Детей приносят орлы

— А откуда же тогда они берутся? — подавленно и грустно спрашивает мальчик, обиженно посмотрев на отца, который так подло ему соврал! — О-о-ох, — протяжно охает пират, почесав лохматую голову. — С удовольствием тебе расскажу! — Так, — вмешивается «джентельмен в треуголке», хватает сына за руку, и старается идти к двери, но только упрямый сын настойчиво упирается ногами в пол, начинает тихо вопить, как скучающий волчонок… — Это слишком рано ему знать. — Прыскун! Рано или поздно он узнает! — Ну, папа-а, — ноет Коннор. — Почему ты не разрезаешь мне узнать? — Потому что я так сказал! — А-а-а, — мальчик начинает ныть еще громче, его лицо краснеет от подступающих слез, еще чуть-чуть и вся его копившаяся обида на тамплиера-отца прорвется наружу! — ПАПА! — Хэйтем, ты разве не доверяешь мне своего внука? — удивленно спрашивает Эдвард. — Ну, — мужчина останавливается, оценивающе осматривает своего отца: растрепанные светлые волосы торчат во все стороны, недельная щетина, пьяный взгляд и ужасный перегар, которым он мог бы свалить любого тамплиера за километр. Но не Хэйтема. У Хэйтема иммунитет к старому отцу-пирату. Хэйтем привык. — Не думаю, что стоит оставлять ребенка в «руках» пирата и пьяницы. «Да еще и ассасина!» — забыл добавить грандмастер. — Шо-о-о?! — Эдвард чуть ли схватился за саблю от такого шока. — Я пьяница?! Да я, между прочим, аристократ, у меня куча денег, слышишь? Куча денег! Хотя, соглашусь, пиратская жизнь у меня была… — Была? А сейчас ты, видимо, живешь жизнью английского аристократа, живешь в своем поместье, пьешь чай и по выходным посещаешь театр? — Нет, но я в душе аристократ, и всегда им был! — рука Эдварда тянется к карману, вынимает оттуда мешочек с монетами. Монеты звонко пляшут по столу, а затем замирают. -Во, узри мощь ассасина, тамплиер проклятый! В ответ тамлпиер проклятый лишь вздыхает, и снова тянет непослушного Коннора к двери. — Папа, стой! Я на тебя очень-очень-приочень сильно обижусь, если ты не дашь мне послушать дедушку! — Хочешь леденец? Маленький индеец опустил глаза, словно задумываясь, а потом выдал непонятно что, то ли «Да», то ли «Нет» — одному Отцу Понимания известно. — Эх вы, тамплиеры, вечно подкупаете всех материальным, чтобы захватить власть над простым народом, — ассасин поднимается из-за стола, садится на корточки перед внуком, чтобы быть с ним одного роста. — Коннор, хочешь я тебе куплю пять таких леденцов, м? — тихо шепчет Эдвард. — Дя! — радостно соглашается будущий ассасин… кхм, тамплиер. — А ты сам-то? — грандмастер хмурит брови, хотя понимает, что его отец — ассасин лишь на словах. В первую очередь он пират. Хитрый и жадный пират. — Папа, ну, пожалуйста! Если дашь мне пообщаться с дедушкой, я не буду сбегать с уроков математики, — мальчик умоляюще глядит на своего отца. — Ладно, — треуголка Хэйтема аж накренилась вбок. — Отец, ты пожалеешь, если расскажешь какой-то… кхм, неприличный бред! — Не бойся, прыскун! Ты разве забыл, что я приличный человек? Тамплиер, ничего не сказав, просто садится за соседний столик и наблюдательным взглядом следит за своей семейкой. «Хоть бы Коннор не в него пошел», — думает он. — Значит так, внучек, — пират усаживается на свой стул и садит внука к себе на колени. — Орлы не приносят детей. — Но почему? Ведь папа сказал… — Он тамплиер и вообще, для важна лишь власть, от которой он получит… конфетку! Очень вкусную, большую конфетку в виде повиновения стада людей… Коннор лишь непонимающе хлопает глазами. — Ладно, когда-то, твой отец прибыл из Лондона, по своим «важным» делам для «взрослых», которых тебе пока не понять, потом он встретил твою мать, и принял участие… в создании тебя. Хэйтем вместо лица, случайно закрывает треуголку от смущения за своего отца. — Так, а как же меня создавали? — любопытно спрашивает мальчик, глядя на отрезвевшего деда. — Ну… — Эдвард смотрит на Хэйтема, словно в ожидании какой-то поддержки. Его лицо, навеки тронутое солнцем и морским ветром, загоревшее и почти бронзовое, неожиданно бледнеет, затем снова краснеет. — Твой отец должен знать лучше. Кенуэй-старший вдруг облегченно вздыхает, поняв, что его отец всё-таки сохранил в себе толику воспитанности и скромности. Радунхагейду смотрит то на деда, то на своего отца, в полном непонимании, почему взрослые так уворачиваются от его вопроса. — В общем, он встретил твою мать, полюбил её… и от этой любви появился ты, — неловко продолжает Кенуэй-самый старший и тоже вздыхает, думая, что отделался от дотошного внука. Лицо маленького индейца наполняется глубокой задумчивостью и перевариванием новой информации, но быстро сменяется той безграничной пытливостью: — А как я появился? — с новыми тоннами интереса Коннор вваливается на пирата. Эдвард чуть ли не отчаянно стонет и не поднимает руки к господу с вопросами «За что?!», а Хэйтем бросает на него победоносный взгляд «Сам же напросился» и быстро идёт к двери, видимо, хочет поймать Чарльза Ли. — Я подойду, — только говорит он и выходит из таверны. «Я видел сотни акул, повстречал тысячи штормов… но это самое сложное…» — грустно думает пират. — Ну, значит… кхм-кхм, — неуверенно начинает он и пытается быстро подбирать «правильные» для ребёнка слова. — Они встретились и поняли, что любят друг друга, объединились, потом появился ты. — Что значит «объединились»? — внук продолжает копать дальше, желая наконец-таки добраться до чистой истины и понять, как он взял своё начало в этом мире. Эдвард думает минуты две, а маленький Коннор его не торопит, будто понимает, насколько же тяжело объяснить природную вещь ребёнку. На самом деле он просто хочет спать. — У всех людей есть маленькие частички, и когда мужчина и женщина «объединяются», понимают, что они любят друг друга, эти частички начинают превращаться в ребёнка в животе у женщины… Так-то ты и появился, — наконец-то нашёлся пират. — Остальное узнаешь, когда подрастёшь. «Ещё не хватало бы его вопроса о том, как потом дети вылезают из живота» — думает Эдвард, но замечает, что глаза «будущего ассасинчика» говорят, что «да, меня устраивает такой ответ, спасибо, дедушка». Старый пират видит это и быстро успокаивается. — Эх, поскорей бы вырасти! Я хочу узнать, — совершенно чисто, естественно и без всяких крошек «воспитанности» ребёнок довольно говорит это. Ему это интересно и ему пока неведомы «правила стыда» и он хочет узнать, как появляется жизнь. Для него это ещё не прикрыто напыщенными занавесками общества с надписями «скрытно». — Успеешь узнать, я не сомневаюсь, — пират мысленно подмигивает своему внуку. — Давай теперь поиграем! — мальчик хватает деда за руку и ведёт к выходу, на улицу.