***
Кая вернулась. Она на цыпочках, будто в каждом лице видела озлобленный оскал Зака, пробежала по главному залу таверны, держа в руках небольшой свёрток. После чего прошлась по лестнице и встала напротив двери в их комнату. Входить было, честно говоря, страшно, а самое главное — стыдно. Но, кажется, за дверью было тихо, и лунная решила войти, чуть-чуть совсем приоткрыв дверь.***
Он знал, что Кая не послушается и будет бегать гораздо дольше, но все равно отпустил и теперь сидел один в комнате и места себе не находил. Вот вечно он потакает ее прихотям, но спорить с ней иногда (всегда) бесполезно. Честно говоря, начинало раздражать, что она отказывается слушать разумные доводы. Она уже дважды чуть не умерла, и Зак дважды внутренне умирал вместе с ней, но упрямая девица продолжала испытывать судьбу не хуже Валанди. Если Кая опять вляпается во что-то опасное, он ее накажет: свяжет и никуда отпускать больше не будет, сколько бы ни просила. Так прошел час, потом ещё один, и Закнеыл окончательно вышел из себя. Он расхаживал по комнате из угла в угол и придумывал, как будет отчитывать задержавшуюся подругу. «Хотел ей сделать приятный сюрприз? Теперь обойдется! Ладно полчаса, час… Но два?! Это перебор уже». Зак очень терпелив по отношению к оборотню, но и у его терпения есть предел. «Отругать ее? Отшлепать? Оставить без секса на неделю? Нет, он сам столько не продержится», — с такими думами звёздный уселся на подоконник и уставился в окно. Для начала нужно дождаться возвращения Каи, живой и здоровой. Закнеыл услышал Каю за дверью, но не обернулся, когда она ее приоткрыла. Он сделал глубокий вдох, выдох, повторил эту процедуру ещё дважды. — Явилась? — всё-таки удостоил он ее своим вниманием, поворачиваясь. — Я, конечно, так и думал, что ты задержишься, но два часа? За это время могло произойти что угодно. Он быстро подошёл к ней и проверил, все ли в порядке. Убедившись, что она цела, наконец смог расслабиться. Но даже расслабленным она видела, как он был напряжен, как гуляли его жилки под кожей, как холоден был его взгляд. — Только не молчи… — пропищала лунная, прижимая к себе свёрток. — Кричи, бей посуду… Только не молчи, — ещё с Гинтаром она не привыкла, когда гнев выражают тишиной. Это было намного страшнее всех криков. — Закнаал, я знаю, виновата. Но… Я честно себя не контролировала. Когда я смогла овладеть собой, луна была уже высоко, и я тут же помчалась домой, правда! — лунная низко-низко опустила голову, становясь перед ними ещё меньше. — А разве ты послушаешь, что я буду говорить? — сорвался всё-таки Зак. — Здесь тебе не лес. На пустоши тебя хорошо видно, а с другой стороны горы. А что, если звёздные опять покажутся? Ты в курсе, что они и с гномами периодически устраивают разборки? А если уж они пересекли равнину, чтобы добраться до меня, то в горах их встретить шанс в разы больше. Он опять принялся расхаживать по комнате, пока отчитывал оборотня. Но чем больше он говорил, тем спокойнее становился, будто со словами уходило и все его напряжение. В конце своей тирады он остановился и посмотрел на Каю самым строгим взглядом. — Я столько ужасов передумал, пока ждал тебя, — его взгляд стал озабоченным, и Зак подскочил к лунной, обнимая ее. — Я так беспокоился. Тебе никто не попадался? Все прошло гладко? С первых его слов лунная вжала голову в плечи и просто слушала. Честно слушала. И в любое другое бы время она подумала, что Зак преувеличивает по поводу звёздных, но сейчас, впитывая в себя именно испуг эльфа, с каким чувством, пусть и гневом, он говорил всё это, начинала невольно верить. Но почувствовав на себе его объятия, ей и самой стало легче. Повезло, что он более отходчивый, чем Гинтар. Бросив свёрток на пол, она обняла его в ответ, утыкаясь в грудь, мысленно ненавидя это пророчество ещё больше. Неужели обычные пробежки должны заканчиваться теперь вот такими скандалами? Пусть и короткими. — Всё было хорошо, честно. Я жива, здорова, — отпустив его, она показала руки и покрутилась два раза, — на мне нет никаких татуировок, до меня никто не касался. Всё очень хорошо. И мне самой стало легче после беготни. Видя, как быстро успокоился звёздный, лунная мысленно отметила, что всё прошло даже лучше, чем она ожидала. Полминутный крик? И всё? Нет, это, конечно, не значило, что она постоянно теперь будет его ослушиваться, но… Так и уроки забываются быстро. Она посмотрела с каким-то лукавством на лицо звёздного и, потянула его за волосы, чтобы тот опустился и поцеловал. Но поцелуй продлился недолго. Вспомнив, что хотел наказать, Закнеыл оторвался от Каи. — Нет-нет, ты провинилась, и я должен… — он нагнулся, чтобы ещё раз поцеловать ее. — Я должен наказать тебя. Больше никаких нежностей, — но вновь не удержался и коснулся ее губ. — Все, вот теперь точно наказана. Зак выпрямился и не намерен был больше идти на поводу своих желаний и желаний этой женщины. Правда, надолго ли? И она приметила, что нет в нём всё-таки перед ней стержня. Особенно он это показывал всю неделю. Она подёргала его за волосы, но… Всё-таки Закнеыл больше не опускался. — А сюрприз? — молчание и строгий взгляд. Кая наигранно тяжело вздохнула и подняла свой свёрток. — Какая досада. Тогда… не мог бы ты мне принести немного попить? Я так набегалась, а когда возвращалась, не подумала о этом. К тебе бежала. Закнеыл на неё очень выразительно посмотрел, мол, она смеет что-то ещё просить после всего? Но сжалился при виде ее надутых губок и вышел, мысленно обзывая себя подкаблучником. Стоило двери закрыться, как лунная тут же разорвала свёрток и быстро переоделась, благо мешковатую одежду было снять легко, а вот разобраться во всех этих шелковистых лентах и в этих… тесёмочках… «Ну, Сектар, если ты мне сделал подлянку, или меня сейчас примут за дуру — я вырву тебе хребет». Когда она услышала Зака снаружи, легла на кровать на бок, подперев голову рукой, и будто ничего не произошло, встретила Закнеыла милой улыбкой и в одежде… которая была точь-в-точь как в видении, которое показал Закнеылу Сектар на испытаниях. Ну цвет другой только — фиолетовый, и добавление в виде двух шелковых лент на бёдрах, но в остальном почти всё идентично. Закнеыл закрыл дверь за собой, повернулся и… уронил стакан с водой. Он что-то говорил о том, что не притронется к ней? Красный огонек в глазах говорил об обратном. — Нечестно! Ты это сделала специально, — возмутился Зак, но даже и не подумал отвернуться. — Вот как с тобой иметь дело? Но как же она была соблазнительна в этом наряде. И как устоять перед такой? — Нет. Если я сейчас отступлю, ты будешь пользоваться этим приемом всегда, — все же он нашел в себе силы отвести взгляд, замотал головой, но то и дело возвращался глазами к соблазнительнице. Сначала Кая испугалась его реакции, но потом… Поняла, что он у неё на крючке. Ну, кто теперь будет наказывать другого? Да как он смеет лишать её поцелуев? Это непростительно! Вот за это и будет наказан. — Ну что ты! — театрально ахнула Кая, медленно, пользуясь и показывая каждый изгиб своего тела, встала с кровати и подошла к звёздному, повиливая открытыми бёдрами. — Милый, я всё поняла! Наказана, значит, наказана. Я ни на что и не надеюсь. Просто… — показала ладонями на свой наряд, — переоделась ко сну. Она осторожно ступила между осколков, взяла его руку, что не так давно держала стакан, и с вожделением посмотрела на Закнеыла. — Ты не поранился? — поцеловала кончик фаланги. — Подожди, кажется, я вижу кровь, — провела язычком по всему пальчику. — А ты мне пока расскажи, что за сюрприз готовил. Я же должна понять, насколько сильно оказалась наказана, — обхватила палец губами, и всё же ехидная улыбка прорвалась, но она быстро спрятала её. — Ах ты ж… И где только набралась такого? — Зак сделал рваный вдох. — Сама догадалась, как со мной справиться? Ливафейн всегда пользовалась подобными приемами, чтобы расположить к себе Зака, когда он был не в настроении. Но она бы не стала рассказывать сопернице все секреты. Остаётся только… — Или тот туманный надоумил? — неожиданно разозлившись, он схватил Каю под локоть и рванул на себя. — А он тебе рассказал, что ещё ты можешь сделать, чтобы подчинить меня себе? Второй рукой Зак схватил ее за ягодицу и прижал к себе, чтобы она почувствовала напряжение в его штанах. Не способный больше держать себя, он впился в её губы жадно, страстно, сразу углубляя поцелуй. Он переместил ее руки себе на шею, а своими подхватил бедра и поднял ее, чтобы отнести на кровать. Повалившись вместе с ней на матрас, он гладил ее руками и разрывал поцелуй, только чтобы усладить свой взор видом любимой в таком наряде. И вновь лунная сначала испугалась его злых глаз, но позже сквозь поцелуй только улыбнулась. С каким наслаждением она смотрела на подчиняющегося мужчину. неужели ими всеми так легко управлять? Или только ей с Заком повезло? Нет, она не собиралась его из-за этого как-то опускать или плохо думать… Но когда в твоих руках есть такая сила, невольно хочется ей пользоваться. — Он мне только сказал, — прошептала она, подставляя под его ладони все части тела, которые тот только хотел потрогать, — что этот наряд успокоит тебя, если ты на меня разозлишься. А набралась такого… Ни от кого… Просто, мне показалось, что такое тебе тоже может понравиться, но если нет… — так, минуточку. Она же вроде тоже его наказывать хотела! Но… он так редко бывает таким… агрессивным, а ей это так понравилось тогда, после того, как Сек что-то в чай подмешал. Лунная уперлась руками ему в грудь, отталкивая. — О нет, нет, Закнеы-ы-ыл, подожди… А как же наказание? Я же так не усвою урок. Нет-нет, нам нельзя. Она плотнее сжала свои ножки, и, перевернувшись на живот, стала выползать из-под него. Знала, чем всё закончится, к тому и вела, но надо же поиздеваться над ним, подразнить. Тем более, не так часто им удавалось во что-то «поиграть». А тут от одних только мыслей, от слова «наказание», но немного в другом ключе, воспламеняли внутри сильнее, чем порой и сам процесс. — О, нет, дорогая, — зашептал ей на ушко Зак, прижимая ее к кровати собой, — теперь ты никуда не денешься. Сейчас ты узнаешь, что означает дразнить звёздного. Язычок прошёлся по её мочке, а за ним длинное ушко прикусили зубки. Закнеыл убрал волосы с её шейки и прошёлся по ней губами, оставляя влажную дорожку. Пальцами заводил по спине, щекоча позвоночник и заставляя ее выгибаться. Пробрался руками к ее груди и он сильно замял приятные округлости, трясь пахом о ягодицы лунной. Он нетерпеливо зарычал, больше не в силах сдерживаться. — В наказание я буду брать тебя столько, сколько захочу. Ты будешь ублажать меня, пока я не скажу «хватит». И ты сделаешь все, что я попрошу, каким бы отвратительным тебе это ни показалось. — Закнеыл, ты тяжелый, — простонала она со смесью наслаждения и выжатым из-за веса воздухом. Спинка выгибалась под каждым прикосновением, когда он немного привставал, и, несмотря на её слова, эта давка возбуждала, а мысленно она уже представляла, как его вес усиливал вхождение. Дразня его, она вновь повиляла бёдрами, скорее самая кайфуя от того, как его орган трётся о кожу, пусть и через одежду. Уже дважды пожалела, что повернулась к нему спиной. Ручками, вместо того, чтобы сжать его волосы, приходилось сжимать ненавистную подушку, а зубами кусать не его губы в отместку, а простынь. — И какой же первый приказ будет у моего тёмного принца? — томно прошептала она, пытаясь под его весом оттопырить попу, возбуждая его сильнее, а грудью, напротив, вжаться в кровать… нет, в его руку, такую большую и горячую. — Поднимай свою сладкую попку как можно выше, — прозвучал приказ, и Зак чуть приподнялся, чтобы она его выполнила. А она сделала это так, что он чуть не застонал, так сильно она прижалась к его напряженному органу. Сейчас он покажет этой наглой попе… От шейки Зак повел дорожку из поцелуев вниз точно по позвонкам, а руки переместились к ягодицам, сильно сжимая их. Нет, он больше не мог сдерживаться, видя, как она виляла хвостом. Он приспустил штаны и снова навалился сверху, сильно прижимаясь членом к ее ягодицам. Он заводил им между ними, а руки снова сомкнулись на груди лунной, и пальчики заиграли с сосками. Губы вновь запечатлели поцелуй на шее, и он услышал тихий стон. Это стало последней каплей — Зак впился зубами в её плечо, в то же мгновение одна рука метнулась к трусикам лунной и сдвинула их в сторону. Он упёрся в нее головкой, дразня и ее, и себя. Начал входить по чуть-чуть, миллиметр за миллиметром, медленно, растягивая удовольствие. Послышался крик от укуса, а после него возмущенный стон. Как же медленно и противно… Она рассчитывала совсем на другое, когда он говорил с ней, когда приказывал. Но не этого. Повернувшись к его лицу, Кая попыталась кусить его хоть за что-нибудь — скула, нос… Но в зубы попадались лишь его волосы, а Зак предусмотрительно укусил так, чтобы она до него не добралась. Дразнила его, виляла попой, лишь бы он уже потерял терпение. Но до самого конца он входил в неё медленно, и когда даже вошёл весь, это не принесло долгожданного удовольствия, не унялся невыносимый зуд внутри, лишь усилился. — Я не так хочу! — чуть ли не плача простонала лунная. Подняв руку, она схватила любимого за волосы так сильно, как только могла, и заставила придвинуться лицом к себе ближе, чтобы в отместку за эту пытку укусить только зубами, никак губ, никаких извинений за это. — Твои желания не имеют значения, — прошипел он ей в губы, кусая в ответ. Она такая узкая в этой позе, и мышцы так плотно обхватывали его член, они приятно перекатывались по нему при каждом плавном движении. Медленно он стал разгоняться, думая только о своём удовольствии. А ему было приятно медленно двигаться в ней, изучая ее внутри. Он пропустил руку ей под живот, надавил пальцами на низ и застонал от умопомрачительного ощущения. Задвигался быстрее, ещё быстрее, рука опустилась ниже, ныряя между половыми губами, и задвигал пальцами, принося удовольствие и ей. Под пальцами Каи всё бельё превратилось в рвань — от недовольства она изодрала всё, на что ложились её ладони: подушка, простынь, одеяло. Ей было хорошо, но это не то, не приносило удовольствие так, как должно было быть. И даже его пальцы, которые быстрее члена (а может, просто усилили) подвели её к оргазму, не дали того эффекта. Кая выгнулась в спине до хруста, порвала подушку на маленькие кусочки ткани, сдавленно простонав. Кая опустилась на кровать вновь всем телом, и наверное больше его рука, чем она сама, продолжали держать ягодицы выше, чем нужно. Специально ли, или было с непривычки неудобно так долго держаться в таком положении? — Уже все? — прозвучал насмешливый голос Зака. Он вышел из нее, оглядывая свою работу. — Только я ещё не закончил. Перевернув ее на спину, он широко раздвинул ее ноги, оставив одну на сгибе своего локтя, и рывком вошёл в нее. На этот раз он не медлил и вбивался в нее со всей силой. Он покрывал горячими поцелуями ее щеки, шею, ключицы. С первых же новых толчков лунная улыбнулась через оскал. Вот это уже ей нравилось больше, она отблагодарила его, напрягая мышцы внутри себя, создавая ему сопротивление, обхватывая ствол сильнее, а свободной ногой обхватила его и придвинулась ближе к телу своего мужчины. Наконец-то её руки нашли себе место на его плечах, голове, теле… везде, до куда только могли дотянуться. Эта поза ей нравилась куда больше, наконец-то она могла потереться о него телом, кусочками ткани, которая прикрывала её грудь… Нет, этот элемент одежды явно лишний. Разорвав его, она с ещё большей страстью прижалась к нему, трясь сосками при каждом толчке, упиваясь жаром от его тела после прохладного вечера. Вот это уже был её звёздный: злой, берущий, эльф пещер. Не могла понять, почему, но любила его таким больше. Быть может, как бы странно это ни звучало, ей нужен был альфа, а такой звёздный подходил на эту роль как нельзя лучше. С каждым их новых разом лунная постепенно стирала грани своего смущения, действовала увереннее, руки теперь не были без дела, как и губы теперь не искали, к чему бы прикоснуться — теперь были цели: его губы, сладкие губы, пропитанные её собственным вкусом. — Я уже боялась… ты серьёзно… — сквозь стон прошептала она, намекая на медленный темп. — Я хоть раз тебя разочаровал? — усмехнулся Зак, накрывая ее губы в новом поцелуе. От заданного темпа он весь взмок, но тормозить не собирался. Казалось, что он даже становился быстрее с каждым разом. Ее руки прошлись по его спине, оставляя полосы от ноготков, и Зак выгнулся, входя на всю длину, резко замер и кончил, изливаясь в нее. Тяжело дыша, он повалился на неё, но выходить не спешил. — Дай мне минуту, перевести дыхание. Лунная блаженно прикрыла глаза, ощущая последние проблески пульсации внизу, от второго, более мощного оргазма, что накрыл её после. Ей казалось, что она даже чувствует его семя внутри себя, как член Закнеыла продолжает извергать его. Она обняла его за шею руками, невольно грубо подняла голову за волосы, но лишь за новым, более нежным поцелуем. — Можешь больше не стараться, — прошептала она. — Я всем довольна. И это было правдой. Отпустив волосы, Кая едва ощутимо погладила указательным пальчиком его лицо, будто заново изучая изгибы скул, переносицы, линии вокруг губ. Каким он сейчас был красивым. — Улыбайся мне почаще, — попросила она, и тот сразу улыбнулся своей для всех страшной, но для неё самой любимой улыбкой. — Прости, что заставила тебя сегодня волноваться. — Жаль, я не могу составить тебе компанию на пробежке. Как бы я ни старался, мне не догнать пантеру, — грустно протянул Зак, сползая с нее в сторону. Он перевернулся на спину и притянул Каю к себе, обнимая за плечи. — Но если ещё раз опоздаешь так надолго, я свяжу тебя и буду пытать. — Тогда у меня ещё больше причин опоздать в следующий раз, — но прежде, чем звёздный успел что-либо сказать, Кая засмеялась и, приподнявшись, накрыла его лицо поцелуем. — Лучше не испытывай судьбу. Я не всегда могу быть таким терпеливым, — строго предупредил ее Зак. Но чтобы не портить такую приятную ночь, он улыбнулся ей и прошептал на ушко: — Хочешь попробовать сверху? — Давно хотела, — в тон ему прошептала Кая, но прежде, чем выполнить задуманное, она долго целовала его. Осторожно так, ласково, зализывая свои укусы на его губах, отчего те теперь были припухлыми и красными. А потом, держась за его руки, села, приняв помощь во вхождении и медленно опускаясь на уже возбужденный член, Кая с приоткрытым ртом чувствовала, насколько разные ощущения были при разных позах. Сейчас она даже не могла сесть на Закнеыла полностью — член упёрся в препятствие, и сначала было немного некомфортно, но после нескольких неуверенных движений, Кая всё-таки вобрала его в себя полностью и замерла, свыкаясь с ощущениями. И всё же, наверное она была не готова к тому, что теперь была перед глазами звездного вся. Он видел, как подпрыгивала её грудь, как Кая, иногда забываясь, запрокидывала голову, стоило ему немного помочь в толчках. И это немного смущало, было как-то странно и неуверенно. Не было для него тех красивых змеевидных движений, которые проделывала со своим телом Ливафейн, не было соблазнительных дразнилок языком или взглядом. Было лишь смущение, попытка спрятать глаза, а иногда замирание, во время которых Кая пыталась разглядеть в Заке чувства или эмоции: нравится ли ему так? Не выглядит ли это смешно? Ему нравилось. Закнеыл любил, когда любовница делала все сама. Он же был принцем, естественно, в основном он принимал ласки. Но, конечно, он помнил, что для Каи это все в новинку, и многого не ждал. Ничего, она ещё научится и превзойдет всех. Поначалу он помогал ей, держа руки на попе и подталкивая в нужный момент, подсказывая нужное направление. Когда у нее получалось, он переносил руки ей на грудь и ласкал ее, подгоняя свое желание. В один момент он просто поднялся, обвив руками талию возлюбленной, и покрыл поцелуями ее грудь. Одной рукой он потянул ее волосы, заставляя откинуть голову назад, и впился губами в шею, да так сильно, что наверняка остался след. Вторая рука опять переместилась на ягодицы, подталкивая Каю двигаться быстрее. Она сводила его с ума, с каждым разом он желал ее все больше. Он входил в нее сильнее, чем обычно, глубже, приятнее. Грудь так соблазнительно подпрыгивала, что он не упускал моментов, чтобы поймать ее губами или прикусить слегка зубами. А когда она запрокидывала голову, он ласкал ее шею язычком. Чтобы сделать процесс для нее ещё интереснее, Зак раздвинул ее ягодицы и запустил пальчик к анальному отверстию, водя по нему и немного надавливая, но пока не проникал внутрь. Что немедленно отразилось на лунной. Она напряглась, что было видно невооруженным глазом, и с каким-то испугом посмотрела на звёздного. Может быть, ей вспомнилась Валанди в этот момент. Конечно, она не видела, но догадывалась, как с ней и что делали. И первая мысль — это неприятно. Невольно сбавив темп, она покачала головой, дав Заку понять, что так делать не надо, но разве он её слушал? Разве принц захочет, чтобы ему перечили? Тогда может, удастся его отвлечь? Ему, кажется, понравилось, как она облизывал его пальчики, что тут же принялась делать с его свободной рукой, замирая, когда весь его член был в ней, и сжала мышцы так сильно, как только позволяло маленькое количество практики, попутно привставая и опускаясь вновь, теперь уже сама издеваясь над ним. Сантиметр за сантиметром… И опускаться не торопилась… А сама смотрела на Зака с такой любовью, с такой страстью. Все беды мира ушли куда-то далеко от них, были лишь они и их ночь. Самая прекрасная ночь в мире, насыщенная чем-то новым, с примесью каких-то… откровений, которые понятны только им. Закнеыл не сдержал стона, когда она вновь плотно обхватила его, но этот медленный темп… Она ему мстит? Ну уж нет, в этом он ей не позволит властвовать над ним. Он обхватил ее обеими руками и довольно грубо насадил на себя, показывая, что главный здесь — он. Он приподнимал тело эльфийки и опускал обратно, а затем и вовсе задвигался сам, заставив ее замереть. Несколько таких движений ему хватило, чтобы подвести оргазм. Он с силой насадил ее на себя и извергся бурно и много, будто до этого долго терпел и ждал только ее. Кая до боли сжала его плечи, втыкаясь невольно коготками, но это было больно. Больно, но… хорошо, как тогда, после второго раза с афродизиаком. Нет, она точно ненормальная, кайфовать от сексуальной боли, которую доставлял ей Закнеыл. Но этот зверь внутри него так возбуждал, эта власть над ней. Чёрт возьми, если он на неё наденет ошейник, она будет им только гордиться. Под конец лунная срывалась на крик, вновь не понимая: ей больше больно или хорошо. Но эти последние толчки выбили из неё все последние силы, и она не желала слезать с Закнеыла. Да, эта поза пока что определённо её любимая. Тяжело дыша, она обняла его за шею и хотела было уткнуться в плечо, но заметила, как с четырёх маленьких ранок стекала кровь, которую оборотень тут же принялась слизывать. Самая вкусная кровь в мире… Стать бы вампиром, лишь бы эта кровь была на веки вечные её пропитанием. — Мне, конечно, это нравится, но можешь не так глубоко раздирать? У меня ведь нет регенерации, как у тебя, — ласково проворковал Зак и потерся щекой о ее волосы. — Я сделал тебе больно опять? Он отстранил ее от себя и уложил рядом, чтобы извиниться перед животиком поцелуем, и перед всей Каей тоже. Долго и нежно он ее целовал, поглаживая рукой живот. А затем просто прилёг рядом и обнял. — Прости, — прошептала лунная после всех его нежностей, во время которых она зарывалась пальцами в его волосы. — Я причиняю тебе, наверное, больше боли, чем ты мне, вопреки тому, что ты думаешь. Она поймала на себе вопросительный взгляд, от которого смущенно уткнулась в его грудь. А ведь сам мало того, что не разделся, так ещё и она его вещи порвала. Нет, когда-нибудь он тоже устанет покупать новые хорошие вещи и передернется в мешковатые и дешёвые. Хотя, представить звёздного в таком виде было забавно. Между тем пауза затянулась, а Кая не знала, отвечать ему на этот вопрос в глазах или нет. Ведь действительно казалось, что у неё какие-то психические отклонения. Внутри живота неприятно жгло, как и между ног, но… зато во время всего процесса это было здорово. — Мне нравится, когда немного больно, — было скорее похоже на писк, после которого она ещё больше уткнулась в его грудь, боясь просмотреть в лицо после таких слов. Это даже для неё было, мягко говоря, странно. А он мог почувствовать, как разгорячилось её лицо, заливаясь краской. — Ох, ну… Я даже не знаю, извиняться мне или радоваться, — заулыбался Зак и обнял Каю сильнее. — А теперь давай отдыхать, любимая. Надеялась, что хоть он, как опытный самец, скажет что-то дельное, а в итоге поставил Каю лишь в ещё больше неудобное положение. Она молча ему кивнула и сделала вид, что быстро отрубилась. Хотя… сон действительно накрыл её.***
Этой же ночью Валанди проснулась от сильный жажды, и, накинув на плечи халат, вышла вниз, чтобы попросить у хозяина заведения воды. На обратном пути она, проходя мимо комнаты Сектара, услышала небольшой взрыв, после чего послышался звук бьющейся посуды. Да и запах, исходивший из комнаты, был не очень-то приятным. Внутри Сектар сидел в позе лотоса спиной к двери и лицом к окну. Его окружали куча пергамента, на каждом из которых был нарисован странный то ли знак, то ли руна какая-то, а по всей комнате разбросаны разные побрякушки: серьги, браслеты, заколки, кулоны, кольца, резинки. И всего было так много. Что-то из этого даже, кажется, светилось ярче, чем свечи, дающие комнате хоть какой-то свет. Особенно бросился в глаза крупный аметист, висящий на серебряной цепочке. Он был… необычным, словно внутри него был свой мир, своя вселенная — если приглядеться, действительно можно было её увидеть. Да и сам камень так и требовал, чтобы к нему прикоснулись. Естественно, Валанди не могла пройти мимо. Нет, Гинтар прав, однажды она крупно попадет из-за своей тяги к брюликам. Тихо, стараясь не отвлекать туманного, Валанди прикрыла за собой дверь и, поморщив носик от странного запаха, прошла глубже в комнату и осмотрелась. Трогать пока ничего не спешила, но аметист так и манил к себе, но висел он близко к Сектару, а к нему подходить она не особо хотела. В тот же миг, когда она подумала об этом, нужно было развернуться и уйти. Но вместо этого она присела на корточки перед цепочкой и принялась разглядывать камень. Сектар глубоко медитировал, о чём говорило его полное игнорирование солнечной. В такой позе нельзя было разглядеть то, что видела этой ночью Кая — как он постарел всего-то за несколько часов. А в кулоне там были размытые образы, но Валанди разглядела какие-то отдельные моменты. Он был с отцом. Потом с матерью. Он обнимал какого-то рыжего коня, а потом видела старика, измазанного в крови. На Сектара не был похож, а рядом было что-то рыжее. Но не видно, непонятно. Всё такое маленькое, размытое… Если его поднести ближе к глазам, увидит ли она лучше картинки? Валанди все не решалась притронуться, но соблазн был так велик. Останавливало только, что она могла помешать какой-то магии, если прикоснется к камню. Но там же был Сектар, какие-то отрывки его прошлого. Он залез к ней в голову, значит, и ей можно. Решительно кивнув, она вытянула руку и взяла аметист. Валанди окунулась в совершенно новый мир, который видела как-то иначе, чужими глазами. И тело… у неё появилось другое тело, которое чувствовало всё: радость, боль, холод и зной. Это было тело Сектара. Она видела вспышками все воспоминания, всё то, что он помнил особенно ярко. Первые воспоминания именно о брате. Как они маленькие играли друг с другом с деревянными мечами, как они любили друг друга. Но Сектар был очень одинок. Отец сразу стал воспитывать старшего, как своего наследника, а как только у Сека открылись способности, и как-только другие узнали о них, то с ним перестали общаться. Как же так? Если с ним кто-то играет — околдовал! Если кто-то из девиц его любит — околдовал! Он получил хорошую оценку? — Сектар, это не честно! Хватит использвоать магию! — Жулик! — Жулик! — Жулик! И так всю жизнь. Он становился опытным магом, сильным, умелым. И даже нашел таких же, как и он сам — те, кто теперь носили имена Зависть, Жадность, Гнев, Лень, Обжорство и Алчность. Но они были другими — они тоже боялись того, кто становился сильнее их день ото дня. Сектара покинули все, но была отрада и у него. Он не был совсем одинок — брат, дорогой и любимый брат и матушка. И прекрасный рыжий жеребёнок, которого ему подарили просто так, за то, что он есть! Его радость и отрада. Потом Гинтар покинул его, но даже тогда отец не взглянул на младшего, как на наследника. Кто захочет иметь в партнерах того, кто можешь околдовать и заставить выполнять всё, чего он только потребует? Отец любил Сектара, но с ним у него были натянутые отношения. Отец даже немного побаивался сына, и когда ему стало совсем скучно, его отправили в армию, где он быстро завоевал высокий чин благодаря отваге и уму, но… — Наверняка повлиял на остальных! — Точно-точно! Мозговики все такие! — Я против ходить под началом такого! Было несколько пограничных битв с монстрами, где его лучшим другом стал Басяк — тот самый строптивый жеребец, выросший в прекрасного и сильного коня, спасавший жизнь своего хозяина не единожды. Туманный вернулся домой, но не знал, как унять свою тоску и скуку. Остались только женщины — он соблазнял, но никогда насильно или через магию не заставлял быть с собой. Лишь чуть-чуть их подталкивал. И с женщинами он забывался, пока однажды… Валанди увидела себя. Она увидела всё то, что думала в тот момент, как на фоне туманных она была… жива, такая же строптивая, чувственная. А главное — она полюбила его дорогого Гинтара за то, что он был просто собой, а не за деньги, как многие другие. Валанди чувствовала, что постоянно думает о себе. Сначала просто как о подруге брата, а потом… иначе. И стойкая мысль поселилась в голове туманного — он должен защитить не только брата, но и то, что ему дорого — Сектар не сможет выдержать, если старший братик будет печален. И он отправился в поход, где пожертвовал дорогим другом, где чуть не умер, но всё-таки оттянул момент нападения Белых магов. Валанди чувствовала, как с каждым днём внутри Сектара развязывается настоящая война — преданность к брату и зависть к нему. И зависть побеждала. Почему брату всё так легко достаётся? Почему именно она? Почему хоть раз Сектару не побыть счастливым? И это постоянное душевное самобичевание за то, что он так часто думал о девушке брата, о невесте брата! Но зависть побеждала, побеждали и желания Сектара. Но в этих воспоминаниях особенно ярко был момент с поеданием чего-то… Рядом — труп того самого рыжего жеребца. Сектар давился его сердцем, чтобы спасти себя. Его тошнило, ему противно, ему горько, что он пожертвовал конём. Он ещё слишком сильно переживал этот отрезок своей жизни, и сейчас он был ярче других воспоминаний. — Ты что творишь? — непохожий на голос Сектара рёв вырвал Валанди из этого омута, и вместо образов перед глазами было взбешенное постаревшее лицо туманного, который выхватил из её рук кулон. — Убирайся! Видеть чужие мысли и воспоминания — это сила, но и проклятье одновременно. Валанди не знала, что из-за этой силы его все боялись, даже не подозревала, что Сектар страдал из-за своих способностей. Армия также стала открытием — вот уж никогда бы не подумала, что такой избалованный богатый мужчина служил. Но больше всего ее напугало воспоминание из ледяной пещеры. Нет, привело в ужас! Он был живым трупом, она до сих пор ощущала ту злую магию. И в таком состоянии он все равно думал о том, как спасти их, ее в частности. — Так вот почему ты здесь? — спокойно проговорила Валанди, хотя спокойствия в ней не было ни грамма. Ее мелко трясло от увиденного, хоть она и пыталась унять эту дрожь. От испуга солнечная не удержалась, сидя на корточках, и упала на пол. Она боялась, да, но не Сектара, а за него — он чуть не убил себя, помогая им. И сейчас он был в бешенстве. Таким злым он не был, даже когда она угрожала его пристрелить в собственном доме, а тогда он взбесился не на шутку. И ещё он постарел… Черт, ему мало было однажды превратиться в ходячую мумию? Все продолжает себя истязать ради них. — Остановись. Ты никак не связан с пророчеством и не обязан это делать. Думаешь, нам станет легче, если ты иссушишь себя магией? Думаешь, мы… нет, я хочу, чтобы кто-то умер за меня? Чтобы ты умер? — ее слова, может, и прозвучали бы веско, да не сидя на полу и смотря снизу вверх. — Тебя ничего из моей жизни не касается! — вновь взревел он, хватая эльфийку и ставя её рывком на ноги, после чего повернул к себе спиной и толкнул к дверям так сильно, как только мог, чтобы она испугалась, убежала. — Не мни о себе чёрт знает что, солнечная! Так говоришь, будто я это только для тебя делаю! Убирайся отсюда немедленно! Но он понял, видел в её мыслях, что она прочитала в камне все. Проклятый кулон, и чёрт его дернул временно «выкинуть» воспоминания, чтобы сосредоточиться. Точно, воспоминания! Сектар быстрым шагом сократил расстояние между ними с протянутой рукой, чтобы коснуться головы и избавить её от воспоминаний этих мгновений. Валанди чуть не упала во второй раз, но удержалась на ногах, развернулась лицом к туманному и увидела перед носом его руку. Каким-то шестым чувством она догадалась, что он собирается сделать. Нет, не позволит! Она поймала его руку своей, переплетая пальцы, и неотрывно уставилась на вторую, чтобы не упустить и ее при необходимости. — Нет, касается, если ты собираешься положить свою жизнь из-за этого проклятого пророчества. Я стала его частью не по своей воле, а ты-то зачем в него лезешь? — она перевела искрящиеся негодованием глаза на его лицо. — И я буду мнить о себе, что хочу, и не позволю какому-то туманному принизить меня. Я — не ваши кроткие девицы, которых вы застращали так, что они боятся глаза от пола оторвать. Только попробуй теперь отнять у меня воспоминания, надо было это делать, когда я просила. И такой взгляд у нее был, будто она действительно могла как-то помешать ему в таком положении, стоя в тоненьком халате, без оружия, но решительности и смелости в ней было столько, что невольно поверишь, что она победит в этой схватке. Но Сектар не верил, однако замер, когда их пальцы переплелись. Но лишь на секунду, после чего до боли сжал её пальцы и выкрутил руку. Не до крика, но до шипения. А что? Её прикосновения ему тоже боль причиняют. — Да кто ты такая, чтобы спорить со мной? — прошипел он ей в лицо. — От меня больше пользы, чем от тебя, солнечная. Ты видела, что за тварь вас могла подстерегать и… — он говорил, говорил, но огонь в этих глазах не угасал. Валанди была настроена серьёзно, и вновь он вспомнил, что да, перед ним далеко не туманная. Ладно, против неё есть и другой способ. — Если ты сейчас же не уберешься из моей комнаты, солнечная, я затрахаю тебя до смерти, — она открыла рот, но Сектар выкрутил её пальчики сильнее, чтобы она свой милый соблазнительный ротик заткнула, а заодно и её тело осмотрел оценивающим взглядом, как бы намекая, что сейчас он готов это сделать, как никогда, — и не стоит сейчас мне напоминать о Гинтаре. Если это единственный способ сейчас выпроводить тебя, я это сделаю. А после советую тебе хорошенько приглядывать за своей золотой головкой, ибо свои воспоминания я таки вернуть намерен. — Почувствовал себя на моем месте? Ты постоянно залезал ко мне в голову, и в последний раз силой украл мои воспоминания и мысли. Теперь ощутил это на себе, и как? Приятно? — эта дурная голова не собиралась отступать, отстаивая свои права. — Не угрожай мне, ища предлог, чтобы трахнуть меня. Ты сейчас такой старый, что я не уверена, что у тебя что-то получится, — она впилась ему ногтями в руку, потому что ещё немного, и он ей сломает пальцы. Больно, страшно, но злость все здравомыслие затмевала, отчего она продолжала стоять и с вызовом смотреть на туманного. Это выражение лица… Это было нечто. Злость, гнев, которые никогда ещё не были на этом лице. Сектар не привык к такому обращению. Ногти всё впивались и впивались, но некоторое время он не чувствовал боли — он просто был в шоке от наглости… вопиющей наглости этого создания. Создания, которого Сектар резко развернул к себе спиной и, схватив обе руки в одну, прижал к двери над головой Валанди. Он не церемонился, а сразу прижал её пахом к двери, показывая, что не такой уж сейчас он и старый для этого дела. Да, постарел, но выглядел не как старик, а как… зрелый мужчина. Намного старше брата, но чуть-чуть младше отца. Но это был не старик. — Да как ты смеешь меня с собой сравнивать? Говорила, что грубости не любишь, но именно на это и нарываешься, — сквозь зубы зашипел туманный в её ухо. Он выше неё, выше брата, сильнее его физически — Валанди не могла вырваться, но очень пыталась. — Я предупредил тебя? Ты меня услышала? Это предел, солнечная. С жадностью, с таким нетерпением, ведь он так давно мечтал об этом, туманный впился в её шею губами, всасывая в себя кожу, словно вместе с ней хотел вобрать в себя всю Валанди. Свободная рука же сразу дала понять ей, что это уже были не шутки — расправив халат, она ворвалась в бельё солнечной и без промедление провела пальцами по половым губам, отчего член словно возбудился ещё сильнее, воткнулся в её ягодицы ещё явственнее. — А чем ты лучше меня? Если не называешь меня по имени — это ещё не значит, что ты выше, — голос ее дрогнул, когда рука скользнула вниз. Неожиданно она поняла, что натворила, но уже, похоже, все пути к отступлению были отрезаны. Что сказать, как остановить? Не знала. — Похотливый ублюдок… Я убью тебя. Пытаясь вырваться, она делала только хуже, потому что ерзала и терлась о него. Но сдаваться? Нет. Как бы она сама ни желала этого, она все ещё помнила, что является невестой Гинтара. «Вот идиотка, надо было сбежать, когда был шанс». Она корила себя последними словами, проклинала туманного, но что она могла сделать против него? — О нет, ты хочешь меня, я даже сейчас слышу это в твоей голове, — кажется голос его стал чуть мягче, но хватка была сильнее. Пальцы внизу нежнее заводили вверх-вниз, задевая наиболее чувствительные участки, а засос на шее стал просто поцелуем. Таким… Это трудно описать, но Валанди ощущала, насколько этот поцелуй был желанным, как он нуждался в её коже. О да, трение лишь усилило возбуждение, и лишь единожды он оторвал свою руку от её губ, чтобы приспустить свои штаны и её бельё… Нет, не входил. Зачем? Зачем, если сначала можно напиться её страхом. Протиснувшись между ножек, Сектар задвигался, получая наивысшее наслаждение только лишь от кожи её ножек, только лишь от осознания, что это — Валанди. И пока это проделывал, губами медленно поднялся к ушку и зацеловал, как тогда… Но к губам побоялся идти, боялся и знал, что получит отказ. Нет, опыта у него явно было больше, а каждое движение было таким собственническим. Валанди принадлежала ему. Уже. Он сам это решил. — Отпусти меня, и узнаешь, как я тебя хочу, — прошипела она. И пусть тело предательски отзывалось на его ласки, источая соки, но долг и желание — разные вещи. — Только сделай это, и ты убьешь меня. Если не сможет остановить, то просто уйдет после. Уйдет от них всех и сдохнет где-нибудь в канаве, как шлюха, которой она и является, которую из нее делает этот властный туманный, будоража и разжигая желание в ней к нему вместо Гинтара. Она попыталась вырвать ухо, но этим сделала больно только себе. Попыталась освободить руки, но он все ещё крепко держал, а дальше двигаться было ещё более бесполезно — не освободится. С каждым разом, с каждой секундой Сектар становился… медленнее, пока и вовсе не прекратил какие-либо действия. Конечно услышал и эти мысли, и как больно они саднили сердце. Глупая женщина. Какие же глупые и отвратительные мысли в её голове. — Если уж не это заставит тебя думать о последствиях, то что? — со злобой на неё саму прошипел туманный, вновь впиваясь в шейку, лаская её, запоминая вкус на языке. — А ты удобно устроилась. Сначала не слушаешься, делаешь, что хочешь, а потом давишь на жалость и чувство твоей беспомощности. Превращаешь себя в жертву для всех. «Ах, смотрите, он хочет меня изнасиловать. Но я же ничего плохого не сделала». Да, не сделала. Но ворвалась в чужую комнату, тронула чужую вещь, которая могла тебя сейчас и убить. Потом стала качать тут права и оскорблять меня. Так спрашиваю тебя ещё раз, солнечная: кто, если не я в данный момент, научит тебя думать твоей тупой и безмозглой головой? Под конец это уже было не шипение — рычание. По хвату рук несложно догадаться, как был взбешён Сектар. Да, сначала на себя, но теперь уже и на эту провокаторшу, которая нашла в нем силы остановиться. Руки были по-прежнему на своих местах, но одна больше не двигалась, как и член, который просто замер, плотно обхваченный ножками. Вот он ее шанс уйти сейчас. Она нашла силы в нем, осталось найти их в себе. Нужно просто молчать и не двигаться, может, тогда он ее и отпустит. Но видят боги… да и он тоже, как ей не хотелось, чтобы он останавливался. Наоборот, желала, чтобы он взял ее, и брал столько раз, сколько угрожал ей этим. Ненавидела себя за эти мысли. — Разве ещё не понял? Меня исправит только могила, — у нее вырвался какой-то истерический смешок. — Боги, я сошла с ума, если до сих пор стою здесь и разговариваю с тобой, что вообще зашла проведать тебя… Нет, я спятила, когда ещё приняла кольцо. Просто открой дверь и вытолкай меня, иначе произойдет непоправимое. Она запрокинула голову назад, кладя её на плечо туманного и смотря вверх. Черт, она не хотела уходить, но и остаться не могла, поэтому молила богов, чтобы они дали силы Сектару прогнать ее. Тогда она уйдет и больше никогда его не потревожит. Но очень сомневалась, что ему хватит выдержки, потому что видела и знала все его чувства к ней. Сектар посмотрел на неё сверху вниз, в такой позе. Она его дразнила, но сама того не понимала. Вот зачем так встала? Зачем позволила ему вдыхать аромат её волос. Точно больная. И Гинтар дурак, что выбрал… такую, как она. — Убирайся, — даже как-то спокойно сказал он. Хотел напугать, но сам начал заигрываться. И ведь правда трахнет. Не будет с ней спать, заниматься сексом. Просто трахнет. По-хозяйски. Но раз она этого так желает, какой смысл в наказании? Но как было больно говорить это. Но сейчас иначе нельзя. Его работа ещё не закончена с амулетами. — И больше не подходи ко мне. Никогда. Он толкнул её к двери, отчего та, возможно, даже больно ударилась, но ему сейчас не до церемоний. В какой-то степени он был даже обижен. А где сопротивление? Где… где хоть какая-то стойкость? Но она так быстро упала в его объятия. Нет, хотел, кончено хотел! Но… играть с ней было веселее, а время сейчас не игровое. За стеной спит Гинтар, о чем Сектар додумался только сейчас. Амулеты не готовы, а ему ещё нужно было потратить немало сил до утра, чтобы достичь нужного результата. А тут она — солнечная… Взбесившая его, возбудившая его. Нет, правда, пусть уходит, пока он… — Или до тех пор, пока сама не решишь для себя, чего ты хочешь. Я никогда не играю роль учителя. Сама разбирайся в своих чувствах, — обидно бросил он. Сам не знал, что ему сейчас было нужно. Была нужна она сейчас же! Срочно! Но вместо новых игрищ, Сектар натянул свои штаны обратно. Валанди выскочила из комнаты быстрее ветра, громко хлопнув дверью за собой. Она вернулась к себе, увидела спокойно спящего Гинтара, который даже и не подозревал, что она только что чуть не совершила. И ей стало так стыдно, так противно от самой себя. Она хуже лунной, та себя не контролирует из-за своей природы, а она как ребенок идёт на поводу минутных желаний. Отвратительно, она не заслуживает быть рядом с Гином. Открыв окно, солнечная вдохнула свежий ночной воздух, села на подоконник и принялась укладывать все в своей голове по полочкам, понося себя последними словами. Надо было остаться под чарами паука в своем сознании, всем бы от этого только лучше было. Только это не выход. Она подтянула коленки ближе к себе и уткнулась в них лбом. Разрыдалась бы, да смысл? Сектар прав, ей нужно сделать всем одолжение и разобраться в себе. Уйти бы на пару дней одной, чтобы проветрится. Может, смена окружения поможет — братья-искатели должны быть где-то рядом. Но уйти, не предупредив Гинтара, она не могла, и ей нужна была его зачарованная бумага. Спрыгнув с окна, в темноте она нашла его рюкзак и присела искать бумагу. Обнаружив заветные листки, она написала короткую записку о том, что уходит, но ненадолго, и взяла бумаги для связи с ним. «Нужно много обдумать» — гласила причина. И после обещания не попадать в беду, она быстро оделась и покинула комнату, нежно поцеловав щёчку туманного на прощание.