Сделай шаг навстречу

      — Тебе надо было сказать мне, — начинаю я, но Ренат тут же дёргается, вскакивает на ноги, хватает свою одежду и судорожно начинает одеваться:       — Рассказать тебе? Ты серьёзно? Ты бы остался со мной, если бы я сказал тебе об этом?       — Я не знаю, — честно отвечаю я. — Но сказать надо было. Если бы я знал, сегодняшней ситуации просто не было бы.       — Да никакой вообще ситуации не было бы, Егор, — всегда спокойный Ренат нервничает, в глазах стоят слёзы, а он сам, кажется, вот-вот грохнется в обморок. — Ты же у нас такой весь из себя порядочный, да? Да ты бы сбежал от меня с такой же скоростью, как тогда, в самый первый раз, натягивая в полёте штаны. Я знаю тебя как облупленного, Егор.       Ренат зло фыркает и выскакивает из спальни. Я слышу, как он гремит ключами в прихожей. Иду следом, он уже возле двери, застёгивает на ходу куртку:       — Ты куда?       — Куда? — Ренат недобро прищуривается и с вызовом смотрит на меня. — А что, тебе есть до этого дело? Мне подышать надо, я задыхаюсь тут. А тебе тоже подумать надо, правда же?       Он громко хлопает дверью, я остаюсь в пустой квартире один на один со своими мыслями и полной неразберихой в душе.       Смотрю на часы — время двенадцать ночи. Ну что ж, друг мой Мальцев, ты прости, конечно, что я в конце твоего не менее трудного дня присяду тебе на уши, но мне сейчас это жизненно необходимо, а больше мне об этом поговорить не с кем. Замечательное изобретение человечества — видеосвязь, как бы далеко ни находился твой собеседник, есть иллюзия, что он совсем рядом.       Нажимаю кнопку вызова.       «Пожалуйста, будь дома».       Есть контакт.       На мониторе взъерошенный Пашка в крайнем недоумении вглядывается в моё лицо:       — Ты чего не спишь? — вместо приветствия выговаривает он. — Совсем офигел?       — Надо поговорить, — начинаю я, но Мальцев перебивает меня, оглядываясь куда-то себе за спину.       — Подожди. Дай мне минуту.       Он исчезает из поля видимости, я лишь слышу, как он с кем-то переговаривается: судя по тональности, голос женский. У Пашки отношения? Вот это новость так новость, и она меня безмерно радует, потому что вот всем хорош Мальцев, но в отношениях с женщинами у него постоянно что-то не получалось.       Наконец, почему-то покрасневшее лицо Пашки вновь появляется передо мной.       — Прежде, чем ты мне поведаешь свою душераздирающую историю… Да, да, я уверен, что она душераздирающая, — в ответ на мой протестующий возглас хмыкает он, — я тебе сообщу одну новость. Давно надо было сказать, да я как-то всё время подходящее подобрать не мог. Короче, я тут женюсь, наверное.       Мои проблемы сразу отходят в голове на второй план, потому что я так искренне рад за друга, что думать о своих бермудских треугольниках вообще не хочется.       — Ты серьёзно? Я тебя поздравляю. Кто эта сумасшедшая, что позарилась на тебя?       Пашка не выдерживает и ржёт в полный голос, но тут же возвращает на своё лицо серьёзное и, я даже сказал бы, трагическое выражение.       — Да ты знаешь её. Я надеюсь, что ты не будешь против.       — Я — против? — моё удивление, видимо, так сильно проявляется на моём лице, что Паха вновь фыркает. — Против я могу быть только в одном случае, если ты умудрился отбить мою маму у моего отца. Тут я точно категорически против.       — Скажешь тоже, — смеётся Мальцев. — Нет, это всего лишь Андреева.       — Вика? — новость, конечно, неожиданная, но в принципе предсказуемая. Пашка с Викой очень много общались после моего отъезда, и ничего удивительного, что у них нашлись и другие общие интересы, кроме как печалиться обо мне. — Я очень рад и за тебя, и за неё. С чего бы мне быть против, тем более что вы идеально друг другу подходите.       — Правда? — Пашка облегчённо вздыхает. — Вот и она мне говорила, что ты только обрадуешься, а я нервничал и не знал, как тебе сказать. Ну, так что там у тебя стряслось?       Я в общих словах обрисовываю сложившуюся ситуацию, Мальцев изумлённо присвистывает:       — Ну ничего себе у тебя там мексиканские страсти. Прямо как в моих сериалах. Слушай, а давай сериал снимем про тебя и твоих любовников? — он снова ржёт. — Не, ну серьёзно, в нашей стране это, конечно, не прокатит, но мы же можем и на запад загнать.       — Очень смешно, — хочется разозлиться на Мальцева, но не получается, потому что и в самом деле вся эта трагедия напоминает сценарий к растянутому этак серий на двести «мылу».       — А если серьёзно, то я думаю, что Фролов тебя до сих пор любит, — отсмеявшись, говорит Пашка.       — Что значит любит? — я хмурюсь и потираю переносицу. — Мы с ним на тему чувств вообще никогда не говорили, у меня только вырвалось однажды, а он свои мысли по этому поводу не озвучивал ни разу.       — А то так непонятно, — Мальцев закатывает глаза к потолку. — Чего бы он тогда приехал сниматься к тебе? Где он, и где, прости, ты. Небо и земля. Не будь у него к тебе вот всего этого, он бы даже не скривился в твою сторону.       — Я не знаю, что мне делать, — устало говорю я, — я так запутался. Ещё с Ренатом эта тема…       — Ренат, конечно, знатно отжёг. Кто бы мог подумать. Тот самый тихий омут. Шесть лет, мать вашу, а ты даже не догадывался, — Пашка восхищённо крутит головой.       — Да мне и в голову не приходило даже поинтересоваться. Тут я сам виноват. Если бы у меня к нему были бы хоть какие-то эмоции, я бы, естественно, не был бы так равнодушен к его занятиям. Мне было просто удобно, а на остальное было ровно.       — Знаешь что, — Мальцев смотрит на меня что-то обдумывая при этом, — а тебе не приходило в голову, что твоему Ренатику с тобой было не менее удобно, чем тебе с ним? А что? — поясняет он, глядя на моё удивлённое лицо. — Он занимался тем, чем хотел, к нему не было никаких вопросов. Он ведь взрослый человек, это его выбор. С кем-то другим этот его номер бы не прошёл. Так что не надо тут вообще заморачиваться на тему, кому с кем было более удобно. Но то, что тебе конкретно везёт на проституток, так это к гадалке не ходи.       — На каких проституток? — я непонимающе смотрю на Пашку, а тот снисходительно объясняет.       — А что не так? Фролов снимал приват-видосики для вип-клиентов? Снимал. Ладно, пусть его там никто не трахал, но, тем не менее, это та же проституция, пусть и бесконтактная. Твой Ренат пошёл в этой сфере ещё дальше. Участие в порно-съёмках, как по мне, так это та же проституция.       — Ну, я бы так не сказал, — начинаю я, но Пашка меня перебивает:       — Подожди. Ну, вот смотри. Давай возьмём, для примера, человека, который снял клиента, да неважно где снял, главное — снял. Ну вот, он с ним, тоже неважно где, хоть в подворотне, хоть в номере для новобрачных, занимается оральным сексом, то есть, грубо говоря, сосёт. За это ему в итоге платят. Мысль улавливаешь?       — С трудом, — хмыкаю я. — Но продолжай.       — Едем дальше. Теперь возьмём другого человека, который участвует в съёмках порно, где ему тоже предстоит ублажить одного, двоих, троих орально, то есть, опять же отсосать. И за это он, соответственно, тоже получит свои деньги. Ты следишь за моей мыслью?       — Я стараюсь, — уже заинтересованно киваю я.       — В итоге, скажи мне, в чём, нахрен, разница между съёмом и порно, если при конечном результате член во рту побывал и там, и там? Какие отличия? Тут он играл, а там не играл? Где эта тонкая грань насчёт актёрской игры? Понимаешь меня?       — Ты запутал меня, Мальцев, — вздыхаю я.       — Короче, если он этим занимался столько лет, причём он ведь мог остановиться только на режиссуре, за это в порносфере тоже нормально так платят, но не остановился, ему захотелось самому поучаствовать, значит, ему это нравилось — делай выводы, Егор. Что ты будешь делать с этой инфой — решать только тебе. Фролов, конечно, поступил как гнида, но это же Фролов, у него свои правила. Ты сам-то как к нему? — Пашка обеспокоенно смотрит на меня.       — Я не знаю, — пожимаю плечами. — Я боюсь расслабиться рядом с ним. Мне кажется, что я могу ошибиться в его истинных намерениях, а он в очередной раз потешит своё эго и укатит обратно на свой Олимп. А я сдохну тут без него. Поэтому я держусь из последних сил, и чем это всё может закончиться — ума не приложу.       — Но ты не хочешь, чтобы это заканчивалось, — убеждённо подытоживает Мальцев, и я соглашаюсь:       — Я не хочу, чтобы это заканчивалось.       Ренат не появляется в течение ночи, а утром, так и не дождавшись его, я еду на работу.       Я совсем не удивлён, что Илай держится так, будто вчера ничего и не было, он даже не смотрит в мою сторону, он полностью и бесповоротно обманутый и преданный всеми принц, которого никто не понимает, которого никто не слышит, и он совсем один в своём отчаянии.       В перерыве я иду в кафе рядом с киностудией, хочется побыть вдали от суеты съёмочной площадки, вдали от самого Илы, который незримо присутствует сразу везде, на каждом шагу.       — Хотел сбежать от меня? — невозможно спрятаться от Фролова, если он этого не хочет. Илья подсаживается за мой столик и делает знак официанту.       — Кофе, пожалуйста, чёрный без сахара, — и смотрит на меня.       — Что ты хочешь? — спрашиваю я.       Илай приподнимает бровь в деланом удивлении:       — Ты не знаешь, чего я хочу? Тебя.       — Зачем? Не наигрался в своё превосходство?       — Какое превосходство, Егор? Я шесть лет засыпал с твоим именем на губах. О каком превосходстве ты говоришь?       Я молчу, я не знаю, что ответить на это заявление. А Илья продолжает:       — Егор, уедем со мной?       — Куда с тобой? — устало интересуюсь я.       — В Штаты.       — Как же мимо меня прошла эта новость, что меня там так ждут, что не могут? — колко язвлю я и усмехаюсь.       — Егор, ты сможешь открыть свою киностудию, сам решать, что ты хочешь снимать, и кого хочешь. Ты сможешь снимать меня. У меня много денег. У тебя там будет всё, — Илья наклоняется ко мне и умоляюще заглядывает в глаза. — Уедем со мной, Егор?       — Откуда деньги? С фильмов? — мне не нужен ответ, я его знаю, но мне надо уточнить.       — С фильмов, да. И… — Фролов нерешительно замолкает и словно нехотя сообщает, — и Марк мне оставил всё, что у него было. Я не хотел сначала брать, а потом подумал: а какого чёрта, он ведь мне, действительно, задолжал. Так что…       — Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — преувеличенно бодрый голос за нашими спинами заставляет нас обернуться. Позади нас стоит Ренат, с покрасневшими глазами, не совсем трезвый, в измятой рубашке. — Как же я рад вас видеть.       Он падает на соседний стул и тянется к стакану с минеральной водой.       — Как ты узнал, где я? — никогда раньше Ренат не проявлял экстрасенсорных способностей, но ведь как-то он узнал моё местоположение.       Ренат снисходительно машет рукой и так же снисходительно отвечает:       — GPS, родной. Прости, но я всегда знал, где ты находишься, — он поворачивается к Илье. — Выйдем, поговорим?       Фролов смотрит мимо Рената, как будто его тут нет:       — Нам не о чем с тобой говорить, Рено.       — Не о чем говорить? — глаза Рената суживаются, а на щеках проявляются красные пятна. — Ты мне, сука, жизнь сломал, и нам после этого говорить не о чем? Что я тебе сделал, Илай? Я тебе дорогу где-то перешёл? Нет. Так за что ты со мной так?       — Ты увёл у меня парня, — всё так же равнодушно пожимает плечами Илья.       Глаза Рената округляются от изумления:       — Какого парня, что ты несёшь? Мы с тобой встречались один раз в жизни. Как я мог у тебя кого-то увести?       Илья молчит и переводит взгляд на меня. Ренат поворачивается, смотрит на меня и тут на его лице начинает проявляться понимание ситуации:       — Так вы… — он горько усмехается и спрашивает меня: — У тебя тоже, оказывается, были свои маленькие секреты, любовь моя? Что же ты, такой честный и правильный, не поделился ими со мной?       — Это всё очень мило, — Илья поднимается со своего места, кладёт на стол купюру, — но я, пожалуй, воздержусь от участия в ваших милых семейных разборках. Егор, ты подумай над моим предложением.