Пора возвращаться домой.

      Яркие вспышки прожекторов, много людей вокруг и крики. Бесконечные крики. Визги, чей-то дурацкий смех, запах пива, много ярких цветов, в том числе и на нем, непонятная одежда, душно, тошнит...       Все это смешалось, растворило в себе, пережевало и выплюнуло, как мерзкий комок соплей.       Слава резко открыл глаза и поморщился от пульсирующей боли в голове. Казалось, что его жалкую черепушку вскрывают наживую. Глаза слезились, а ладони вспотели.       Замая отправили домой, поэтому парень находился в полном одиночестве, а пить хотелось неимоверно. Можно было бы нажать на специальную кнопку, вызвать дежурную медсестру и попросить у неё помощи, но отлеживать булки тоже надоело.       Слава сделал над собой титанические усилия, чтобы подняться и принять хотя бы сидячее положение. Плохо освещённое помещение немного плыло, а мозг будто прокручивали через мясорубку. Потерев ослабшими руками глаза, он упёрся ладонями в поверхность кровати и встал. Дальше очень кстати пришлась прикроватная тумбочка, которая была несколько больше своих стандартных собратьев.       Стол, на котором мирно стоял графин с водой даже не подозревая о том, что он сейчас чья-то мечта, находился буквально в нескольких шагах здорового, способного нормально передвигаться, человека. Но для Славы сейчас этот путь был сродни полосы препятствий. Ноги путались и то и дело, Карелин запинался об них, почти падая, но чудом удерживая свою опухшую рожу от встречи с полом.       Во рту уже чувствовался металлический привкус, а в животе всё переворачивалось от раздражения и боли. Нихуево так прилетело. Только от кого и за что? И, самое главное, много ли он забыл? В памяти было свежим воспоминание о прощании с отцом, слёзы на глазах матери и то желание рвать и метать. Но что было потом?       А дальше, будто и не было ничего. Точнее было, но все как обычно: друзья, подруги, алкоголь, травка, музыка и фристайл под биты. Тогда к чему был сегодняшний сон, больше похожий на флешбек?       Все это было странно до зубного скрежета, и дотошная натура Славы желала докопаться до истины и понять/вспомнить всё.       Парень и не заметил, как, пока копался в своей больной голове, достиг своей цели и, схватив кувшин, даже не удосужившись налить воды в стакан, принялся пить прямо из горлышка, немного обливаясь и ощущая, как жидкость неприятно сползает холодной змейкой по шее, под футболку, докатываясь под ней до уровня пояса больничных штанов. Путь до кровати уже не был таким сложным и, оказавшись под одеялом, Слава впервые за сутки ощутил облегчение от мысли, что есть ещё надежда на полноценную жизнь и дальше. Оптимистом он не являлся, скорее был жёстким реалистом и то, что сейчас происходило никак не вписывалось в его сраные реалии. Это удручало немного, отчего в висках начинало неприятно давить.       Думать о предстоящих анализах и куче врачей, которых придется наблюдать в грядущем дне, в особенности о мозгоправе, не хотелось.       Уснуть получилось только когда за окнами начинало уже светлеть, а вся больница уже потихоньку оживала.       Пробуждение сопровождалось отвратительным привкусом во рту и урчащим желудком, который просил закинуть в него хоть что-то.       Виктор Владимирович появился в палате ровно в восемь. Его доброе лицо выражало некую жалость по отношению к пациенту, от которой Славу прошило желание провалиться сквозь пол. — Доброе утро, Вячеслав, как вы себя чувствуете сегодня? Есть жалобы? — Доктор присел на привычно стоящий около кровати стул и мягко улыбнулся.       От этой улыбки покоробило, но виду парень не подал. — Ага. Доброе, — весьма скептически отозвался он. — Только одна жалоба: что я нахожусь здесь.       Виктор Владимирович вздохнул. За все годы его работы в медицине, попадались разные люди, так что терпения у него вагон, а то и больше. — Сейчас Вам нужно будет пройти компьютерную томографию головного мозга, а затем магнитно-резонансную томографию, проще говоря МРТ. Затем биохимию и сдать кровь на гемоглобин. — Доктор говорил четко и внятно, будто с душевнобольным.       Слава фыркнул и немного поморщившись сел на кровати. — После анализов вы сможете позавтракать и принять посетителей. Перенесенный визит психолога пройдет в четыре часа. Вам все ясно?       Машнов слабо усмехнулся. — Да ясно-ясно. А кто ко мне должен прийти? — Он начал подниматься с кровати, но Виктор Владимирович остановил его жестом руки, давая понять, что в вертикальном положении сейчас находиться ему не желательно. — Ваши друзья. Так сказал Андрей.       В палату вошла девушка в белом халате, толкая перед собой инвалидное кресло. — Я сам в состоянии дойти до кабинета. Не нужен мне этот гроб на колесиках. — Парень бросил презрительный взгляд на коляску и медсестра посмотрела потерянным взглядом на доктора. — Поверьте, Вячеслав, это не только для вашего удобства.       Слава тяжело вздохнул и, отказавшись от руки помощи доктора, сам доковылял до кресла каталки, опустился в него и, сразу же, чувство дискомфорта перехватило дыхание. Парень невольно задумался, что если бы его помяли ещё сильнее, то наверняка этот вид транспорта стал бы постоянным. Поэтому, если бы пришлось выбирать между инвалидностью или потерей воспоминаний, Машнов без раздумий выбрал бы последний вариант. Проблемы с головой для Славы не в новинку, а вот всю жизнь ходить в туалет с чьей-то помощью, а то и под себя, было гораздо противней представлять.       В коридорах царила тошнотворная атмосфера: старики с костылями и тросточками, с пожелтевшими лицами и совсем потухшим взглядом, сидели на скамейках около кабинетов смиренно ожидая своей очереди на процедуры. Врачи и медсестры с санитарами, что проходили мимо с застывшей жалостью на лице. Будто у него нет ног или он болен какой-то страшной болезнью, а все эти люди, левые люди, почему-то в курсе. А сам Слава нет.       Когда медсестра вкатила его в кабинет, первое, что бросилось в глаза - это огромное железное устройство, больше похожее на электронную печь для кремации. — Сейчас вы разденетесь и ляжете на выдвижную кушетку, когда окажетесь внутри аппарата, слушайте указания и не двигайтесь. — Виктор Владимирович сел за белый, аккуратно прибранный стол, где стоял такой же белый монитор, на старый манер, а Славу увезли за ширму.       Он по-быстрому скинул с себя все вещи и надел специальный халат, напоминающий простынь на завязочках, где задница открыта и стоит повернуться спиной, как её могут лицезреть все стоящие неподалеку.       Сил было совсем мало и немного плыло перед глазами, поэтому парню все же пришлось принять помощь, чтобы загрузиться в аппарат МРТ.       Доктор давал короткие указания и постоянно повторял, чтобы Слава лежал смирно и изредка чтобы не дышал.       Под конец муторной и очень раздражающей процедуры, парень уже начинал нервничать, что было заметно по поджатым губам, которые стали одной тонкой полоской.       Сдача ещё нескольких анализов заняла добрых полтора часа. В том числе были и рентген, кровь, моча. Хоть сперму не заставили сдавать, и на том спасибо. В общем, позавтракать парню удалось лишь ближе к полудню.       Когда желудок удовлетворённо начал переваривать рисовый суп и пюре с котлетой (которые, по идее, ему нельзя, но природное обаяние позволило договориться с милой раздатчицей), жутко захотелось курить, чтобы унять осевшую тяжесть в животе. Слава бы сейчас и душу дьяволу продал за пачку сигарет и Андрей с какими-то друзьями, как на зло ещё не приехал. А просить больше не у кого. И это тоже раздражало.       Запах хлорки от выдраенного пола щекотал ноздри и неприятно врезался в глотку. От этого посещали приступы тошноты и уже закрепившееся желание уйти с разбегу в стену. День и дальше бы протекал спокойно и тихо, если бы не резкая боль в затылке. В глазах потемнело и чтобы не закричать, Слава плотно стиснул челюсть.       Перед глазами, как пленка на быстрой перемотке, мелькали непонятные картинки. Какие-то люди, шум, громкая музыка, много листов, скомканные, исписанные листы бумаги, разговоры, шепот, чьи-то руки и пронзительно голубые глаза напротив. Все это приносилось в голове с такой скоростью, что, не выдержав, Машнов схватился за голову, закрывая ладонями уши и пронзительно закричал. Из глаз непроизвольно потекли слёзы и, до тех пор, пока всполошившиеся медсестры не сделали укол успокоительного, Слава мучился, находясь будто в тисках собственного прошлого.       Приступ удалось подавить и, когда парень пришел в себя, у кровати уже сидел Андрей, а рядом подпирал стенку Ваня Светло. — Блять, как же ты нас напугал. Ты с полчаса сидел вытаращив глаза и не реагировал ни на кого. — Ваня оторвался от стены и подошёл ближе, вглядываясь в бледное лицо друга. На его фоне белые больничные стены кажутся румяными. — Я... Я не знаю, что со мной было. Я ничего не понимаю. — Слава говорил подавленно, слабым голосом и ежесекундно облизывал губы, что постоянно сохли.       Андрей тут же заботливо подал стакан воды и чуть придерживая его помог другу попить.       Дверь в палату неслышно открылась и на пороге показался Виктор Владимирович с синей папкой в руках. — Результаты показали, что у Вас нет никаких патологий или онкологии. Гематома скоро рассосётся и ваше состояние в ближайшее время улучшится, но две недели, как минимум, вам придется провести под наблюдением. — Мужчина прочистил горло и присел на стул, что ему уступил Замай. — Как самочувствие сейчас? Что-нибудь болит? — Я думал, что сдохну. Как вы думаете, что может чувствовать человек после такого насильного путешествия в собственный мозг? Вам лучше знать, доктор. — Слава злился. Он ненавидел эту больницу, чёртов снисходительный взгляд, эти обеспокоенные лица и гребаную головную боль. — В вашем положении лучше не нервничать, Вячеслав, и больше отдыхать. Поэтому на общение с посетителями я даю вам не больше часа. — Врач полистал историю болезни, что-то там чиркнул и, закрыв папку, добродушно улыбнулся. — Настоятельно рекомендую вам не глупить и следовать инструкциям.       Когда Виктор Владимирович, коротко кивнув парням, удалился из палаты, Слава чуть приподнялся и глянул на Андрея с Ваней. Первый по этому взгляду сразу вычислил, что хочет Машнов: — Нет, Слава. Я не дам тебе сигареты. — Сказал, как отрезал, и скрестил руки на груди. — Вань? — Сори, дядь, я же давно уже парю. — Светло пожал плечами, демонстрируя странное устройство, но, догадавшись по непонимающему взгляду друга, разъяснил, — Это типа карманного кальяна.       Но Славе было так плевать на все эти заморочки, он просто хотел курить. Обычные сигареты, хоть самые уебанские, главное насытить изголодавшиеся по никотину лёгкие. Замай был непреклонен, а Светло совсем ничего не говорил на этот счёт, но Слава не привык сдаваться и все гнул своё и спустя десять минут беспрерывных уговоров, Андрей психанул: — Заебал! На, кури, раз так хочется.       Слава растянул бледные губы в довольной улыбке и попытался подняться с кровати, чтобы так, для приличия, подойти к окну.       Первая затяжка была жадной и сильной, от которой немного защипало в горле и по телу пробежала волна расслабления. — Я много забыл? — Как-то осторожно, на выдохе, будто боясь узнать ответ, спросил Машнов. — Я бы хотел тебя успокоить, но...из твоей ебанутой башки вылетело пять лет примерно. — Андрей вздохнул, а Ваня все это время стоял рядом, придерживая Славу за локоть.       Ему было нечего добавить. Он безумно волновался за своего друга и хотел, чтобы он поправился, но сталкивался со ступором, пытаясь подобрать правильные слова. За все годы их дружбы Светло ни разу не видел его в таком состоянии. Даже после самой адовой пьянки или первой в жизни дороги он был ещё живчиком, а сейчас его будто что-то пожирало изнутри.       На лицо Слава заметно осунулся, пропало пузико и ключицы стали выпирать гораздо сильнее. — Мы завтра ещё придём обязательно. Тебе что-нибудь нужно? — Спросил Андрей перед самым уходом. — Сигареты. Купите мне синий Бонд. Две пачки. И ещё сырков. — Машнов улыбнулся настолько широко, насколько смог и даже проникся некой нежностью к этим двум придуркам.       Андрей вздохнул и хотел уже что-то сказать, но Ваня его одернул и глянул на Славу. — Хорошо, братан. Мы все принесем. Не склей тут ласты до завтра. Бывай. * * *       Спустя сорок минут после ухода друзей к Славе наведался психолог. Это была женщина лет тридцати, с короткими светлыми волосами и, как полагалось по клише, в очках. Она представилась как Ксения Олеговна и целый час беседовала с парнем. Что Славе запомнилось и очень понравилось: в её глазах не читалось ни жалости, ни какой-либо снисходительности. Женщина просто разговаривала с ним, как со старым другом, изредка что-то записывая в блокнот. Вопросы были до жути простые и даже стандартные, но, как опытный психолог, из всей информации она брала только полезную в деле.       Слава и сам не заметил, как рассказал всю свою жизнь, самые постыдные её моменты, про боль, про друзей и про свой страх никогда не стать прежним. Поделился этими странными воспоминаниями и довольно подробно их расписал. — Не волнуйтесь, это абсолютно нормальное явление. Возвращение воспоминаний зачастую проходит болезненно и даже пугающе, но в этом нет ничего страшного. — Ксения Олеговна тепло улыбнулась и сделала очередную запись в блокноте. — Вы быстро поправитесь, если будете делать всё, как говорит ваш лечащий врач.       Женщина смотрит напрямую в глаза Славе, а он смело отвечает тем же, что даже немного впечатлило психолога.       С того момента, такие беседы стали проходить каждый день. Машнов выкладывал все свои мысли и сны. Он раскрывался почти полностью, но каждый раз ловил себя на мысли, что он ненамеренно о чём-то молчит. О чём-то очень важном, животрепещущем. Это самое что-то часто появляется во снах, иногда даже будит ближе к рассвету ,и жгутами стягивает шею, заставляя жадно глотать воздух и подниматься на ноги. Тащиться к окну и тайком курить.       Дни в больнице были похожи один на другой, приступов, настолько болезненных, больше не было, но в голове так и не прояснилось ни на йоту. Воспоминания всплывали, да, но были похожи больше на подгоревшую кашу, в которую намешали все подряд. Но был и небольшой плюс: физически Славе становилось гораздо лучше, он уже мог спокойно передвигаться самостоятельно и ходить в процедурную без чей-то поддержки.       На четвертый день Андрей и Ваня притащили Машнову телефон, по которому парень сразу связался с матерью. Насколько же велико было его удивление, когда он понял, что находится не в Хабаровске, а в болоте-Питере.       Пароли от своих старых аккаунтов он так и не вспомнил, поэтому создал новую страницу в ВК, куда спустя пару дней начали бомбить незнакомые люди, которые зачем-то ждали его и каких-то новинок. Друзья все ещё не сообщили кем он успел стать за эти несколько лет и как много на самом деле Слава забыл.       Парень и сам догадывался, но все догадки лишь сходились к чему угодно, но только не к успеху в баттл-рэпе и на телике.       Ваня сильно опасался за состояние близкого друга и, во избежание рецидива, уговорил Андрея повременить с долгими историями о тернистом пути Славы к Гнойному. Об исторической хуйне никто и не думал вспоминать.       Но все планы парней пошли по пизде, когда одним вечером в палате объявился Оксимирон.