Давай погасим наши звезды

Она не отвечала. В очередной раз набирая заветный номер, Крис слышал только холодный равнодушный голос, неустанно твердящий ему о том, что данный абонент находится вне зоны действия сети. Так где же заканчивается эта самая злополучная зона? Где ему искать Марину? Куда она делась? Если бы он знал, то уже давно бы отправился туда, лишь бы снова ощутить сладкое томление вместо жесткого дискомфорта в груди, лишь бы раствориться в источающих ласку и спокойствие глазах девушки. Именно она всегда преуменьшала его гнев и предотвращала возможные необдуманные решения. Марина была источником света, надежды и любви во время самых длительных затмений его жизни. Брюнет так к этому привык, что казалось, что так было и будет всегда, а иначе просто невозможно. Тяжелые дни-звена со временем превращались в бесконечную цепь, удушающую его, сдавливающую до хруста в костях. А она помогала ему хоть ненадолго выбираться на свободу, хоть ненадолго получать возможность отдышаться, отдохнуть и оправиться от вечного плена. - Артур, где Марина? – Крис сразу же бросился на продюсера с вопросом, даже не переступая порог его дома. - Может, хотя бы в дом войдешь? А там уже поговорим… - Совершенно не удивившись столь раннему визиту подопечного, ответил мужчина, а после отошел немного в сторону от дверного проема, гостеприимно пропуская парня внутрь. - Как скажешь, - брюнет торопливо прошел в дом, понимая, что раз уж Артур приглашает его пройти, то значит, ему есть что сказать. - Присаживайся, - жестом указал продюсер на просторный диван, и Крис послушно опустился на мягкую поверхность. – С Мариной все хорошо. Просто она ненадолго уехала, так как считает, что тебе нужно время, чтобы разобраться в себе и своих истинных чувствах. - Да хватит уже ходить вокруг да около, - нетерпеливо отозвался в ответ брюнет. – Можно как-то поконкретней сказать, почему она отправилась невесть куда и как я могу ее найти? - Нет, нельзя. По ее же просьбе. Она решила, что так будет лучше, - терпеливо разъяснил Артур, готовясь к вспышке возмущения со стороны подопечного. Но сейчас мужчина в любом случае не будет поучать или отчитывать его за вспыльчивость. - Заговор, значит? – ни намека на злость: только безнадега и беспомощность глухим эхо отдавались в его голосе. – Ладно, не будем об этом. Я все равно решил зайти не только по этому поводу, - жестко чеканя каждое слово, продолжил он. Парень стал еще более серьезным и сдержанным, что немало удивило и даже насторожило продюсера: подобная манера излагать свои мысли и вести себя зачастую была не свойственна Крису, а поэтому этот тон не предвещал ничего хорошего. – Как там обстоят дела с не состоявшейся фотосессией? - Ну а как они могут обстоять? Благодаря тебе никак, - пытаясь контролировать волнение, ответил продюсер. Крис, как оказалось, еще догадливее, чем он думал. Присаживаясь рядом на кресло, Артур мысленно пытался подыскать подходящие аргументы в свою защиту в случае, если его самые смелые догадки окажутся явью. - И как же тебе удалось увильнуть от ответственности? Неужто откупился? – испытывающий взгляд Криса, казалось, прожигал его насквозь и был способен заглянуть во все самые потайные уголки его души. Зачем же спрашивать, если ты и так все знаешь? Лишь бы лишний раз упрекнуть, пробудить совесть, заставить едкое чувство вины просочиться в давно очерствевшее сердце? Казалось бы, почему Артура, взрослого, опытного мужчину, должно волновать мнение этого сопляка? Но ведь волновало, беспокоило… Еще с первой их встречи этому мальчишке удалось заставить верить себе, слушать, а иногда даже уступать ему. Он мог делать то, что остальным продюсер никогда бы не простил и за что уже давно бы уволил. Дело в том, что мужчина давно питал к нему далеко не дружеские и не родительские чувства. Артур много раз пытался завоевать сердце подопечного, но тот ясно давал ему понять, что мужчины его не интересуют. Его внешность и некая манерность противоречили сказанному, но очень скоро слова парня подтвердились. Криса действительно в этом плане интересовали исключительно девушки. Поэтому продюсеру пришлось смириться и ограничиться только редкими намеками-напоминаниями, дающими брюнету понять, что в сердце Артура все еще теплятся нежные чувства к нему, хотя иногда он и ведет себя с ним грубо, поучает, ругает… Продюсер безумно ревновал его к этой самой Марине, хотя и пытался сделать так, чтобы это никак не отразилось на его взаимоотношениях с ней. И у него это неплохо получалось. Со временем Артуру становилось все легче и легче контролировать себя, но изъять любовь из своей души так и не удалось. Продюсер тряхнул головой, словно в попытке выгнать из головы рой мыслей-воспоминаний и, наконец-то, удосужился ответить своему собеседнику: - Представь себе, откупился. - Да ну? А мне вот почему-то кажется, что ты просто смог предоставить им достойную замену утерянному материалу. - Крис, ты бредишь. - Артур, ты наглеешь. Как тебе вообще могло в голову такое прийти? Без психотропных препаратов такого и не придумаешь, - устало потирая виски и искоса глядя на загнанного в угол его словами мужчину, выкладывал плоды своих раздумий брюнет. – Неужели ты думал, что я не пойму, что тем самым «надежным источником», о котором упоминали в статьях, был ты? Да и первый журнал, заговоривший об этом, был именно тот, для которого должна была проводиться фотосессия. Тут нужно было быть совсем уж больным на голову, чтоб не догадаться о том, чьих это рук дело. И вдобавок ко всему, это ведь ты всегда говорил, что ничто так не подымает рейтинг группы, как хороший пиар: никакие идеи, никакие песни... Однако, мог бы хотя бы посоветоваться со мной, а то даже для тебя как-то подло получилось. - А был ли смысл с тобой советоваться? И так понятно, каким бы был твой ответ, - на выдохе выдавил Артур, не видя смысла и дальше отрицать свою вину. - И зная это, ты все равно решил пустить этот мерзкий слух, дабы подогреть интерес? Даже невзирая на то, что тем самым запятнаешь мое имя, – лицо парня, до этого излучающее строгое спокойствие исказило осуждающе-призирающее выражение. - Ты преувеличиваешь, Крис. С твоим именем все в порядке. Мало кто воспринял это всерьез, так что тебе нечего беспокоиться. Брюнет и сам уже понимал, что переигрывает, но недовольство поведением продюсера захлестнуло его с головой и поэтому, не в силах выбраться из-под волны собственных эмоций, он продолжал выливать все то, что терзало его сердце все это время. - Да какая на фиг разница? Мне просто надоело то, что никого не волнует мое мнение, что все решают за меня. Марине не нравятся наши отношения – она уехала, даже не попрощавшись; тебе стукнуло в голову, что нужно засветиться – ты договорился о фотосессии, не получилось – полил меня грязью, дабы не потерпеть убытков. Меня это уже достало. Все, надоела мне и группа, и бесконечные требования, и вы сами, - Крис говорил это негромко, почти без эмоций в размеренно струящемся голосе, но вот в его глазах плескалась такая беспомощность и обида на весь мир, что Артур почувствовал, как его сердце пронзает острое чувство вины. Мужчина понял, что нет смысла сейчас спорить. Нужно подбодрить парня, пока он окончательно не сорвался. Нужно не позволить ему совершить какие-либо ошибки, необходимо дать ему понять, что он, его продюсер, на его стороне. - А в прочем, кому я это говорю. К чему все эти откровения? Простите, что забрал у вас столь много драгоценного времени, - Крис рывком поднялся с дивана и прожогом помчал к двери, но уже на выходе из дома его неожиданно остановила сильная рука Артура, впившаяся в его утонченное запястье, увешанное огромным количеством простых, но изящных браслетов. - Подожди, Крис. Не горячись. Давай ты сейчас немного успокоишься, и мы как следует все обговорим, ладно? - Лично я все сказал, - с этими словами парень резко высвободил свою руку и выпорхнул в залитый ярким солнечным светом дверной проем. - Крис, - только и смог беззвучно пошевелить потяжелевшими губами мужчина. Хотелось броситься за парнем, догнать его, заставить себя слушать. Но он отлично понимал, что сейчас брюнет не в том состоянии, чтобы слышать и воспринимать то, что ему говорят. У них частенько случались споры, но вокалист редко принимал все близко к сердцу. Зачастую он просто выводил Артура из себя, а сам преспокойно пересиживал бурю эмоций оппонента. Но сегодня ему было действительно больно, и мужчина отчетливо увидел это в его как никогда печальном взгляде. Острыми словечками Крис просто пытался заглушить собственные чувства, поглотившие его былую непосредственность и уверенность в себе. И Артур нисколько не осуждал его за сегодняшний срыв. Сам ведь подлил масла в огонь, сам довел его до белого каления. После ссор с подопечным продюсер еще несколько часов после конфликта ощущал неприятное послевкусие разговора: беспокойство, злость, дрожь, холодящую кожу. Но неприятные ощущения очень быстро слабели и отступали за бесконечными хлопотами. А в этот раз неприятный осадок оказался куда сильнее обычного, так как в сердце закралось еще и какое-то нехорошее предчувствие, которое не удавалось прогнать или хотя бы ослабить никакими заботами и убеждениями.