кажется, что он слышит, как на втором этаже в своей комнате Чимин стонет. Он думает о том, как сейчас выглядит его лицо и как умоляюще он раздвигает ноги, как кусает свои пухлые губы от желания и возбуждения… — Юнги? И почему он думает об этом именно сейчас! В голову приходит мысль все рассказать отцу и попросить все-таки отпустить его ночевать к другу, только бы этот запах прекратился. Лишь бы его не чувствовать. Юнги пугает сам факт того, что он дуреет от запаха младшего брата, что представляет его полное похоти лицо и то, как он изгибается под ним же, умоляя быть чуточку жестче… и плевать он хотел на это «альфа отличается от омеги тем, что способен себя контролировать» и бла-бла. В голове блондина скачут черти и вопят во все горло, делая самолетики из всех мыслей Юнги и кидаясь ими друг в друга. Надо рассказать отцу, открыть, наконец, рот и сказать, что в боксерах безумно тесно, а перед глазами и вовсе пелена – спасибо половому созреванию или еще чему там, Юнги и сам не знает. — Все в...в порядке. Хорошо вы Чимина таблетками накачали, и вымыли, наверное, этими гелями для подавления запаха, что он вообще ничем не пахнет. С трудом выдавливает Юнги и смотрит с опаской на отца – он же, наверное, красный весь от этих всех чувств и мыслей! Старший Мин как-то криво улыбается, в свойственной ему манере гладит светлую макушку сына своей большой ладонью, а потом произносит на выдохе «славно». Идет на кухню, слушая тяжелые шаги Юнги в ванную, вздрагивает от сильного хлопка двери и опирается на барную стойку обеими руками. Славно. Куда там. Он и сам альфа, да и изменения в запахе Юнги чувствует сильно – он очень напряжен и напуган. Стоило бы увести сына куда подальше – до друзей, кинотеатра, парка или еще куда, но только смысла не будет. Потому что Мин,старший альфа, все понимает; и видит, что от этого запаха Юнги не отделаться вообще нигде, он теперь его где угодно учует. В ванной комнате становится жарко из-за открытого крана горячей воды, зеркало запотевает от поднимающегося пара, а Юнги с трудом избавляется от одежды, скидывая ее в корзину для белья. Его тело чувствует каждой своей клеткой омегу, жаждущего почувствовать альфу в себе прямо сейчас…он чувствует омегу, стараясь совершенно не думать о том, что этот омега – его Чимин~и, его младший брат. Если бы Юнги знал, что это такие муки, то сам добровольно пошел бы ночевать куда угодно, хоть под мостом на улице! И, черт подери, как хочется кончить! Блондин представляет брата, чувствует его сильный запах даже здесь, где очень сыро и почти нечем дышать из-за напора воды. Устав бороться с желанием, Юнги кладет руку на багровый от прилившей крови член и громко выдыхает от легкого покалывания – мастурбация все решит, да? *** Юнги выходит из душа через час или около того. Его отец-альфа сидит на диване в гостиной и пристально смотрит на сына, пока тот поправляет белый халат. Блондин старается делать вид, что все нормально, нелепо улыбается, поднимается по лестнице, стискивая зубы, стараясь не подавать виду, что больно – Юнги кончил несколько раз в душе, но этот запах никак не может его отпустить. Оказавшись на втором этаже, блондин проходит на носочках мимо чиминовой комнаты, чтобы не акцентировать внимание на том, что он вернулся. И это ему удается, доходит до своей комнаты и закрывается там. Юнги кажется, что он сможет спокойно существовать в родных пенатах за закрытой дверью, но ох, как он ошибается. В комнате все еще хуже – стоит только подумать о том, что за стеной сейчас корчится от возбуждения омега, жаждущий альфу, так перед глазами все плывет, а ноги подкашиваются. И сейчас он понимает, что имел в виду его отец под этим «Ты – альфа, он – омега», потому что то, что в соседней комнате находится его брат, уходит на второй план, оставляя только желание и «омега», вместо «Чимин~и». И, черт подери, Юнги ведь уже столько раз имел дело с омегами во время течки! Но никогда еще он не чувствовал себя столь паршиво. Его член ноет, а от запаха Чимина сносит крышу, принося на ее место только неведомые раньше чувства вперемешку с похотью. Юнги ложится на кровать, забираясь под одеяло, развязывает халат и ведет рукой по животу, вздрагивая от своих же прикосновений. Он слышит, как за стеной стонет Чим, как ему что-то говорит папа-омега, и как он говорит, что не может больше сдерживаться. Это возбуждает еще сильнее, Юнги обхватывает ствол члена рукой и начинает водить по нему, представляя, как его ласкает ротик младшего брата… И альфе от самого себя тошно. Юнги еще не знает, что с завтрашнего дня каждую чимову течку родители будут приводить альф, чтобы тому не было тяжело. Юнги еще не знает, что будет в каждый такой день задерживаться допоздна где угодно, только бы не возвращаться домой и не слышать, как Чимин умоляет кого-то войти в него.