Это замкнутый круг.

Пирог с бананами и корицей удался на славу. Элрики и Лючи с большим удовольствием уплетали стряпню своих подруг. — Уинри, мне кажется после знакомства с Каори твои кулинарные навыки стали ещё круче! — отметил Эд, улыбнувшись девушке. — Правда? — Рокбелл слегка покраснела от смущения. — Ага! Вот бы каждый день есть твои пироги… — мечтательно произнёс Элрик-старший, так, что у Уин аж всё внутри затрепетало, а былые чувства к парню с золотой косичкой вновь всколыхнулись. Девушка в смятении уронила кусочек пирога назад в свою тарелку. Это переодичное возвращение повышенной симпатии к Эду пугало её. Каждый раз она начинала сомневаться в том, стоило ли ей встречаться с Альфонсом, любит ли она последнего. Сейчас ей вдруг показалось, что есть какая-то надежда на то, что Эдвард всё-таки может полюбить её, и тогда в попытках убежать от истинной любви в объятия Ала уже не будет смысла. Тем временем последний ответил на реплику брата: — Ну, ну! По поеданию пирогов Уинри у тебя есть конкурент! И это я! — Элрики весело засмеялись. Каори тоже улыбнулась, а затем тихо сказала Рокбелл: — Ты выглядишь смущённой, подруга. Это из-за комплиментов Эдварда? — А? — встрепенулась Уин. — Ну… Если честно, я всё ещё… не знаю, мне кажется, я всё ещё люблю его. — А как же обещание выйти за Альфонса замуж? — Не знаю, — девушка грустно ковырнула свой кусок пирога ложкой. — Если у меня появится шанс быть с Эдом… я наверное сделаю всё ради того, чтобы стать его второй половинкой. — Ох, Уинри, неужели этот ваш замкнутый круг никогда не разорвётся? Ответить Рокбелл не дали. — Эй, девчонки, о чём вы там шепчетесь? — громко спросил Ал, словно почуяв неладное. — О своём, о женском! — тут же отшутилась Мидора, придвинувшись обратно к своему парню. — Нам же хочется поболтать, пока мы с Лючи не уехали в Ксинг. — Кстати! — вдруг вмешался в разговор парень Каори. — Эдвард говорил, что умеет делать музыку! Я хочу услышать! — Это называется играть на гитаре, — поправил Элрик-старший. — Я как раз хотел сыграть для вас на прощание свою новую мелодию! — блондин встал из-за стола и пошёл за инструментом. — Ну что, скоро мы узнаем, как далеко продвинулся наш Эд! — весело сказал Альфонс. Бывший Стальной алхимик вернулся с гитарой и занял место на стареньком кресле на кухне. Затем взял инструмент поудобней и начал играть. Это была красивая и нежная мелодия, которую Эд исполнял перебором. В ней чувствовалась светлая грусть, теплота и словно бы надежда. К этой музыке у Элрика не было слов, поэтому присутствующие не могли до конца осознать, что именно несёт в себе мелодия, но как бы то ни было, она тронула всех до глубины души. У Лючи даже слёзы на глазах выступили. А Уинри так вообще застыла на стуле, глядя лишь на Эдварда. Друг, играющий на гитаре нечто столь трогательное, пронзил её сердце тысячей стрел Купидона. Рокбелл не могла оторвать взгляда от прекрасного златовласого парня, который казался ей всё лучше и лучше с каждой секундой, с каждой новой сыгранной им нотой. Девушка растворялась в этой мелодии и в том, кто её исполнял, и казалось, что пути назад для неё уже нет. Замкнутый круг никогда не разорвётся… *** Когда Мустанг, его лейтенанты и Хьюз прибыли на квартиру Хоукай, последнему отвели временную комнату, а Элизабет решила пока побыть с начальником и Энви, чтобы обсудить дальнейшие действия. — Когда вы планируете сообщить Грейсии о воскрешении её мужа? — осведомилась старший лейтенант, когда все трое сели на диван. Рой задумчиво потёр подбородок. — Если честно, я пока не знаю. Надо как-то подготовить её к этому. И Элисию тоже. — А мне кажется, что скорее надо подготовить к этому самого Хьюза, — высказался Энви. — Вы же видели, он немного заторможенный. Лючи у Мидоры так вообще ничего не помнит после воскрешения, а у Хьюза есть воспоминания, которые заложил ты, но это не значит, что даже помня, что он муж и отец, он испытывает к Грейсии и Элисии те же чувства, что ранее. — Серьёзно?! — удивился Мустанг. — Ты думаешь, это возможно? — Ну, в мире нет почти ничего невозможного, — согласилась с Викингом Лиза. — Если даже трансмутация человека удалась, то удивляться уже просто нечему. — Но если Хьюз помнит Грейсию и Элисию, помнит, что любил их… я думаю он полюбит их снова, — сказал Огненный. — Может быть и полюбит, а может и нет, — Энви задумчиво покрутил прядь своих волос. — Нам надо подождать, когда он будет готов и точно скажет, что хочет видеть жену и дочь. А также, надо попытаться выяснить всё, что он вообще помнит, кто знает, какие ещё воспоминания Роя закрались в его голову. — Я согласна, — поддержала Хоукай. — Интуитивно чувствую, что нам нужно повременить, да и логика во всём этом также есть. Единственное, надо определиться, где мы побудем пока. На моей квартире нельзя долго оставаться, ведь вы, генерал-лейтенант отвечаете за восточный город, нам надо вернуться туда. — Знаю… — Мустанг постучал пальцами по столику, стоящему рядом с диваном. — Тогда давайте вернёмся на Восток, у меня там есть личный дом, там и спрячем Маеса, дадим ему время на адаптацию к тому, что он снова жив, а также на то, чтоб разобраться в себе. Вы с Энви тоже поселитесь у меня, точнее мы будем все вместе возвращаться ко мне домой и проводить время с Хьюзом, помогать ему влиться в жизнь. Согласны? Лиза и Энви кивнули. Гомункулу не было смысла отказываться, раз уж Рой сам предлагает ему быть с ними рядом, зачем упускать шанс. Заодно можно будет контролировать отношения Хьюза и Мустанга, стараясь не допустить их сильного сближения. Викинг очень надеялся, что Маес уже не будет прежним и они с Роем не станут лучшими друзьями как раньше. Когда всё разрешилось, Огненный алхимик пошёл в комнату к Хьюзу. Тот сейчас ел пирожки, которые нашёл на кухне. — Ну что, Маес, как тебе ощущение того, что ты снова жив? — спросил Рой, чуть улыбнувшись. — Да так… странновато, — лаконично ответил бригадный генерал, глядя на человека, считающего себя его лучшим другом. Сам же Хьюз думал о том, что он в общем-то и не Хьюз вовсе. Но поскольку разобраться в этом мире в одиночку сложновато, надо пока сыграть по правилам Роя Мустанга. — Кстати, я думал вот о чём, — протянул последний, думая о словах Энви. — Ты чувствуешь любовь, когда думаешь о Грейсии и Элисии? — Эм, — Маес задумчиво глянул в потолок, жуя кусок пирога. «Интересно, а что такое любовь?» — вот какая мысль посещала его голову. Он вроде бы знал какую-то теорию этого чувства, но вот как оно ощущается совсем не понимал. — Наверное да, это же мои жена и дочь, — пожал плечами Хьюз, решив, что соврать будет проще. — А ты бы хотел увидеть их в ближайшее время? — не отстал «друг». — Ну… Я пока не уверен, — пошёл на попятную бригадный генерал. — Мне надо прийти в себя. — Я понимаю, — согласился Мустанг к облегчению Маеса. — Завтра утром мы поедем обратно в восточный город и остановимся у меня дома, так что не переживай, у тебя будет время, чтобы ко всему адаптироваться, — Рой подбадривающе похлопал Хьюза по плечу. — Угу, спасибо, — сдержано ответил последний, запихивая в рот пирог, чтобы сделать вид, что увлечён едой. Сейчас ему не очень хотелось «говорить по душам». Огненный судя по всему понял, что друг занят едой и решил присоединиться, тоже взяв пирожок. *** Вечером Элрики и Рокбелл проводили Мидору с Лючи. Последний с тоской посмотрел на гитару Эда, пробубнив, что тоже хочет делать музыку. Элрик-старший хотел бы поговорить об этом с новоявленным гомункулом, но Каори уже тянула того за собой на поезд. Эдвард подумал, что наверное Лючи хотел бы сам выбрать свой путь в этой жизни, ведь он совершенно новое существо и имеет на это право, однако Мидора решила всё за него, назвав своим парнем. «Думаю, это неправильно… Он не обязан быть Лючи, он не обязан следовать за ней. С другой стороны, она его создатель. Может поэтому она выбирает его судьбу сама». Эдвард не мог судить Каори за её решение, она подарила жизнь гомункулу и наверное была вольна им распоряжаться, хоть это и жестоко. По крайней мере, она не использует его в таких коварных целях, как Отец. Рокбелл обняла Мидору на прощание, а та сказала ей: — Уин, я думаю, ты должна ещё побороться за Эда. Главное ненавязчиво, чтобы он думал, будто сам влюбился в тебя и даже не заметил, как ты его соблазнишь! — Ох, Каори… я не знаю, — вздохнула девушка. — Наверное я попробую, потому что чувствую, что не могу разлюбить его. — Удачи, подруга! Послышался гудок, и вскоре поезд тронулся из восточного города в Ксинг. Ал, Уинри и Эд отправились обратно в Ризенбург. Им нужно было зайти к знакомому извозчику Ала, потому что машины не часто ездили в деревню, да и было их очень мало. Когда Элрик-младший зашёл домой к извозчику, чтобы с ним договориться, Уин и Эдвард остались на улице вместе. — Эд, можно спросить, о чём была та музыка, которую ты сегодня играл? — решилась заговорить девушка. Бывший алхимик присел на ступеньку крыльца. — Она была о поиске своего пути, — ответил парень. — О том, как я всю жизнь гнался за алхимией, о том, как потерял её, как страстно хотел вернуть, но, в итоге, осознал, что есть кое-что поважнее. А точнее, кое-кто. О том, как после я потерял дорогого друга, который показал мне альтернативу алхимии, и о том, как, в конечном счёте, я научился жить без него и без алхимии. Мой путь, мои взлёты и падения сделали меня сильным и самодостаточным. Думаю, теперь я окончательно состоялся как личность, — по-взрослому сказал Эдвард, что ещё сильнее восхитило Уинри. — Это очень здорово, — улыбнулась девушка. — Ты повзрослел, Эд. Развил в себе новые качества и таланты… — Рокбелл смущённо покраснела, начав нахваливать парня. — Это неудивительно, ведь у тебя за спиной длинный путь, полный испытаний, ты получал шрамы, которые становились для тебя уроками. — Ты права, — блондин посмотрел вверх на сияющие в небе звёзды. — Думаю эту музыку можно назвать «Шрамы». — Философское получится название… — Знаешь, я наверное напишу для неё слова. Хочется сделать из этого песню. — Ого, будет здорово! — поддержала Уинри. — Дашь потом послушать? — Обязательно, Уин.