Грэм

      Он пришёл на кухню, такой ласковый, худой и взъерошенный. Помню, мне это показалось странным, Грэм никогда прежде не тёрся о ноги и не любил, когда его трогали. Но вчера он требовал общения и внимания так, как никогда не просил прежде. Я почесал его за ушком и дал немного молока, к которому он так и не притронулся. Впрочем, как и к домашней ветчине, и к сырому куриному мясу. Грэм ходил за мной по пятам по всей кухне, грустно заглядывал в глаза и мяукал, бодая мою ногу в поисках ласки. Я сначала растерялся и немного его погладил, но это чувство быстро сменилось брезгливостью, когда я обнаружил грязь и комки в его шерсти. Я отдёрнул руку и, окончательно потерял интерес. Иногда покрикивая, когда он в очередной раз залезал на тканевую обивку новых кухонных стульев. С каждой его попыткой наладить контакт я всё больше раздражался, а когда он, наконец, набрался смелости и прыгнул мне на колени, я резко вскочил и громко накричал на него. Не смотря на свой боевой темперамент, он молча зажмурился и прижал уши. После этого Грэм немного поник и больше ко мне не подходил, а через полчаса и вовсе попросился на улицу, куда я его с удовольствием выпустил, несмотря на слякоть и начавшийся снегопад. Я знал, что он ночует в ворохе старых тряпок в сенном амбаре и совсем не беспокоился, когда он пошёл в другую сторону.       А наутро я его не докричался. В обед Грэм тоже не пришёл. Когда стемнело, и пришло время ужина, я обул высокие меховые сапоги и сам пошёл его искать. Несмотря на то, что кот мне достался от прежних хозяев фермы, я все же присматривал за ним. В ответ он ловил мышей на зерноскладе и не докучал мне своим присутствием. Наверное, он знал, что я не люблю животных, или скучал по оставившей его семье. Так или иначе, последние два года он приходил к задней двери ровно три раза в день - чтобы получить свою порцию корма. Иногда, когда становилось совсем холодно, я его запускал погреться на ночь, но дольше трёх часов наедине со мной он не выдерживал.       За вчерашнюю ночь и весь сегодняшний день снега выпало почти по колено, он скрыл всю грязь, что лежала и месилась под ногами с конца осени. Весь мир был окутан ровным белым покрывалом, ежесекундно увеличивавшемся благодаря огромным белым хлопьям. Стояло полное безветрие, и это был именно тот момент зимы, когда ледяная снежная тишина была оглушающей, завораживающей, мягкой и уютно-красивой.       Его окоченевшее тело я нашёл у дальнего края домашнего участка. Под навесом, служившим складом для садовых принадлежностей. Кажется, Грэм пытался уйти подальше, но в его ослабевшем теле не хватило сил, чтобы перепрыгнуть через невысокий забор и он остался лежать под ящиками на голой земле. Больной, взъерошенный и одинокий. Коты чувствуют, когда им приходит время умирать, вспомнилось мне. Вчера я так и не понял, что Грэм пришёл со мной проститься, несмотря на то, что мы были не так уж близки. Внезапно стало мучительно стыдно, что накричал на него, когда он в первый и в последний раз за все время нашего знакомства попросил любви. Угрызения совести заставили моё сердце сжаться, а к горлу подступил тугой ком. Теперь я остался совершенно один на много километров вокруг, и внезапно холодная тишина снегопада показалась мне слишком громкой.