Она привыкла ждать

      Она привыкла ждать. Сначала вместе с матерью ждала, когда с моря вернётся отец. Теперь она ждала возлюбленного. Одна.       Каждый вечер она зажигала фонарь и ходила к морю, ожидая корабль, что принесет ей счастье встречи с любимым. Он говорил ей перед расставаньем — «Не надо клятв вечной любви. Это война — и может быть, завтра кого-то из нас не станет. Давай не будем портить друг другу жизнь таким тяжким бременем». Но она всё равно поклялась, что будет ждать его всегда — месяц, год, возможно, даже всю жизнь. Он же не успел ни ответить, ни отругать её за такое поведение. Их буквально оторвали друг от друга, не дав обменяться ни прощальными объятиями, ни горестными вздохами. Последняя фраза, что вырвалась из её обветренных губ, заставила его отвернуться и сжать зубы, ожидая, пока девчонку уведут. «Клянусь! Я клянусь, что дождусь тебя! Дождусь!» — последнее, что он от неё услышал.       Она держала своё обещание. Она не упускала любого удобного момента отправиться на берег моря, слушая шуршание своих же шагов по гальке и смотря вдаль. По вечерам она брала с собой фонарь, всё ещё не теряя веры в наивную детскую сказку: огонь этого фонарика послужит маяком для них, и корабль причалит к берегу, завидев этот самый огонёк. Причалит корабль, на котором было всё необходимое для их борьбы за свободу.       Она держалась. Она держала свою клятву долго. Она каждый вечер продолжала приходить на берег и оставалась там до наступления кромешной темноты — такой, что не было видно абсолютно ничего, и даже свет фонаря не мог до конца рассеять подступающую черноту. Она держала свою клятву даже тогда, когда ей со всей ненавистью заявили, что нет больше того славного кораблика, нет больше тех славных людей с зелёным знаменем независимости.       Тогда она расплакалась и убежала на берег, не взяв с собой фонаря. Ей казалось, что вместо шуршания гальки, что так спокойно лижут волны, она слышит шепот людей, которые отдали жизнь в борьбе за свободу и независимость. Ей казалось, что это не ветер так завывает, а кричат люди, которые осознали всю горечь от потери любимого человека. И вместо спокойных волн она видела лица людей, искаженные гримасой боли, смешавшейся с ужасом…       Потом им с матерью пришлось бежать в независимую Америку. Но она всё ещё держала обещание, и каждый вечер приходила на берег. Тихий шорох шагов о гальку раздавался на пустом пляжу, а девушка пыталась разглядеть что-то вдалеке — то ли давно разрушенный корабль, то ли очертания Родины, которую она больше никогда не увидит.