Смерть мелкого гаденыша

I caught you burnin' photographs Like that could save you from your past History is like gravity It holds you down away from me You and me, we've both got sins And I don't care about where you've been Don't be sad and don't explain This is where we start again Start again Goo Goo Dolls — Come to Me

      В ту же самую минуту в сарае Тара и Розита пытались провести тренировку для девочек Матье. Самой подготовленной казалась Шона, но, как выяснилось, она была хороша только в стрельбе из лука.       — А что ты будешь делать, если потеряешь оружие? — Спрашивала Эспиноза. — Или ходячий застанет тебя врасплох?       — Не застанет, — с гордостью ответила Шона.       — Неужели? Или ты прямо в штаны прудишь, если приспичит?       Шона подавилась воздухом. Леонтина за ее спиной вообще казалась сонной настолько, что не понимала, где и зачем находится — она ковыряла ногтем стену из грубо сколоченных некрашенных досок, и даже это делала с ноткой презрения. Одна только Бьянка с готовностью следила за девушками из группы Рика. Ей, побывавшей на охоте за образцами, по-настоящему хотелось научиться сражаться. Прежде ее охраняла Шона, а теперь выяснялось, что и приятельница может сплоховать.       — Значит, так. Моделируем ситуацию. — Розита хлопнула в ладоши. — Сначала что попроще. Чамблер, давай, ассистируй! Итак, ходячий нападает лицо-в-лицо. Я, ладно уж, поизображаю мертвячку, а вы все по очереди попробуете мне противостоять.       Розита взяла ладони Тары и положила себе под ключицы.       — Толкай меня. Ну!       Тара осторожно, мягко нажала…       — Да сильнее! Что б тебя, Чамблер, я ходячая и хочу тебя убить! — Розита вскинула грудь, распрямляя плечи, но на Тару это не подействовало. — Да не бойся ты, я же видела, как ты сражаешься!       — Вот именно. — Подала голос Шона. — Она не чувствует опасности. Ты для нее просто подруга, а не противница, вот в этом дело.       Розита подняла палец, улыбаясь, точно собиралась сказать: именно, метко подмечено! Но вместо слов она бросилась на Тару, карикатурно рыча — в отличие от реальной мертвячки, у Розиты это выходило похоже скорее на мурлыканье. Но она приложила все силы, на которые была способна, а Тара не ожидала столь резкого напора, и мгновенно потеряла равновесие.       Обе девушки не успели сгруппироваться и шлепнулись на пол, так что обеим стало больно — Таре в спине и затылке, Розите — в ладонях и коленях. Они не травмировались, доски пола спружинили, как рестлерский ринг, но все же боль на несколько мгновений ослепила их.       — Порядок? — Шепнула Розита. — Лучше даже кивни, чем ответь.       Она сама пошевелила сперва одной рукой, затем другой, пробуя, каково пришлось локтям. Тара осторожно приподняла голову.       — Окей.       — Тогда продолжаем! Итак, я злая страшная ходячая, у которой смерть отрубила все стоп-сигналы в мозгу, поэтому я использую силу на полную катушку!       Эспиноза прижала руки к плечам Тары, надавила, что есть мочи, и продолжила рычать. Глупо как-то, подумала Тара. Ей было очень неловко, и она остро ощущала, что они с подругой лежат на пыльном занозистом полу посреди тишины, солнечного света и внимания еще нескольких девушек. Тара отталкивала Розиту из чувства долга, не так, как сопротивлялась бы настоящей мертвячке — к тому же, ее смущало, что они вообще друг друга касаются. И еще Розитины колени были на уровне бедер Тары. Поза не могла быть еще более провокационной!       — Ну же! — Розита надавила еще сильнее, и руки Тары оказались слишком мягкими для такого напора — они раскинулись в стороны, точно Чамблер захотела сделать «снежного ангела» в пыли сарая.       Розита уткнулась лицом в шею и растрепавшиеся волосы Тары, ее зубы больно и странно-сладко прикусили кожу… Тару от макушки до пальцев ног прострелила молния чувств: в ней смешались «прекрати» и «еще», но этот импульс придал Чамблер сил. Она сама не ожидала, с какой легкостью скинет с себя подругу.       — Вот видишь! — Розита так обрадовалась тому, что Тара выполнила то, что от нее требовалось, что даже не почувствовала, как больно ударилась задницей.       — Только почему так поздно? Я тебя закусала, нужно было раньше думать!       — Чего? — растерянная Тара стояла над нею, тяжело дыша. — Чего тебе вообще пришло в голову меня кусать по-настоящему?       — Ну я же ходячая.       Они обе слишком поздно сообразили, насколько их реплики двусмысленны. Никто из других девочек не видел, что в точности произошло на полу.       — Ладно… — Розита махнула рукой, но Тара не стала слушать.       Она не хотела, чтобы они это «проехали»: Чамблер вылетела из сарая с такой скоростью, что чуть не сбила с ног входившую Мишонн, бурча оправдание, о котором никто не спросил:       — Спина заболела!       — Эй, так давай я осмотрю. — Вслед за подругой выскочила Розита. — Погоди же!       Она поймала Тару за рукав и потянула на себя.       — Послушай. Не устраивай сцен. Я же сказала, это ничего не значило. Тара, ну!       Чамблер практически тащила Розиту на буксире. Одной хотелось скорее уйти, второй — вернуть подругу назад в сарай.       — Ну хватит, не драматизируй! Ну переспали мы, чего такого? В общежитии у многих моих подруг такое случалось, а потом они продолжали дружить!       Тара развернулась так резко, что у Розиты испуганно распахнулись глаза. Пару недель назад она испытала нечто похожее: ощущение, что Эйб, всегда заботливый, любящий, сейчас ударит ее. Но Тара не собиралась драться. Она стояла, замерев, точно ее силы таяли с каждой секундой, и только тяжело дышала.       — У меня, если хочешь знать, такого не было…       — Ага, и ты решила попрактиковаться теперь. — Таре пришлось еще продышаться, чтобы найти в себе силы сказать это. — Розита… Мы… не…       Она выделила «не» интонацией.       — Мы не переспали. Ты поцеловала меня и затащила в комнату, а потом отрубилась на моей кровати. Я спала в кресле.       — Ох, правда? — Розита почувствовала, что пунцовеет. Обычно во время их с Тарой общения, не ее кровь приливала к щекам. И вот теперь, впервые, это она чувствовала неловкость. — Ну, тогда мы еще можем…       — Нет. — Тара сказала это так жестко, как только умела, и вырвала рукав из рук подруги. — Мы не можем. Ты с Эйбом. Оставайся с ним.       — А, ну да. — Розита потерла пальцы, горевшие от прикосновения к ткани. — Само собой. Я не единственная, кто хочет переспать с тобой? Ох, блин, не те слова.       Розита зажмурилась, слишком поздно поняв, какую глупость сморозила. И когда — всего через секунду — снова открыла глаза, увидела, что Тара почти бегом удаляется от нее.       Что б тебя, Эспиноза, обругала себя мысленно Розита, подругами вы еще худо-бедно будете, но не слишком крепкими. И это даже не так важно, как-то, что ты сделала ей больно — не имея на то ни причин, ни желания.       Тоффи вымылась и выстирала одежду, в комнату вернулась, завернутая в полотенце, напевая что-то из «Кэрри». Если не считать того, что она испортила работу Кэрол, момент неловкости ничуть не расстроил Главу. Она вспоминала, что случилось за минуту до того, как она упала: какой на нее был устремлен взгляд! «Вот она, и я буду смотреть на ее, пока она не ушла, чтобы сохранить в памяти ее образ до следующего ее появления», читала она в нем. Она почувствовала этот взгляд, как прикосновение: точно две руки легли ей по бокам груди, осторожно надавив, большие пальцы тронули соски. Тоффи едва сдержалась, чтобы не выгнуться и не ахнуть, так явно ощутилось это фантомное прикосновение.       Сейчас, в комнате, вспоминая, она медленно распустила узел полотенца, сбросила его на пол и прикрыла глаза. Воздух в кабинете был теплее, чем даже на улице, и капли влаги на плечах Главы высыхали, не холодя кожу. Тоффи прошла к шкафу с одеждой, чтобы взглянуть, что осталось ей доступно из скромного гардероба. Только несколько вешалок не пустовали: теплая синтепоновая куртка, еще из Вудбери, толстовка с протертыми локтями, платье, перешитое Леонтиной, светлые джинсы и бордовая хлопковая блузка на размер больше, чем нужно. Выбор, который только кажется таковым, подумала Тоффи и достала джинсы. Но когда она вынырнула из горловины блузки, поняла, что ее смущало — настолько слабо, что она сперва даже не ощутила настоящей тревоги. Кроме тех вещей, которые сохли после стирки, в шкафу не хватало платья Арианы. И вот теперь, случайно повернувшись, Тоффи видела его в проем двери, ведущий из ее маленькой спальни к кабинету — позади письменного стола, как уснувший на сокровищах дракон, лежал грязный ком ткани.       Тоффи приблизилась к нему так медленно, точно перед нею был настоящий ходячий, готовый броситься и укусить. Черная лужа крови вытекала из-под ткани, струилась по светлым доскам пола, и Тоффи шагнула к ней, зачарованная, готовая вступить в эту непроглядную черноту, и только тогда поняла, что перед нею всего лишь тень. Тоффи ухватилась за край стола, боясь, что потеряет сознание, но ее тело осталось постыдно стойким. Платье упрекало Тоффи красноречивей, чем мог бы самый строгий священник: чувства, стремления — они наматываются на суть, как слои сахарной ваты на палочку. И выглядеть всё может сладко и невинно, пока не укусишь слишком глубоко, и зубы не отзовутся болью.       Она стояла, чувствуя себя — морально — вывернутой наизнанку: пушистые слои тают и опадают, когда приходят трудные времена. Липкий теплый сахар течет по руке, капает с запястья, и так обнажается суть. На что было намотано это приторное притворство? Кто действительно хочет посмотреть?       Уж не я, это точно, съехидничал внутренний голос.       Слез не было — их время прошло. И все равно — ее внутренности словно засунули в мясорубку. Слишком велик был контраст между недавними мечтами и горькими воспоминаниями.       Тоффи присела на корточки и взяла платье с пола. План, что делать дальше, сложился в ее голове мгновенно.       Не важно, что ты чувствуешь и с какой силой, подумала она, имеет значение только то, как ты в связи с этим действуешь. Позволяешь эмоциям взять над собой верх или сдерживаешь их?       Она выпрямилась и направилась прочь из кабинета.       Это не имеет никакого рационального объяснения, да, но тебе будет лучше, если ты поступишь именно так, подумала она.       Она не верила в сверхъестественное, даже теперь, когда мир стал походить на фантазии Роберта Говарда: чем дольше она занималась изысканиями в лаборатории, тем сильнее убеждалась, что причина загадочной эпидемии ходячих в некой болезни, патологии, но уж никак не в магии.       Но не нужно точно знать, откуда что взялось, если ты представляешь, как это убить. Не столь важно порой, в прямом или переносном смысле.       Ночью эта бочка разбудила Тоффи, а теперь в ней сгорала память об Ариане — ткань коробилась и чернела, и Глава отвела глаза, потому что ей было стыдно смотреть на это. А еще их ел едкий, кислый дым. Может быть, так пахнут грехи, может быть — раскаяние.       Даже со спины в ней угадывалась если не амишка, то уж точно девушка, скромная, тихая и покладистая по характеру: взять хотя бы привычку, стоя, смыкать колени, но ноги ставить носком к носку, слегка косолапя. Великие воительницы так не стоят. Угрожающие маньячки тоже. Так стоят школьницы на первом балу, сельские учительницы, отвыкшие от города.       Тоффи обхватила себя руками и облизала губы. От дыма на них остался горьковатый привкус.       Она отступила на несколько шагов, не оборачиваясь, уткнулась спиной во что-то мягкое.       — Как ты нашел меня? — Тоффи вздохнула, чуя омерзительную вонь паленой синтетики. Не так плохо, как сжигать трупы, и все равно, не аромат яблочного пирога. — Глупый вопрос, да?       Юджин посмотрел на нее с легким интересом, несколько секунд внимательно принюхивался, рассматривая дым, валящий из бочки плотными клубами. Удивление на его лице сменилось на отвращение.       — Ты занята критически важным делом?       — Нет, просто… убиваю призраков.       — Извини, что я прервал твою терапию.       Тоффи прыснула, прижав к губам костяшки пальцев. Несколько более нервно и менее весело, чем хотела, и все же это был смех. К счастью.       — Я прямо сейчас хотел продемонстрировать тебе одно новшество, которое подготавливал в последние несколько дней.       Дым таял, платье догорало. Как ни странно, Тоффи почувствовала себя лучше, несмотря на то, что сама понимала, какой пустой формальностью и ребячеством было ее символическое сожжение одежды. Как она недавно сказала? «Когда я надеваю платье, начинаются неприятности»?       — Не вижу причин тянуть с презентацией, особенно учитывая, что ты явно нуждаешься в эндорфинах.       Тоффи не стала спорить. Они обогнули особняк Главы, направляясь к подвальной лаборатории, но у яблони Юджин свернул вправо, к складу.       — В качестве ремарки: часть, касающуюся рецепта, курировала Кэрол. К сожалению, я не могу обеспечить тебе просмотр сериала «Lost», во всяком случае, прямо сейчас, однако ж на свершения попроще у меня вполне хватает потенциала.       Тоффи хлопнула спутника по лопатке.       — Ой, да ладно!       Он поднял плечи, точно воспринял этот ее жест как грубость, а не одобрение.       — Ты только сразу скажи, это подарок или попытка загладить свою вину? Новую, старую?       — Это подарок.       Генератор тихо гудел, точно так же, как прежде, приветствуя гостей подобно домашнему псу. Тоффи оказалось достаточно одного взгляда, чтобы вспомнить, как она чуть было не раскутала что-то, накрытое тряпкой, и теперь она понимала, что это было. Деревянное ведерко, к которому они и приближались.       — Я держал его в лаборатории, потом перенес сюда, потому что Кэрол сказала, что пюре может впитать неприятные запахи, хотя я не уверен, что это действительно вероятно…       Второй раз за последние полчаса Тоффи показалось, что она движется в гулком пустом коридоре, в котором существуют только она и предмет. Но на сей раз — не полное упрека свидетельство ее хренового руководства.       Глава нагнулась над ведерком, уже понимая, что там — судя по стоящей рядом чашке с ложкой внутри. Даже в сухом, едва прохладном воздухе склада холод коснулся кожи девушки ощутимой лаской шелка. Не дожидаясь предложения, Тоффи сунула палец вовнутрь ведра, но только сцарапнула немного ледяной стружки с поверхности.       — I'll be so happy, I could melt! Я буду настолько счастлива, что могла бы растаять! — Она сунула палец в рот, облизывая. Всё перестало иметь значение для ее.       Если б в ту минуту к ней обратился Матье, спрашивая, может ли он рассчитывать на пожизненное безвозмездное столование в общине, она закричала бы «да!», да что там, она согласилась бы отдать ногу ходячему в обмен на несколько минут наедине с мороженым.       Да, не таким вкусным, как она покупала прежде в магазине. Не такого яркого цвета, не с таким количеством сахара.       Но все же Тоффи поняла, отчего так взволновалась Тара при виде газировки — ее саму теперь трясло не меньше. Стоя на пару шагов позади, Юджин объяснял, как сделал приспособление по образцу времен ренессанса, что в нем позволяло мороженому не превращаться просто в лед с крупинками сахара тут и там, да и вообще застывать при недостаточно низкой температуре, однако Тоффи едва слышала его объяснения. Если б она могла, она бы просто вгрызлась в мороженое прямо в ведерке, тем не менее, она все же наскребла немного еды в чашку, так сдержанно, как могла.       Первую ложку она съела спокойно — не до конца веря, что у нее в руках действительно любимое лакомство.       Вторую она засунула в рот, уже чувствуя, что чувства берут над нею верх.       — Выйди, пожалуйста, — промямлила она кое-как с полным ртом, понимая, что сейчас начнет рыдать.       Она ела и плакала — от счастья и умиления.       Она проглотила целую чашку мороженого и остановилась, только поняв, что у нее онемели язык, нёбо и горло.       Тоффи медленно отставила посуду и присела на край ящика с металлоломом, осознав только теперь, что ела стоя — жадно, позабыв обо всём ином. Лихорадка удовольствия не прошла, но фокус ее сместился. Глава поняла, что не может просто лопать тут мороженое, принимая его как должное — и она бросилась вон, так быстро, насколько могла, не подворачивая ноги в сапожках на небольших каблуках. Учитывая, как она становилась неуклюжа от острого волнения, замедлилась на лестнице, подспудно надеясь, что внутренний голос прикажет ей остановиться. Вот только все подсознание в ту минуту единогласно ее подбадривало.       Тоффи ворвалась в свой кабинет, догадываясь, что Юджин копается в отчетах или улучил мгновение полистать книги из ее личной библиотеки, и точно — он стоял у стола, рассеянно переворачивая страницы какого-то тома. У двери в спальню все еще валялось мокрое полотенце.       Тоффи замерла в дверном проеме, переводя дух, готовая крикнуть «эй!», но Юджин повернулся к ней раньше, услышав шаги или же уловив краем глаза движение.       — Слушай, наверное, вне контекста я прозвучу как школьница, но… ты угостил меня мороженым, и теперь я тебе дам.       Она подскочила к нему, схватила ладонями за голову и потянула к себе — чтобы поцеловать его, ей пришлось встать на самые цыпочки, так, что она едва не падала.       По крайней мере, на ней были не шлепанцы, она могла балансировать на шве сапог, соединяющем ткань и подошву.       И… и… То ли из-за того, что после мороженого ее язык и небо все еще остались онемевшими, то ли потому, что под нижней губой еще напоминал о себе ноющей болью синяк, слабой и сладкой, то ли ни по одной из этих причин, поцелуй показался ей необыкновенным. Непохожим ни на один, что случался с нею прежде.       Их губы оставались прижаты друг к другу добрых полминуты, почти неподвижны — если не считать дрожащей пульсации крови, но Юджин склонил голову, так, чтобы Тоффи могла встать на полную стопу, и она сочла это за ответ, одобрение и позволение…       — Ого, я так и знал!       Тоффи и Юджин отпрыгнули друг от друга так быстро, как никто бы не ожидал от них. Глава обернулась и увидела у себя за плечом Матье. Он ухмылялся победно и хищно.       — Пытаешься возбудить во мне ревность? Я давно ждал, когда же ты сообразишь! И, надо отметить, ты удачно…       Она сделала два решительных широких шага и выпихнула его из комнаты одним толчком обеих рук, тяжело дыша больше от злости, чем от усилия. Захлопнула дверь так, что задребезжали стекла книжного шкафа. Затем повернулась к Юджину и указала пальцем на выход.       — Так. Ты тоже. Мне нужно… — Она хотела сказать это мягче, но не смогла взять себя в руки. — Поразмыслить.