Шаги за линию

3. Куроо, конечно же, не собирался оставлять его в покое. Кенма знал его с самого детства и не тешил себя пустыми надеждами, поэтому был готов ко «внезапной» встрече после второй пары. – Мы должны поговорить, – сказал Куроо. Никакого веселья в его голосе сегодня не было. На этот раз Кенма был спокоен. – Хорошо. Давай поговорим. Пойдем в столовую. Следующую пару Кенма решил благополучно пропустить, зато они остались практически одни – почти все отправились на лекцию. Пара таких же прогульщиков пили кофе через два столика от них. – Я вчера не ошибся – это ведь был Ушиджима Вакатоши? – Да. Куроо странно улыбнулся, больше скривился. – Как… каким образом Кенма? Откуда ты его знаешь? – Начнем с того, каким боком это касается тебя? – Я твой друг! Кенма устало посмотрел ему в глаза. – Хорошо, друг. В тот раз, когда ты пригласил меня в Мияги, и не пришел, со мной случился неприятный инцидент, из-за которого я угодил в больницу. А Вакатоши мне помог. Подробностей ты не заслуживаешь, – честно ответил Кенма, прижимая рюкзак к животу сильнее. Будто в защитном жесте, хотя Куроо и не нападал. Наоборот, после этих слов вид у него стал испуганный. – Я же… я ведь не знал! – Да, вероятно потому что твой телефон не работал, и я не мог дозвониться, поэтому мне помогли случайные люди. Кенма не стал говорить, что, в целом, эти же случайные люди, в лице Тендо, и стали причиной инцидента. Это не отменяло того факта, что в трудной ситуации ему помог Ушиджима Вакатоши. Кенма не виноват, что обстоятельства так сложились. И что Ушиджима Вакатоши предложил ему встречаться. И что Кенма всерьез думает согласиться. Ладно, к последнему он все же был причастен. – Я... в общем. Хочу извиниться, – внезапно сменил тему разговора Куроо. Его тон стал мягче. Он развернулся к Кенме, глядя прямо в глаза, как будто бы показывая свою искренность. – Козуме Кенма, я был полным придурком и знаю, что не заслуживаю прощения, но, тем не менее, прошу тебя подумать, сможешь ли ты меня простить. Вот о чем Кенма говорил. Куроо, когда ему надо было, мог убедить кого угодно и в чем угодно. Он мог разыграть спектакль, устроить театр одного актера, с полной палитрой эмоций. Только все это, как правило, было далеко от правды. Поэтому Кенма сказал: – Прежде чем извиняться или принимать решения, тебе нужно разобраться в себе Куроо. И со своей жизнью. Смысла в извинениях нет, если ситуация не изменится. – В смысле? – непонимающе спросил Куроо. – В смысле меня не устраивает все то, что происходило между нами в последнее время. Я не могу больше положиться на тебя или верить тебе. Лимит доверия исчерпан, Тецу. Кенма назвал его по имени автоматически, потому что это звучало правильно в его голове. Кажется, именно это обращение произвело на Куроо самое сильное впечатление. – И… что делать? – Быть искренним, – ответил Кенма. – Со всеми. С Цукишимой, со мной, с собой. Лавируя между несколькими людьми и образами жизни, ты совсем не преуспел. Так что прими решение – либо ты делаешь шаги в новую жизнь и ничего не держит тебя в прошлом, либо ты по-настоящему стараешься сохранить то, что есть, и совместить две свои параллельные жизни в одну. Второй вариант, конечно, сложнее. И после того как ты примешь решение – ты можешь измениться. И я прощу тебя. Куроо выглядел задумчивым, так что Кенма решил, что может надеяться, на хоть какие-то изменения. Что Куроо примет решение. В пользу Кенмы или нет – уже не имеет никакого значения. – Можем мы просто поговорить? – внезапно спросил Куроо. – Как раньше. Я прошу. Кенма кивнул. – Как… как у тебя дела? – Все хорошо, Куроо. Как видишь, я учусь, часто вижусь с Ямамото. Но бросил волейбол. – Я знаю. Ямамото сказал, что ты не стал записываться в университетскую команду. Это и не удивительно. – Я делал это ради тебя, – просто сказал Кенма. Быть искренним было тяжело, но с каждым словом чувство вины давило на него все меньше. Кенма вспомнил слова Шое: – Мне нравилось с тобой все. Волейбол, дурацкие фильмы по выходным, странная безвкусная соба, которую ты готовил, все твои идеи. – Я, – голос Куро словно сломался на первом же слоге. Он собрался и начал заново, совсем тихо. – Ты не заслуживаешь того, как я относился к тебе последний год, Пожалуйста, прости меня, – и он закрыл лицо руками. Кенма хотел бы простить. Или хотя бы сказать, что простил. Но это было бы ложью. – Я попробую, – сказал он. Кенма проводил его до ворот университета. На этот раз Куроо ничего не говорил – не обещал, не звал, не спрашивал. Кенма помахал ему на прощание. Эта история еще не закончилась, но дышать было легче. Кенма сделал все, что мог. Следующие дни от Куроо не было новостей – он не звонил и не писал. Кенма воспринял затишье как хороший знак – значит, Куроо действительно всерьез обдумывает ситуацию. Нужно выждать. Но помимо Куроо у него было одно, очень важное дело. Нужно было принять решение, от которого зависел не только он, но и еще один человек. Даже два, если считать Тендо, который, видимо, был в курсе, и написывал Кенме сообщения каждый день: в основном или вопросительного содержания, или хвалебные тексты в адрес Вакатоши. Сам Вакатоши тоже писал ему, но не так сумбурно. Его сообщения были информативными: «сегодня была тренировка в горах, не думал, что здесь настолько тяжело дышать», и иногда присылал фотографии. Кенма в ответ пару раз даже послал свои селфи и фотку кота. К воскресенью он уже принял решение. Но собирался сообщить об этом лично. В понедельник после занятий Кенма отправился на вокзал. Они не договаривались сегодня о встрече, но утром Вакатоши написал, что приехал и свободен вечером. Кенма просто написал в ответ «хорошо» и чуть ли не впервые в жизни решил последовать спонтанному решению. Позвонил он уже сидя на своем месте в экспрессе. Дорога показалась невыносимо долгой, Кенма старался отвлекаться на вид за окном, но в итоге его просто затошнило от скорости смены пейзажа. Он постарался сосредоточиться на музыке, но выходило плохо. Он хорошо все обдумал, принял решение и, кажется, был к нему готов. Ну, в той степени, в которой может быть готов человек в его ситуации. На вокзале было, как всегда, многолюдно. Кенма поежился от холода, плотнее натянул шапку на голову и направился к выходу. Каким-то образом Вакатоши умудрился встретить его, успев добраться от дома до вокзала. Вместо классического пальто на нем была спортивная куртка, отчего впечатление складывалось совершенно другое. Кенма бы сразу подумал, что он спортсмен, даже если бы не знал этого точно. – Привет, – поздоровался он. – Привет. Предложение может показаться неловким, но уверяю, я ничего такого не подразумеваю. Кенма напрягся после этих слов, но Вакатоши тут же продолжил: – Давай поедем ко мне. Я живу один, а погода сегодня не располагает к прогулкам. «Так даже лучше,» – подумал Кенма и ответил: – Давай. Жил Вакатоши, как выяснилось, недалеко от вокзала, всего 20 минут пути. Понятно, почему он успел так быстро добраться и встретить Кенму. Квартира была в многоэтажном доме, вроде бы и не в элитном, но слово так и вертелось на языке. – Как поездка? – спросил Кенма, снимая обувь в светлом коридоре. Вакатоши закрыл дверь. – Немного недоволен собой, но общий результат положительный. Чай? – Да, пожалуйста. – Можешь осмотреться, пока я завариваю. – Хорошо. Диалог не особо клеился, но Кенма, в общем, и не пытался его поддерживать. Он собирал силы на важные слова, которые, скорее всего, изменят его жизнь. И он собирался их сказать буквально в ближайшие минуты. Квартира была на удивление обжитой, хотя Кенма ожидал чего-то аскетичного. В небольшой гостиной стоял светлый диван, у стены примостилась спортивная сумка, на столике лежал ноутбук, на стене даже висела пара картин. Не спортивных плакатов, а именно картин. Вакатоши пригласил его к чаю и Кенма забрался на высокий барный стул, устраиваясь напротив. Интересно, он дизайнера нанимал? Хотя нет, хватит думать о всякой чуши, какая разница? – Я подумал. И принял решение, – сразу переходя к сути сказал Кенма. Вакатоши заинтересованно смотрел на него. – Это все впервые для меня, и знания у меня только теоретические. Я не знаю, как вести себя в отношениях, и каково это вообще – быть в отношениях. Поэтому, скорее всего, буду много косячить. Но я согласен. – Ты согласен? – зачем-то переспросил Вакатоши. – Да. В следующую секунду все произошло так быстро, что Кенма даже не понял вначале, что его целуют. Но как только сообразил – положил ладонь на затылок Вакатоши, не давая отстраниться. Поцелуй был неглубоким, но теплым и каким-то тягучим. В груди горело. – Я рад, – сказал Вакатоши, когда они прервались. – Что бы ты ни думал, у меня тоже никогда не было серьезных отношений. Так что мы в равном положении. – Ммм… Сомневаюсь, но спасибо за попытку. После этого разговор потек сам собой. Кенма пил чай и наблюдал за широкой спиной Вакатоши, готовящего ужин. По крайней мере, по времени это точно должен был быть ужин. Вакатоши ненавидел грибы и Кенма тоже их не любил. Это они тоже успели обсудить. – Ты давно живешь один? – спросил Кенма. – С момента поступления в университет. Но до этого я учился в академии, и тоже жил отдельно от родителей. К тому же они давно развелись, и общего дома у нас особо не было. Одному жить проще. – У тебя часто гостит Тендо? – Да, иногда он даже остается здесь на время, когда меня нет. Кенма задумался, сможет ли он тоже оставаться на ночь, и тут же покраснел, хотя даже не думал о чем-то пошлом, поэтому предпочел сменить тему разговора. – Я поговорил с тем своим другом. – Пришли к чему-то конструктивному? – И да, и нет. Я, вроде как, наконец, заставил его обдумать ситуацию. Не знаю, к чему в итоге он придет, конечно. – Не важно. Ты сделал все, что мог. Верно? – Да. Готовил Вакатоши восхитительно. Талантливый человек талантлив во всем, да? А затем, после ужина, они переместились на диван, причем больше в горизонтальную плоскость. Кенма не считал себя недотрогой, но и такой прыти не ожидал. Вообще ничего из этого не ожидал, по крайней мере так скоро. Но его руки были у Вакатоши под футболкой, а сам он сидел на нем сверху. Сброшенная толстовка лежала на полу. Вакатоши полусидел, придерживая Кенму за поясницу под одеждой, второй рукой поглаживая шею. Поцелуй был глубоким – Кенма в жизни так не целовался, даже не представлял, каково это. И вот теперь разбираться на практике было очень приятно. Но заходить слишком далеко в планы не входило, благо, Вакатоши, кажется, и не собирался. – Ты потрясающий, – сказал он Кенме, целуя в ключицу, крепко обнимая и прижимая к себе. Так и замерли, пока в рюкзаке Кенмы не зазвонил телефон. Звонил Куроо. – Ответь, – сказал Вакатоши. И Кенма нажал на «принять вызов». – В эту субботу, – раздалось в трубке вместо приветствия. – Пожалуйста, приезжай в эту субботу. Я встречу тебя прямо на вокзале. Поедем ко мне, будем играть в видеоигры, закажем пиццу, или, что захочешь. И я расскажу тебе все, чего не рассказывал и что со мной происходило. Буду извинятся до тех пор, пока ты меня не простишь, – Куроо говорил четко, но довольно быстро. «Даже речь репетировал, наверное,» – подумал Кенма. – Приезжай Кенма. Я не могу тебя потерять. Ты мой самый лучший друг. Самый близкий. Кенма посмотрел на Вакатоши, затем перевел взгляд на вид из окна, просто так, не думая, и ответил: – Хорошо. На том конце раздался торжествующий клич. Кенма улыбнулся и взял Вакатоши за руку. Он верил, что на этот раз все будет хорошо. А даже если нет, и Куроо не появится, и Кенма зря дал ему еще один шанс – от вокзала до дома Вакатоши 20 минут пути, и дорогу он уже знает.