Пора возвращаться домой.

      Первый удар пришелся в живот. Он не был сильным, но заставил согнуться пополам, хватаясь за ушибленное место. Из разбитой губы кровь уже капала на куртку, но сознание ещё не покидало. Голоса смешались в единую какофонию звуков и перемешивались с собственными стонами боли. В ушах звенело до такой степени, что уже хотелось самостоятельно размазаться об асфальт. Хаотичные удары по всему телу прекратились, когда он рухнул на землю. — Ты что натворил, придурок? — Голос был будто откуда-то издалека, приглушённый.       Кто-то что-то отвечает... Кажется, был ещё один удар...       Кажется, время замирает в его глазах... Кажется, становится холоднее...       "Кажется, я не хотел умирать..." * * *       Слава с трудом разлепляет глаза и тут же замечает Замая возле своей кровати, сидящего на стуле и дремавшего. В горле пересохло, и говорить из-за отвратительного ощущения пустыни во рту было практически невозможно. С трудом подняв руку, которая, казалось, весила целый центнер, Слава дотянулся до руки Андрея и слабо постучал пальцами по ней.       Замай тут же подскочил и раскрыл глаза, расплываясь в улыбке: — Блять, Слава! — Дай воды... — Сиплым голосом отзывается Слава, и Замай тут же подрывается с насиженного места и быстрыми шагами достигает стола рядом с окном, наливает стакан воды и, придерживая голову друга, помогает тому пить. — Как ты себя чувствуешь? Ты нас всех перепугал, мы уж.... — Мы знакомы?       В голосе слышится сомнение, вопрос повисает в воздухе и бьёт под дых. Замай непонимающим взглядом смотрит на Карелина и на секунду впадает в ступор. — Так мы знакомы? — Повторяет он свой вопрос и пытается подняться, но тут же ложится обратно, так как пронзающая боль во всём теле не позволяет делать такие резкие движения. — Слушай, мне, в целом, похуй кто ты, лучше скажи, у тебя есть сигареты?       Слава даже в таком критическом состоянии остаётся собой. И Андрей посмеялся бы над этим в другой ситуации, но явно не сейчас. — Гнойный, если ты шутишь, то иди-ка ты нахуй с такими приколами. — Хмуро отзывается Андрей, все ещё пытаясь понять шутит-ли Слава, и в глубине души надеется, что так оно и есть.       Карелин вопросительно вскидывает брови и Замай бросается на поиски врача, оставляя парня в недоумении.       Слава ничего не понимает. Он не особо помнит, как оказался в больнице, но, если откровенно, то ни капли не удивлен. Он уже столько раз просыпался то в обезъяннике, то у кого-то незнакомого на хате, стоило догадаться, что когда-нибудь дойдет очередь и до больницы. Только вспомнить бы, как именно он тут очутился, и за что отхватил таких нехилых пиздюлей.       Палата была небольшой, но очень светлой. Одиночная. Похоже, что ВИП. Остался ещё один вопрос: откуда столько денег и кто мог за него забашлять, чтобы выделили отдельную палату. Но, как бы там ни было, Слава ненавидит больницы. Долгое пребывание в таком месте нагоняет такую жуткую тоску, что хоть в петлю лезь.       Сейчас он очень хотел поскорее покинуть это место. Запах лекарств и, вообще, в целом, больницы напоминал не самые радужные моменты детства, о которых парень предпочел бы не вспоминать. Эти хреновы выглаженные простыни, гребанные белые стены, окна без занавесок и, до желания блевать, слащавые медсестры. Ебано, что тут скажешь.       Тяжело вздохнув, Слава предпринял ещё одну попытку подняться на ноги, но, стоило только оторвать голову от подушки, как она тут же отозвалась тяжёлой болью, что заставило вернуться в горизонтальное положение. Поморщившись от тошнотворного состояния, Слава вздохнул и прикрыл глаза. Он всё пытался вспомнить, как оказался тут, но, видимо, прилетело настолько, что хоть имя вспомнил и то хорошо.       Дверь бесшумно открылась, и в палате показалась обеспокоенная морда небритого (А как его зовут вообще?), что мельтешила за плечом доктора.       Мужчина средних лет неторопливо прошел по палате и присел на стул, стоящий рядом с кроватью. Закинув ногу на ногу, доктор поправил прямоугольные очки на переносице и глянул на Славу.       У того, в свою очередь, голова просто раскалывалась, а в ушах немного звенело. — Меня зовут Виктор Владимирович, я ваш лечащий врач. Вячеслав, вы знаете этого молодого человека? — Мужчина кивает в сторону Андрея и Слава отрицательно мотает головой. — Сколько вам лет? — Виктор Владимирович говорил ровным тоном, за что Карелин был искренне благодарен. — Что за тупые вопросы? Лучше дайте мне таблетку от головной боли. — Парень поморщился. — Вячеслав, ответьте на вопрос. Это поможет нам понять, что с Вами.       Слава закатил глаза на это бесконечное "Вячеслав", но все же ответил: — 22. Скоро будет 23.       Глаза у Замая расширились до такой степени, что, казалось, сейчас они попросту вывалятся из орбит. Машнов искренне недоумевал, что сказал такого, что можно состряпать такую рожу, он даже слегка усмехнулся и перевёл взгляд на доктора, но не успел Виктор Владимирович и рта открыть, как Андрей подскочил к кровати и слегка тряхнул Славу за плечи: — Гнойный, какого хуя ты так прикалываешься? По твоему это смешно звучит?! По твоему сейчас, какой год, мать твою? — Да отъебись ты от меня! Кто ты, блять, вообще такой? — Парень рыкнул и слабо откинул руки друга от себя. — Спокойнее, Андрей, — доктор прокашлялся и что-то записал в тетради, которая до этого момента была чиста, затем поднял серьезный взгляд на Славу. — Как ваше самочувствие сейчас? Что болит? — А по мне не видно? — Он тихо усмехается и вновь морщится. — Голова болит, — ощущение, что от каждого движения по стенкам из стороны в сторону долбит чугунный маятник. — Немного тошнит ещё, во рту противно. Покурить бы... — А вот с этим делом, молодой человек, придётся завязать. Сегодня можете отдохнуть, а завтра вам предстоит сдать несколько анализов, в том числе КТ и МРТ. Желательно, на голодный желудок. Я загляну к вам ещё вечером, а чуть позже зайдёт психолог, чтобы побеседовать. — Виктор Владимирович что-то писал в своей тетради и периодически поглядывал на пациента, который горел желанием понять, какого черта тут творится.       На все слова доктора, Слава методично кивал или угукал, все ещё не осознавая всей серьезности ситуации. — Отдыхайте, Вячеслав. — Виктор Владимирович слегка улыбнулся парню, а затем посмотрел на Андрея, который всё это время стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. — Андрей, можно вас на пару слов?       Мужчина поднялся со стула и направился к выходу, Замай последовал за ним, оставляя Славу копаться в своих, явно неохотно работающих мозгах.       Как только дверь закрылась, Виктор Владимирович сразу обернулся к Андрею: — К сожалению, у меня неутешительный прогноз. У Вашего друга ретроградная амнезия, по всей видимости, после получения травмы головы, с которой он вчера и поступил. Завтра мы его проверим на наличие опухоли или ещё каких-либо осложнений, а затем ему придется пройти курс лечения. Это в любом случае.       Замай слушал не перебивая и изредка кивая. Он всё ещё пребывал в некотором трансе от известия. И его мучил вопрос: а как об этом сообщить самому Славе? — Пока что не нагружайте его попытками что-либо вспомнить, сначала определим причину возникновения амнезии. — Он же будет задавать всякие вопросы. Как мне на них отвечать? Он же даже меня самого не помнит. Свою карьеру. Он всё ещё живёт в Хабаровске, понимаете? — Андрей искренне старался держать себя в руках, но, по желвакам, что проступали от напряжения, видно было, что парень безумно нервничает.       Слава стал ему очень близким другом, почти братом. За эти годы они столько всякой херни повидали, что не волноваться за него было чем-то нереальным. — Не вдавайтесь в подробности и самое главное, не показывайте ему то, как вы расстроены или нервничаете. Будьте спокойны и ведите себя, как ни в чём не бывало. Расскажите ему, кто вы, но поверхностно, не углубляйтесь в детали. — Виктор Владимирович говорил всё тем же невозмутимым тоном, глядя напрямую в глаза Андрея, стараясь хоть немного его утихомирить, но выходило это из рук вон плохо: Замай продолжал напряжённо сжимать кулаки и покусывать свою нижнюю губу, но в конечном итоге, все же смог взять себя в руки. — Хорошо. Спасибо, доктор.       Слава лежал и пялился в потолок. Во рту будто кошки нагадили, курить хочется, что скоро дым из ушей повалит, и голова продолжает противно болеть. Но, что странно, не было ни одной мысли, за которую можно было бы зацепиться, какие-то непонятные фразы изредка промелькивали и вызывали самую настоящую мигрень. И, что самое важное: обрывки фраз были матерными и до жути странными. Он старался не обращать на них внимания, но, казалось, что он сам их когда-то говорил. Только вот кому и когда - не помнил.       Слава понял, что у него потеря памяти. Понял по вопросам, по лицу того парня, Андрея, по назначенным анализам, но сколько бы ни старался вспомнить, как он так проебался, что оказался тут.       Была и ещё одна версия, в которую он хотел верить больше всего: что это просто тупой и слишком реалистичный сон, вот сейчас прозвенит будильник, учеба, дальше к друзьям пить пиво и все хорошо. Только вот по ощущениям, все было реальным. Реальным настолько, что хотелось выйти в окно.       Из самокопания Славу вывел Андрей, который вернулся в палату и расположился на стуле, где и сидел, когда Машнов только очнулся. — Как ты себя чувствуешь? — Спросил он тихо и даже как-то осторожно. — Вы, блять, все тут издеваетесь что-ли? Этот вопрос самый тупой, который можно задать человеку, даже не способному поднять свою задницу с кровати. — Слава выдохнул. — Хуево я себя чувствую. А теперь просвети меня, кто ты такой и почему здесь? — Мы с тобой дружим. Не так давно. Меня зовут Замай. — Андрей дружелюбно улыбнулся. Слава опять поморщился и аккуратно повернулся на бок, укладывая все ещё болевшую голову на согнутую в локте руку. — А ты рассказчик от Бога, я тебе скажу. Ладно, все хуйня, у тебя есть сиги? — Он смотрит на "новоиспеченного" друга умоляюще-умиляющим взглядом исподлобья, почти не моргая, и Андрей, подобно мамочке, не может отказать в просьбе. — Давай вечером, после того, как врач уйдет? — Нет, я сейчас хочу. Дай, если есть. Это же ВИП палата, а, значит, я могу хоть оргию тут устроить. — Слава ухмыльнулся и чуть поморщился, эта чертова боль давила на мозг и уже хотелось расколоть себе череп к чертовой матери.       Замай тяжело вздохнул, спорить с ним было бессмысленно и, если бы он не потерял память, то знал бы, что Андрей не даст ему собственноручно подталкивать себя же в гроб. — Либо ты терпишь до вечера, либо бросаешь курить. — Мамочка Антихайпа скрестил руки на груди и строго посмотрел на Славу, тот, в свою очередь, хотел бы возмутиться, но сил на это особо не было, а тратить оставшиеся на тупые скандалы желания не было.       Поэтому Карелин смирился со своей участью и закрыл глаза, намереваясь поспать.       В толком не соображающих мозгах копошились уйма мыслей и даже страхов.       Андрей тихо наблюдал за Славой и размышлял, как же так вышло, и во что успело ввязаться шило в заднице друга.       Так или иначе, а лечение пройти Карелину придётся. Но, зная его характер, стоило предположить, что будет это не так-то просто, как бы не пришлось привязывать его к кровати.       Из раздумий Андрея вывела протяжная вибрация, которая оповещала о входящем звонке, а на экране большими буквами мелькало "СВЕТЛО".