Сладкое море

— Все дело в том, что эти данные мы получили от повстанцев, и они оказались неточны. Мы… наши специалисты тренируют повстанцев, но до сих пор их уровень остается недостаточно высоким. И… Уже сейчас нам ясно, что ракетный удар нужно было наносить на десять… десять километров севернее… северо-западнее… Генерал был худой, высокий и старый. Лысая блестящая голова. Худое лицо. Мешки под глазами. Ордена. Арн ножом срезал ломтик яблока, и прямо с лезвия отправил его в рот, не мигая смотря на экран. — Вы должны понять, что ситуация там очень сложная. Линия фронта постоянно меняется. И… сегодня утром, к примеру, это были еще наши позиции, а уже к полудню они перешли в руки врага. Данные могут устаревать за несколько минут. К сожалению, ошибки неизбежны… «Какая линия фронта? — подумал Арн, нахмурившись. — Что мелет этот идиот?! Где там была линия фронта? Тупой старик!» — И я бы хотел принести соболезнования всем… выжившим… и… а так же родственникам и родным погибших. То, что случилось, это большая трагедия, и уже создана комиссия… занимающиеся расследованием этого инцидента… И если виновные… и все виновные в этой трагедии будут наказаны по всей суровости закона… Потому что, еще раз повторяю, это страшная трагедия, но нам нужно двигаться дальше и быть едиными в борьбе с тиранией! Арн тонко отрыгнул в кулак и открыл запотевшую баночку с колой. Нильс сидел тут же, вытянувшись вдоль дивана, и ел нежные, сочащиеся влагой, сладковатые плоды кактуса.  — А вот в Мидланде уверяют, что удар был нанесен по лагерю беженцев! — влезла какая-то журналистка. — Ложь! — тут же нахмурился генерал. — Это их обычная дезинформация. Никаких… — … якобы есть фотографии со спутника, запечатлевшие сотни и тысячи тел… — Все это не соответствует действительности! Лагерь был маленький. Всего несколько десятков повстанцев. Ни о каких «тысячах гражданских лиц» не может быть и речи! Это все государевы голословные обвинения! — Говорят также, что был разрушен старинный замок, представляющий историческую ценность. — Я не обладаю подобной информацией, — нахмурился генерал. — Я уточню у секретаря и тогда буду готов ответить по существу. — Пошел нахер, шакал! — Арн с силой нажал на кнопку и отбросил пульт. Потянулся, крякнул, встал и подошел к окну. Отодвинул тяжелые плотные занавески и сощурился от беспощадного жгучего света. Отель этот «Амна» был в самом центре столицы, в безопасном правительственном районе, отгороженный от всех ужасов войны бетонными блоками и злыми пулеметчиками. Через дорогу было посольство. На другой стороне площади — здание правительства. Они расслаблялись тут уже месяц, отдавая тысячу фунтов за сутки (в связи с бешеной инфляцией здесь все пересчитывали на вангландские фунты, так как местные фантики не стоили совсем ничего). Для местных — цена безумная в своей фантастичной чудовищности, но они могли себе это позволить. Тем более жить тут было так удобно, все необходимые заведения стояли прямо под боком. — Ты веришь этому старому идиоту? — не оборачиваясь, спросил Арн. — М? — облизав влажные губы, поднял брови Нильс. — Ну что вот… не знали они, куда стреляли. Что данные у них не те? Веришь? Нильс пожал плечами. — И я вот тоже не верю. Куда золото ему подвозить — они знали, а куда стрелять нужно было — вдруг ошиблись! Не бывает такого! На дурака это все! Нильс молча смотрел на него, впиваясь губами в нежнейшую мякоть. — Закрылась кормушка, вот что я хочу сказать. И теперь что-то намечается… Что-то новое… Что-то очень сильно изменилось — там, у них, на самом верху. Они, конечно, об этом не расскажут, но рано или поздно мы все поймем, почему Вангланд решил уничтожить нашего бывшего господина с его рабами. Придет время, и мы все узнаем. — Может, и вправду ошиблись? — опять пожал плечами Нильс. — Отец Макса же был им другом. Зачем его убивать? — У Вангланда нет друзей! — оборвал его Арн. — У Вангланда есть только либо слуги, либо рабы! Он дурак был! Вот что я тебе скажу. Он думал, раз они ему столько платят, то, значит, они его за человека считают. Ну, не знаю, не знаю! Мы, южане, всегда были для северян скотом, мясом. Рабами. Они пользовались им, пока он был им нужен, а как только ситуация изменилась — тут же уничтожили, — Арн опять задумался. — Что-то намечается… я тебе говорю. Что-то очень серьезное, раз они так поступили… Арн посмотрел на Нильса и сел на диван с краю. Нильс вытянул ноги и положил их Арну на бедра, сладко вздохнул и отставил пустую вазочку на тумбочку. Думая о своем, Арн одной рукой поглаживал бедра Нильса, а второй вдруг опять взял в руки вангландскую Голубую карту и поднес ее к самому лицу. Красивый белоснежный кусочек плотного ламинированного пластика — дающий право на жительство и работу. Почти паспорт, только голосовать по нему нельзя. Вертя пластик в руках, Арн еще раз припомнил, сколько золота ушло, чтобы получить его! А ведь совсем недавно такие штучки давали бесплатно, нужно было только до границы добраться. Но «орды тупых тухлокровок» все испортили. Они не умели себя вести и разозлили богатых белых господ, и сейчас весь этот халявный праздник свернули. Арна же пропихнули как «жертву ЛГБТ» (он до сих пор слабо представлял себе, что это значит). За деньги юристы объяснили им, что вообще-то никому больше в Вангланд нельзя, но кое-кому все же можно. Оказывается, общества защиты прав человека выбили в сенате поправку, по которой сексуальные меньшинства юга все же могли пересечь границу и получить гражданство. В связи с этим Арну за взятку слепили целое липовое уголовное дело. Крючкотворы за золото выдумали ему целую историю, где Арн, оказывается, спокойно жил в столице, учился в колледже, а злобные соседи сдали его полиции как злостного извращенца и мужеложника. Арн «получил» несколько ударов плетью на площади и был отправлен в лагерь для перевоспитания, где и провел восемнадцать месяцев. Но и после того, как он «погасил судимость» и вернулся домой, соседи от него не отстали и начали угрожать и издеваться над ним. В связи с этим Арн просил предоставить ему убежище, и прошение его было одобрено. Кусочек красивого пластика неделю назад ему вручили прямо в посольстве через дорогу. Но оставалась еще одна проблема, не менее важная — золото! Как перетащить золото через границу? Пять килограммов драгоценных металлов, среди которых были и музейные ценности, обязательно бы остановили на таможне. Но и тут выход нашелся сам собою. Господин прокурор, который из воздуха сделал Арну уголовное дело, предложил свои услуги и в этом деле. План был таков. Через четыре дня местный мэр (да, в городе был мэр) вместе с местными бизнесменами (да, тут были и бизнесмены) вылетал в Вангланд на какую-то конференцию. И так как самолет принадлежал министерству иностранных дел, то по закону таможенного досмотра не проходил. Господин прокурор оказался так любезен, что выбил ребятам два билетика, и они летели как секретари-референты или как менеджеры, они и сами не знали, да это было уже и не важно. — Какая прекрасная страна! — воскликнул тогда Нильс. — Какой уровень свободы! С деньгами у вас можно сделать все что угодно! Даже человека убить, а потом откупиться, у нас такое невозможно! И вот они сидели и ждали самолета. И впереди было еще несколько суток ожидания, однообразных и знойных, как раскаленная пустыня. — Чем ты будешь заниматься в Вангланде? — спросил Нильс. — Куда пойдешь работать? Арн открыл глаза, нахмурился и посмотрел на Нильса: — Никуда, конечно! — Но ведь нужно пойти на работу. Нужно зарабатывать… — А зачем работать? Государство будет меня обеспечивать. — Нет, ты не понимаешь… — Нет, это ты не понимаешь, — уверенно объявил Арн. — Вангланд мне должен. И он о-бя-зан меня содержать! — Как… — опешил Нильс, приоткрыв рот. — Вангланд уничтожил мою страну. Да, она была дерьмовая и со множеством проблем, но все-таки была. У нас были фабрики, больницы, школы. У нас не было проблем с едой. Люди жили небогато, но все же. А потом к нам залез Вангланд. Зачем, спрашивается? Начал стравливать наш народ, поддерживать мятежников, снабжать их оружием. По какому праву? Вангланд разбомбил наши дома, сжег напалмом наши посевы. Это из-за него нам негде жить и нечего есть, и вот поэтому мы, наши люди, и идут в Вангланд. И мы говорим им: «Вы уничтожили все наше, теперь кормите нас и обеспечивайте нас жильем!». Разве это не справедливо? Мне кажется — справедливо. Тем более Вангланд богат, и на одном мне он не разорится. В крайнем случае — напечатает еще денег, что им стоит, в первый раз, что ли? Арн замолчал, припоминая что-то: — А в крайнем случае буду акциями торговать! - заключил он. — Акциями? — усомнился Нильс. — Ну да. Я видел передачу. Сидит мужик дома за компьютером, на кнопочки нажимает. Покупает акции подешевле, ждет, когда подорожает, и продает, а разницу в карман. Вот это еще по мне, — Арн сладко потянулся. — А вообще — у нас мужчины же не работают, только воюют. У нас всеми домашними делами только женщины занимаются, ну, и подростки, а для мужчины это все недостойно… — Арн вдруг шлепнул ладонью по бедру Нильса. — Пойдем в бассейн?! — не столько предложил, сколько приказал Арн. Нильс пожал плечами. Арн встал, разделся и начал бродить по номеру в поисках плавок. Целое мини-озеро во внутреннем дворе отеля с лазурной водой вызывало в нем детский восторг. Нильс лежал на спине, не двигаясь, выставив ногу и каждый раз задевая проходящего мимо Арна. — Ну, ты идешь со мной? Нет? — спросил Арн, накинув полотенце на голые плечи. — Не знаю… — жеманно закапризничал Нильс и потянулся. Арн залез на диван и встал над Нильсом на четвереньки: — Пошли. Сейчас и жара спала. Нильс усмехнулся и обхватил его поясницу ногами. Арн обнял его и поднялся вместе с ним. — Неси меня! — усмехнулся Нильс. Солнце село, и бархатная ночь укрыла столицу. По громкоговорителям на столбах объявили о начале комендантского часа, и злые автоматчики перекрыли дороги. Электричество вырубили, и все кривые, раздолбанные улочки погрузились в непролазный мрак. Все опустело. Люди попрятались. Только крепкие особняки вельмож, больше похожие на неприступные замки, за высоченными стенами продолжали жить своей жизнью и сиять золотыми огнями. Там пили запрещенный алкоголь и развлекались на «северный манер». Огромная луна взошла на небосклоне и осветила двух молодых людей, которые по-детски беззаботно баловались и плескались в аккуратном бассейне отеля Амна, в городе Авел Ишма, столице древнего и многострадального государства Саломина.