Пора возвращаться домой.

      В комнате было тихо. И даже, в некотором смысле, спокойно. Слава сидел на кровати, поджав под себя ноги, и листал ленту Вконтакте. Скучно, обыденно. В голове все крутились те непонятные флешбеки и недавний разговор с Мироном, который больше часа ждал, когда Светло наговорится и выйдет из палаты. После зашел Оксимирон, который по прежнему вызывал, отчасти, смятение и, сев на стул около койки, начал справляться о здоровье парня.       Слава был расположен к разговору с ним. Уйма вопросов без ответов создавали в голове натуральный зашив. — Вопрос на злобу дня, если у нас был баттл, и, судя по всему, нас не связывали дружеские отношения, то зачем ты тут каждый день? — Он внимательно смотрел на Мирона и все пытался понять, что же скрывается в этих глазах напротив. — Я так и не смог ничего вспомнить и каждая попытка расставить все по местам только вызывает головную боль. Мне никто ничего не хочет объяснить. Сделай это ты хотя бы.       Мирон лишь вздохнул. Неизвестно по каким причинам он хотел помочь Гнойному, но решил рискнуть. — Послушай, бро. Если тебя опять увезут в реанимацию, ты задержишься тут еще на неопределенный срок. Как только тебя выпишут, мы пересечемся где-нибудь в баре и обсудим все более детально. Окей? — Да блять. Меня знаешь, как это все заебало?! — Слава подскакивает на кровати и на секунду морщится от резкой, но быстротечной боли в голове. — Ты можешь себе представить, какого это, когда все твои воспоминания больше похожи на использованную туалетную бумагу, а? Ты Брейгеля читал? Уверен, да. Так вот, я будто, тот самый месяц на который нассали. Только ментально. Я заебался!       Машнова дико прорвало, он говорил без остановки минут десять, даже не прерываясь на вдохи. Мирону даже начало казаться, что парень сейчас рухнет в обморок от недостатка кислорода. — Окей. Давай так. Ты рил потерпишь до выписки, а потом я тебе все подробно расскажу. А по поводу того, что я тут делаю... — Окси делает небольшую паузу, чтобы четче сформулировать мысль. — После баттла мы с тобой решили конфликт и я просто хочу убедиться, что ты в порядке. Понимаешь, как достойный соперник.       Конечно, Федоров врал. Сложно было назвать это нежными чувствами, но что-то шевелилось внутри, когда Слава так проницательно смотрел в глаза. И он бы соврал, что не имеет желания поцеловать эти губы, где над верхней едва заметная ранка.       Но мужчина старательно отметал эти мысли прочь, старался не думать о том, что этим своим положением Гнойный вызвал в нем желание заботиться, как, прости Господи, о первой жене.       Слава шумно вздохнул и подполз поближе по кровати, чуть склоняясь. — Забери меня отсюда, а? Прямо сейчас. Ваня не согласился. Он считает, что нужно ещё лечиться. А я уже заебался тут тухнуть, по самые гланды. — Он корчил наивный взгляд, будто котенок выпрашивающий кусочек колбаски.       И Мирон велся. Слава сейчас слишком напоминает маленького ребенка, которому, ну очень сложно отказать. И нужно было бы сказать: "Нет, мэн. Не хворай, увидимся". А после уйти и не приходить сюда никогда, но. Федоров делает прямо противоположное. Он кивает и обещает поговорить с врачом, после чего выходит из палаты и направляется к выходу.       В пачке осталось три сигареты, он выуживает одну и подкуривает, сильно затягиваясь и пытаясь принять правильное решение. Мирон четко осознавал, что если сейчас Славу с ним и отпустят, то лишь при наличии расписки, что он, Федоров, будет следить за состоянием пациента.       И, казалось бы, что, Оксимирону больше заняться нечем, кроме как быть сиделкой у Гнойного? Видимо да, раз, быстро затушив сигарету, он поднимается, к слову, очень стремительно, по лестнице на четвертый этаж, где сворачивает от лифта направо, затем преодолевает коридор, чуть задерживаясь у Славиной палаты, но твердо решив, идет дальше. Стучит в дверь доктора и заходит внутрь.       Выслушав Мирона, Виктор Владимирович вздыхает и пытается все объяснить на более понятном языке. — Мирон Янович, я понимаю ваше беспокойство за Славу, как за человека, но его состояние слишком нестабильно в данное время. — Доктор снимает очки и устало трет переносицу. — Это может быть опрометчивый шаг, выпускать Вячеслава из больницы. Я наслышан о Вас и знаю, что Вы не сможете обеспечить ему уход 24/7. Туры, гастроли и прочее. Вячеславу нужен постоянный присмотр, так как его состояние может в любую минуту ухудшиться от любой мелочи, напоминающей что-то из прошлого. Понимаете?       Мирон понимал. Как никогда понимал, что нужно просто пожать плечами и уйти, но вместо этого: — Я готов взять отпуск на пару месяцев. Дам расписку, если надо. Просто, поймите и Вы, что в такой обстановке он будет поправляться гораздо дольше. У него такой склад. Не может без свободы и в итоге его состояние лишь будет усложняться от пребывания в стенах больницы. А я постараюсь помочь ему и буду держать Вас в курсе дела. Если нужно, то заплачу за это. — Мирон слышал себя и медленно охуевал. Черт возьми, да что это происходит? Он даже взятку предлагает, лишь бы вытащить Карелина из этого болота? Серьёзно?!       Виктор Владимирович лишь нахмурил брови и, вздохнув, все же позволил Мирону забрать Славу. Официально, оформив соответствующие документы, спустя час Окси пришел в палату с широкой улыбкой и подписанной бумагой, что Машнов Вячеслав Валерьевич свободен от больницы, но не от Окси.       Он бросил лишь короткое "Собирайся", как Слава тут же начал носиться по палате, хватая всякие мелочи, что ему успели притащить. В итоге около десяти вечера он был уже на квартире у Мирона.       Он с любопытством рассматривал каждую вещицу и лишь тихо усмехался находя знакомые книги. Среди них была и "Камо Грядеши", которую Слава прочел еще в школьные годы. — Мне подарила эту книгу самая первая любовь. На новый год. Знаешь, как я обрадовался?! — В поведении Славы и правда читалось что-то детское. Он был совсем не собой. Ни капли не похож на того дегенерата из трансляций или на долбаеба с баттлов. Неужто человек за пять лет всего может настолько измениться и стать полной противоположностью самого себя? Верилось в это, конечно, с трудом и если вдруг Славе приспичит все вспомнить, пока он находится у Мирона, отделаться будет крайне сложно.       Он сидел на диване и крутил в руках мобильник, пока Слава с упоением листал книги.       Через час они проголодались и заказали две пиццы, которые были умяты меньше, чем за пол часа. Вечер прошел без эксцессов, что не могло не радовать и к часу ночи Карелин уже уснул на диване, держа в руках книгу.       На следующее утро Мирон поехал уладить кое-какие дела и вернулся часам к четырем. Только открыв дверь он сразу учуял запах чего-то жареного и найдя Славу на кухне, готовящего яичницу, лишь улыбнулся и сел за стол. — Привет, я тут в холодильнике пошарил. Скудно живет Оксимирон, оказывается, кроме яиц, молока и пива ничего нет. — Парень беззлобно усмехается, раскладывая свое творение в две тарелки и одну ставит перед Мироном. — Радует, что чай есть. Будешь?       Федоров лишь кивает, пытаясь найти в этом обновленном Славе хоть что-то от того, прежнего.       В итоге останавливается на мнении, что Гнойный лишь на публике действительно гнойный, мерзкий, вечно язвящий, на деле же это простой парень, не избалованный, обычный настолько, что Мирону кажется, второго такого нет. — Я утряс некоторые дела и взял отпуск на некоторое время. Будем латать твои воспоминания. — Мирон сейчас больше походил на отца или хорошего отчима, в лучшем случае на чертовски заботливого старшего брата и эта ассоциация вызывала смешанные чувства.       Идиллию прервал телефонный звонок, Мирон глянул на экран и хотел было сбросить вызов с незнакомого номера, но интуиция подсказывает, что это кто-то из Славиных друзей, потому все же берет трубку, откуда сразу слышится: — Дядь, ты охуел? — Фаллен не считал нужным здороваться, его голос был раздражен, а на фоне слышно тихий бубнеж знакомого голоса, в котором Мирон признал Охру. — На какой хер ты забрал Славяна? — Он сам захотел. — Спокойно отвечает Федоров и добавляет. — Дай-ка мне Ваню на пару слов.       Фаллен выматерился и все же передал трубку. — Йоу, бро. Серьёзно, что за херня? Зачем тебе Гнойный дома? Лучше кота еще одного заведи. — Рудбой тихо посмеивается, отмахиваясь, судя по звукам, от загребущих рук Светло. — Просто помогаю. — Мирон коротко улыбается Славе и уходит в другую комнату. — Бля, Ваня, я рил не вдупляю нихуя. — Ты тупо помешался, чувак. Это шаг к педофилии. — Охра усмехается, но в его голосе не звучит никакой желчи. Если по факту, он не находил в этой ситуации ничего смешного. — Ты сам уверен, что оно того стоит, что потом не останешься обосранным, когда Гнойный все вспомнит и вывалит тебе хуй вместо благодарности?       Мирон шумно вздыхает. Он и сам не исключает такого развития событий, но верится с трудом, что Слава настолько мудак. — Не ебу, как там будет потом, а пока пусть почиллит у меня. Тем более по расписке я обязан за ним смотреть. Как будто завел себе ребенка. — Мужчина тихо смеётся. — Я рассчитываю на тебя, бро. Усмири своего дикрайдера, окей? — Без б, конечно, но на днях он все же хочет зайти, так что на созвоне. — Идет. — Мирон сбрасывает вызов и еще какое-то время сидит на кровати, обдумывая слова друга, но голос Славы с кухни выдергивает его из рефлексий. — Может фильмец какой глянем? Как я понимаю на улицу мне лучше не соваться. — Он появляется в дверном проеме с котом на руках, который уж очень тепло принял нового соседа и ласково терся об его пальцы. Это умиляло до зубного скрежета.       Фильм выбирал Слава и в конце концов, после долгого перебирания страниц, он остановился на "Властелине колец". Все три части были просмотрены на одном дыхании и вечер стремительно перешел в ночь.       Около двух, Карелин уже дрых без задних ног, а Мирон сидел на кухне и курил уже третью подряд. Самое лучшее время для самокопания и, под запах дыма в голове, будто черви, копошились разные мысли.       Своего отношения к Славе, мужчина по прежнему не понял. Сложно вообще это назвать чувствами, но эта странная забота говорит об ином. Мирон уже почти растворился в этих мыслях, как из спальни раздался крик, а за ним: — Хватит! ХВАТИТ!!!       Он ринулся в комнату и включив свет застыл на пороге. Слава сидел на полу, сжимая волосы до побеления костяшек и качался из стороны в сторону. В общем, Мирону такое не слишком ново, в период обострения депрессивной фазы с ним происходят вещи и похлеще.       Быстро сориентировавшись, Федоров кидается к тумбочке, где лежали ампулы на экстренный случай. По идее, успокоительное, но должно подействовать, чтобы Слава пришел в себя и смог рассказать, что случилось.       Мирон действует быстро, вскрывает шприц, отрывает верхушку от ампулы, на поиски спирта и ваты нет времени, потому быстро вкалывает лекарство в ногу Славе, чуть выше и левее колена и через некоторое время он действительно успокаивается, поднимая голову и глядя на Мирона пустым взглядом. От этого по спине последнего пробегается холодок и он присаживается на корточки рядом с парнем, рассматривая его побелевшее лицо. — Все в порядке? Ты как?       Слава лишь слабо кивает и как-то резко утыкается в грудь Мирону, что он еле удерживает равновесие и не зная, как на это реагировать, поглаживает успокаивающе по спине. — Давай, ложись спать, завтра будет лучше. Хорошо?       Федоров с трудом поднимает Славу и укладывает на кровать, усаживаясь на край.       Парень сначала лежал спокойно, а потом завозился, пошарил по одеялу, нашел руку Мирона и крепко сжал ее своей, наверняка, совсем не осознавая, что творит. Но от такого незамысловатого действия Окси становится немного не по себе, но просидев так минут пятнадцать, он ложится рядом, укрываясь тем же одеялом, а Слава, это ощутив, сразу подвинулся ближе и обхватил его рукой, носом утыкаясь в шею.       Уснуть этой ночью для Мирона было сложно, как никогда. Карелин дергался во сне или слишком крепко прижимался, будто пытаясь от чего-то спрятаться.       Проспав всего несколько часов, Мирон осторожно выбрался из цепких объятий и пока завтракал кофе и сигаретой его резко осенило, как можно помочь Славе.       Мужчина не долго думая заходит на сайт, где обычно берет билеты и покупает два до Хабаровска.