***
— Чондэ, чондэ-э, — настойчиво пищали рядом. Несчастный Чондэ, не спавший целую вечность, был бессовестно разбужен Минсоком. Вид у того был безучастный — очередная книга в руках и шоколадка в правом кармане. — Ты еще и к экзаменам успеваешь готовиться, да? — голос его заметно сел, хрипотца появлялась всё чаще. Минсок же, кажется, не был настроен на светские беседы, с кем-то не особо родным сердцу вроде него, но Чондэ знал, что парень тоже переживает. И пусть с Чжехи они не были знакомы так близко, он, всё же, часто поглядывал в окно в ожидании, что вот-вот непутёвая дурёха вернётся и всё встанет на свои места. Он слышал как Минсок и Онью обсуждали ночью произошедшее, и ценил их помощь в поисках. Теперь слово «родственный» приобретало для него какой-то новый окрас. Люди, с которыми раньше он не был особо близок, предпочитая им друзей и случайных знакомых, сейчас были его единственной опорой. Он знал, что отвлекает Минсока с Онью от подготовки к вступительным экзаменам, забирает у них сон и все свободное время, забирает у них остатки лета перед тяжелым учебным годом и это давило на него, терзая с все большей силой. — Вот бы и Чжехи была такой же. — Чондэ устало вздохнул, потирая лоб. Ему не хотелось всем портить утро своим унылым настроением, просто само по себе вырвалось. — Она такая, какая она есть, Чондэ. Это и делает её особенной, просто перестаньте пытаться перестроить её и увидишь, что она откроется тебе и начнет доверять. — рука Минсока заботливо легла на его плечо. Тепло исходившее от него в этот момент заставило Чена почувствовать себя на десять лет моложе. — С чего ты это взял? — Со стороны всегда виднее, тебе ли об этом не знать. Пойдём завтракать, ты сбился с режима. Онью с Лэем нашли несколько интересных книг о порталах, так что, я думаю, тебе понравится. Мы все будем тебя ждать, так что постарайся взбодриться. Минсок улыбнулся и закрыл за собой дверь. В груди у Чондэ всё заполнилось теплыми эмоциями, он чувствовал заботу, он очень по ней скучал. В последний раз такой прилив тепла ему дарила только Чжехи, когда на его семнадцатилетие подарила ему «заводной апельсин» Бёрджеса, пока все остальные дарили ему бесполезные вещи, и то, о чем он никогда не просил. Он знал, что, несмотря на всю скорлупу, окружавшую Чжехи, она всегда слышала его и слушала. Всё это выглядело как простые семейные отношения. У всех братьев и сестёр всегда бывают недомолвки, но, в конце концов, всё это лишь внешняя сторона. Ни один брат не ненавидит свою сестру всерьёз. Ведь так? Тогда он думал, что они с ней ближе, чем все остальные. Но время, к его большому сожалению, доказало обратное. Прекрасное утро Чондэ вновь заполнилось печальными мыслями.***
Когда Чжехи проснулась, день уже был в самом разгаре. Отовсюду слышались разговоры и бесконечные звуки движения. Солнце палило через все щели в хижине, дышать вновь становилось труднее. Глаза ее не желали открываться, правая рука онемела, а на щеке ровным узором красовались мятые тракторные полосы. Чже едва нашла в себе силы подняться с постели. Чанёль и Сехун что-то очень бодро обсуждали за чашечкой остывшего чая. Чжехи пришлось греть себе воду и обыскивать закрома Чанёля в поисках хоть чего-нибудь съедобного. Пока она искала по полкам остатки еды, две любопытные пары глаз осматривали ее со всех сторон. И если раньше помятый внешний вид ее не смущал, теперь ее лицо горело от стеснения и ей хотелось спрятаться где-нибудь подальше. — Как самочувствие? — начал Сехун. — Я вижу, ты поранилась вчера, рука вся синяя, — продолжил Ёль. — Все хорошо, я, правда, в порядке. Чжехи налила себе закипевшей воды без чая и, наспех нарезав ломтик хлеба, хотела было убежать, но рыжий ушастый парень оказался быстрее и сильнее. Жуткая боль поразила ее от пальцев рук до плеча, когда он, схватившись за руку, остановил ее. Сама того не осознавая, Чжехи захныкала и сморщилась. Взгляд у обоих был недовольный. — Я приготовлю завтрак, а вы пока обработайте раны. Не хочу тащить с собой трупы. — Почему это их должно быть два? — гаркнул Чанёль. — Если умрет она, я и тебя не пожалею. Сехун гаденько себе ухмыльнулся, и, крепко сжав белоснежными пальцами нож, взялся за готовку.***
Чжехи удивленно наблюдала за тем, как ищейка Ёль путался в собственных вещах, попутно пряча свой меч обратно в шкаф. Бинтов у него не было, зато каких только склянок с мазями он не хранил. Там и от ушибов, и от ожогов, от простуды, от растяжений и так далее по списку. Чанёль оправдывал это тем, что в детстве, да и сейчас тоже, но уже реже страдает неуклюжестью и постоянно что-то себе ломает. Он показал Чжехи свои смуглые пальцы с маленькими шрамами и черствой кожей. Руки у Чанёля были большие и сильные. Пока Ёль увлеченно рассказывал о шраме на запястье, Чжехи тихонько приложила свою маленькую ладошку к его большой, и удивленно ахнула, когда оказалось, что руки у юноши почти в два раза больше. Чанёль так и замер, смотря в ее глаза, не зная, что сказать или сделать. Ему отчего-то очень хотелось сплести их пальцы и улыбаться. Но он мог только смущенно отводить взгляд и краснеть ушами. — А, что будем делать с бинтами? — первая нарушила тишину Чжехи. — А, — запнулся он, — наверное, попробуем перевязать хлопковой тканью. Руки у Чжехи были худые и длинные, а ладони тоненькие и маленькие. Чанёлю казалось, что она совсем миниатюрная, хотя Чжехи, скажи он это ей, похвасталась бы пузиком и ростом в сто шестьдесят пять сантиметров. Что-то неладное творилось с Ёлем в последние дни, он словно смотрел через призму на все, что касалось одной незатейливой персоны. Но время было не подходящее, сейчас ему нужно было быть умнее и расчетливее всех, ведь пусть и невольно, он в их трио был на позиции лидера. Перевязав ушибы потуже, Ель, промямлив «полежи немножко», быстрым шагом удалился на кухню.***
Наспех собравшись, они стали продумывать дальнейший план действий. Чанёль предложил идти через рынок, чтобы на оставшиеся деньги прикупить немного еды. — Дойдем до окраины города и затаимся, а ночью используя камень, поищем брешь. — Логичнее было бы остаться в твоём доме, — Сказал Сехун, перепроверяя сумки по третьему кругу. — Твои стражники хорошо играют в ищеек, уже к вечеру нас арестуют, а тебя отправят в замок. — Судишь по своим друзьям, да, Чанёль? — лицо Сехуна не выражало злобы, но складка у губ и блеск во взгляде говорили о насмешке. — Они у меня хотя бы есть. А насчет тебя я бы сомневался. — Ты же знаешь, что Крис и Лэй, работали на меня? Ловили Чонгука, выискивали перебежчиков и путешественников через порталы? Я собирался их озолотить, а они решили, что из меня выйдет никудышный правитель. Но самое интересное это то, почему сбегая они прихватили с собой тебя? В глазах обоих кипело безумие, казалось еще немного и здесь завяжется драка. Чжехи совсем не понимала хода их мыслей, что такого здесь успело произойти, чтобы за такой короткий срок эти двое начали так яростно друг друга недолюбливать. — Я думаю, нам ребята пора выдвигаться, — сказала она, успокаивающе поглаживая Ёля по спине. — Давайте оставим ссоры на потом? Молча взяв сумку, Сехун вышел, не забыв хлопнуть дверью. Чанёль старался успокоиться, видя, как за него волнуется Чжехи. Он не может ее подвести, отдавшись минутному порыву гнева. Он должен взять себя в руки и вытащить их отсюда. И хотя сама ситуация казалась ему абсурдной, это не отменяло чувства обиды на безучастность Сехуна в общественной жизни. Ведь если бы он хоть немного старался, очень многое могло сложиться иначе. Даже тот факт, что он сбегает вместе с ними от ответственности сам по себе злил его. Уже на рынке, чувствовался осадок от неприятной беседы с двух сторон. У Чжехи возникло ощущение того, что она снова в своем мире. Эта мысль завертелась в её голове сильнее, когда она осознала насколько близко они к возвращению домой. Да, ей хотелось вернуться, потому что её, как и всех людей, пугала неизвестность и отсутствие средств на выживание. Но теперь, думая об этом она понимала, что там её ничего интересного не ожидает. Лето рано или поздно закончится, она вернется в школу и скорее всего больше не сможет жить одна. Затем выпускной, поступление в университет, работа, семья и дети, одинокая старость и ничего интересного. Чанёль как и хотел будет жить в её мире, Сехун, наверное тоже куда-нибудь уедет. А она? Она хочет вернуться? Здесь вокруг, столько необычного: красивые замки с мраморными дворами и восточной архитектурой. Люди-полузвери, волшебные растения и древняя цивилизация. Здесь целые тома нераскрытой истории и загадочных явлений. Здесь мир, в котором ее никто не знает и никому нет дела до нее. А в том мире, сразу по прибытию её скорее всего отчитают как нашкодившего ребёнка, запрут на время в какой-нибудь лечебнице, чтобы вылечить от очередной депрессии и всё начнется по новой. Эти мысли так сильно сцепили ее разум, что даже тело замедлилось и начало отставать от общего ритма. Чжехи даже не заметила, как они вышли из города и уже шли по степи под палящим солнцем. — Всё в порядке? — спросил вдруг Чанёль, поравнявшись с ней. — Я, кажется, не хочу возвращаться., — она боялась смотреть ему в глаза, страшась мысли, что он разозлится. Но Чанёль не злился. — Это всё из-за твоей семьи? — Чанёль мысленно ударил себя по рту, вспоминая, что тема не из приятных, — Если не хочешь… — Да, это так. Мы давно не ладим, но тебе не стоит из-за этого переживать. — Ты улыбаешься, но я тебе не верю, — добавил Сехун, подходя ближе к ним. — Не хочешь рассказать нам? Ну, знаешь как людям, которые не относятся к твоему близкому окружению. Чтобы хоть немного полегчало. Мы же видим, что что-то не так. Пальцы Чжехи сжали сумку с едой сильнее, до побелевших костяшек. Губы сомкнулись в тонкую линию, а плечи напряглись, словно каждый вздох давался ей с натяжкой. — Мои родители считают, что я странная. Им никогда не нравились мои интересы и мой круг общения. Каждое моё начинание обычно сводилось к долгой тираде о том, почему мне это не нужно. Они, считали, что мелкие профессии не подходят нашей семье. Не то, чтобы мы были из знатных кругов, нет, они просто всю молодость мечтали об успехе. Мы с Чондэ одно большое долгосрочное планирование. Поэтому я и уехала от них, чтобы всерьез заняться фотографиями, но… когда я вернулась, однажды, я просто приехала навестить их, я слышала, как они говорили с Чондэ. Они говорили обо мне. Отец сказал, что я позорю их и им стоило бы отказаться от меня. Что-то вроде тебя одного Чондэ нам было бы достаточно. О том, что я неблагодарная дочь своих родителей, которая вместо надежности, выбирает кривую дорожку. Но ведь я… По щекам Чжехи потекли слёзы, ее горло сдавило, и она не могла дальше говорить. Она прятала лицо за ладонями, прячась от Сехуна и Чанёля. Ей казалось, что она допустила огромную ошибку, рассказав им о своём самом большом шраме. Они ведь как и все вокруг, скажут ей, что она думает о глупостях, но для Чжехи, с детства привязавшейся к родительской любви, было важно каждое их слово. Мысль о том, что не родись она, они могли бы жить счастливее душила ее ночами, пока она тихо плакала в подушку разрываясь от боли и бессилия. В тот самый момент, ей нужна была поддержка, хотя бы простые объятия. Но все, что она услышала, это слова Чондэ повторяющие «Мне снова нужно ее успокаивать». Чанёль не знал как так получилось, что он сел рядом со скорчившейся от боли в сердце Чжехи и обнял ее, легонько поглаживая ее по голове и повторяя, что она ни в чем не виновата. Он шептал ей на ушко теплые слова и комплименты, которые в обычный день, ни за что бы ни отважился сказать. Ему хотелось выцеловывать слезинки с её щек, потому что она своими теплыми руками держалась за его плечи как за спасательный круг. Чжехи открывалась ему с новой стороны и он чувствовал, что его сердце начинает открываться для неё. Сехун же молча стоял рядом, чувствуя, что скоро им придется принять несколько серьезных решений.