What's in the name?

Эйприл широкими шагами спустилась по белоснежной лестнице в вестибюль и через стеклянные двери вышла на улицу. Был конец апреля, прояснившееся после зимы небо довольно поблескивало здоровой голубизной и кокетливо прятало глазки за пушистыми клочками облаков. Дул прохладный ветерок, но погода все равно оставалась достаточно теплой, что весьма непривычно для обычно пасмурного и промозглого Лондона. Деревья уже успели кое-как одеть обновленные наряды, еще не до конца обработанные изящной рукой портнихи-весны. Гудели проезжавшие мимо машины, бежали и переговаривались между собой люди. Город жил и дышал, но в этом сплошном бурном потоке затерялась Эйприл. Она чувствовала себя как чужая, не могла вести себя как остальные, притворяться, что все хорошо, что все в порядке. Все было не в порядке. Ее сны, мучившие ее каждую ночь своим обилием красок, стоило только закрыть веки, непреодолимой тяжестью давили на сердце. Почему она не могла ничего вспомнить? Потому что не хотела? Потому что что-то ей не давало это сделать? Потому что… Причин могло быть много, но вот объяснений все никак не находилось. Гадать на кофейной гуще Эйприл могла до бесконечности, но легче от этого не становилось. И почему каждый раз, когда она слышит свое имя, ей кажется, будто с ним что-то не так? Как с ним вообще что-то может быть не так? Это ее имя, имя, выбранное ее родителями при рождении, имя, с которым она жила все это время. Оно подходит ей, должно подходить, не может не подходить. Так почему же все наоборот? «Кто бы объяснил?» – уныло подумала Эйприл, останавливаясь перед большой лужей и глядя на свое отражение. Из водяного зеркала на нее несколько грустновато глядела молодая девушка с малахитовыми глазами и волнистыми каштановыми волосами. Ничего примечательного, таких, как она, на свете много. Эйприл считала себя заурядной личностью, одной из тех, о ком мало кто что знает. Хотя Маргарет и говорила ей, что она окончила школу экстерном, а университетская программа оказалась для нее скучной и чересчур простой. Когда Эйприл услышала об этом, она недоверчиво усмехнулась. «Я вундеркинд? Серьезно?» – подумала она. Теперь – по словам Маргарет – она подрабатывала в дизайнерском магазине под руководством Сьюзи, местного дизайнера с пунктиком насчет драконов. Что делало ситуацию еще нелепее. Ведь согласно ее родителям, Эйприл, будучи одаренной быстрым и цепким умом, в один прекрасный день сменила вектор своих увлечений, и от перспективной работы инженера-архитектора ушла на должность одного из личных помощников эксцентричной дамы, где словно бы стремилась скрыться от внимания окружающего мира. Единственное, что в тот переходный момент осталось прежним, это любовь Эйприл к рисованию. Это она, похожу, любила всегда, и сейчас, когда выплескивание невнятных снов на бумагу стало своего рода отдушиной, Эйприл была признательна подобной постоянной величине в ее жизни. И одновременно с этим она ощущала себя словно бы загнанной в тесные рамки, в монотонное, скучное и шаблонное существование, где ей было не место. Какими бы ни были причины у нее в прошлом, из-за которых она решила стать словно бы как можно менее заметной, теперешняя Эйприл не понимала. Если бы только она могла вспомнить все, что с ней было, тогда все, наверное, встало бы на свои места. Возможно… В последнее время Эйприл начало казаться, что в ее жизни стало слишком много этого самого «возможно». Или она просто перестала надеяться?.. За этими мыслями, раз за разом посещавшими ее голову день ото дня, Эйприл и не заметила, как добралась до магазина, подмигивавшего своими яркими витринами, создававшими иллюзию красивой сказки. У Сьюзи сегодня дел было невпроворот, она носилась по помещениям, не останавливаясь ни на секунду, и беспрерывно раздавала указания. Вникать в этот поток синонимов, антонимов и других частей речи, часто вообще не подпадавших в нужные падежи и числа, Эйприл не стала, а быстро поздоровавшись, подхватила несколько рулонов шифона, неаккуратно брошенных на столе, и понесла их в надлежащее место. Собственно в этом и заключалась ее помощь – девушка наизусть помнила расположение всех полок, шкафов и тумбочек, что и где должно лежать и тому подобные вещи. Другие помощники занимались своими обязанностями, и Эйприл в этой суматохе становилась буквально невидимой. Начальница продолжала громогласно командовать, придирчиво изучала заказы, что-то исправляла, что-то добавляла и ни на минуту не закрывала рот, сыпля комментариями и затеями. Краем уха вслушиваясь в ее тираду, Эйприл сновала туда-сюда с коробками, стопками одежды и другими вещами, но размышлений ей хватало. Психологу она об этом не сказала, да и Маргарет с Гербертом не в курсе. У нее из головы не выходил последний рисунок, тот, который был сделан этим утром… Он отличался ото всех своих предшественников. Он был четким. Не расплывчатым, не размазанным, а определенным и явственным. Любопытное переплетение изогнутых волнистых линий, формировавших какой-то причудливый, интересный символ. Он напоминал собой некое изображение дракона, но Эйприл не была уверена в этом до конца. Синий цвет на нем в ее сне переливался и казался по-настоящему живым, а голубоватые и аквамариновые волны плыли и дрожали. «Любопытно», – хмыкнула про себя Эйприл, когда это воспоминание вновь и вновь всплывало в подсознании. – «И странно. Весьма странно». День пролетел как на крыльях, и Эйприл не успела опомниться, как дневной свет угас, на город опустился вечер, и зажглись фонари, сонными глазами шарившие по тротуарам. Сотрудники, закончив свои плановые манипуляции, засобирались домой. - Эйприл, тебя подвести? – обратилась к девушке Сьюзи, которой в тот вечер было по пути в район, где жила Эйприл. - Нет, спасибо, – вежливо улыбнулась в ответ та. – Я раскидаю оставшееся по местам и пойду домой пешком, не так уж и далеко. - Ты уверена? Поздно уже и темно. - Все нормально, я доберусь. - Ну, как скажешь, – дизайнер похлопала ее по плечу и, бросив короткую благодарность за проделанную работу, ушла. В магазине стало пусто и безлюдно, живость исчезла, нависла нервирующая тишина, кое-как разбавленная едва слышным жужжанием электрических ламп. Эйприл протяжно выдохнула, затем подняла кипу разноцветных кофт и начала подниматься по лестнице на последний этаж в мастерскую. Найдя нужный комод, она аккуратно сложила вещи туда и уже потянулась к выключателю, когда внезапно уловила чуть заметный шорох за спиной. Эйприл резко посмотрела назад, но просторная комната была абсолютно пуста – ни единой живой души. Но тем не менее какое-то странное чувство зашебуршало в сердце – чувство тревоги, необъяснимой, но вполне явственной. «Откуда бы?» – нахмурилась она. – «Здесь ведь никого н…» И опять тихий шум. Крутанувшись на месте, Эйприл успела зацепиться краем глаза за молниеносное движение возле столов с эскизами. Но там снова никого не оказалось, разве что… Темнота… Она была какой-то чересчур густой. И вдруг… Нет, невозможно! Эйприл ошарашено заморгала. Одна из теней внезапно колыхнулась, по ней будто прошла рябь. Эйприл на долю секунды замерла, по ее телу словно бы пропустили тонкий разряд тока. В глубине родилось ощущение предупреждения и настороженности. Светильник под потолком ехидно моргнул, как бы издеваясь над девушкой, у которой и без того начали сдавать нервы. Девушка сглотнула, сознание вдруг стало оглушительно вопить о том, что пора в срочном порядке рвать когти. Эйприл отступила спиной в сторону одной из лестниц и, развернувшись, охнула. - О Господи, Билл! Ты что так пугаешь? Возле манекена стоял уже немолодой человек в служебной форме, бейдж на нагрудном кармашке гласил: «Билл Стоун. Охранник». Мужчина выглядел как и прежде, но его невидящий взгляд, прожигавший насквозь и направленный прямо на Эйприл, вызывал невольный холодок, ледяной струйкой пробегавший по позвоночнику. - Билл? – она попыталась посмотреть ему в лицо. – Билл, все нормально? Он не ответил, но как только Эйприл заговорила, как только слова сорвались с ее губ, глаза охранника мгновенно почернели. От этого зрелища стало жутко. Вильям зашевелил губами, но голос его был чужим, незнакомым и до отвращения пугающим. - Мы нашли тебя… – какое-то эхо, смешанное с дребезжанием, похоже, говорили сразу несколько человек. А человек ли вообще? – Мы тебя нашли… Мы долго искали, но мы нашли. - Что? – пробормотала Эйприл. – Билл, о чем ты? Искал? Зачем? - Мы тебя нашли… Мы долго искали, но мы нашли, – повторил тем же тоном охранник и шагнул навстречу девушки. Та машинально отскочила и, нащупав рукой большие ножницы с острыми концами, выставила их перед собой, слабо надеясь, что это ее хоть как-то защитит. - Твоя сила… Мы ее заберем. Она нам нужна. Мы заберем. Так надо, – к надтреснутости и лязганью примешалась усмешка и ехидство, предвкушение победы. Свет от ламп начал затухать, а тени наоборот набирали силу, наполняясь угрозой. Они уже не отображали очертания предметов, они были сами по себе – неукротимые и опасные! Они отрывались от поверхности пола, формируя каких-то непонятных тварей с длинными когтями и десятком щупалец, угнездившихся на лопатках и хищно подрагивавших. Головы у них были длинными и вытянутыми, а вместо глазниц плотоядно сверкали большие кроваво-красные плошки. Ртов у них не было. Неизвестные создания скапливались за спиной Билла, и это отвлекло внимание Эйприл от мыслей о побеге, а когда она очнулась, было уже поздно – теперь ее окружали со всех сторон. Отступать было некуда. - Не бойся, мы постараемся не делать тебе больно. Просто стой спокойно, пока мы будем обрывать твою жизнь. Эйприл задохнулась. Эти слова резанули по сердцу лезвиями сотен бритв, а затем со всего маху ударили в голову. Здравый смысл отключился на раз. Она моргнула, пытаясь удержаться в сознании, но этот порыв с треском провалился, и веки закрылись. Руки безвольно опустились, повиснув плетями вдоль туловища. Ножницы выскользнули из ослабевших пальцев, жалобно лязгнув об пол, но на это никто не обратил внимания. Разум стремительно помутнел, и напоследок в нем колкой стрелой метнулся какой-то мотив, чья-то песня, полная безысходности и тоски… Воздух в помещении неожиданно начал в буквальном смысле звенеть от напряжения, моментально стало очень холодно, как будто все тепло куда-то разом утянули. Первая секунда. Поднялся слабый ветерок. Вторая секунда. Тени, уже нависавшие над своей жертвой, замерли в недоумении. Третья секунда. Эйприл сжала кулаки и раскрыла глаза, в которых металось белоснежное сияние. Четвертая секунда. Все как бы замерло. И в следующее же мгновение с оглушающим хлопком грянул взрыв. Потоки яростного алебастрового пламени с синеватыми сполохами рванулись в разные стороны, с разгону вонзаясь в ошеломленных врагов и сжигая их на месте. Некоторые струи, потеряв контроль, поджигали бумагу, ткани, занавески… Вспышка света и убийственный гул пронзили пространство, все вокруг затряслось. Когда слепящий морок рассеялся, мастерская уже была объята огнем, который, треща и похрустывая, пожирал все, что попадалось под руку, и не щадил ничего. Как раз тогда-то Эйприл и очнулась. Ей предстало чудовищное зрелище. Когда возвратилась логика, девушка поспешно закрыла нос и рот руками и сломя голову понеслась по лестнице вниз. За ней что-то гремело, обваливались балки, благо она смогла выбраться через черный ход. Отбежать далеко ей не удалось. Второй по счету взрыв разнес весь верхний этаж. Посыпались горящие обломки, куски штукатурки, вырванные с корнем балочные перекрытия. Не обращая ни на что внимания, Эйприл бежала без оглядки, едва падая от страха. Это и помешало ей заметить синюю телефонную будку для вызова полиции, притаившуюся за углом.