Где любят нас - лишь там очаг родимый

Вы не властны над тем, что с Вами происходит, но Вы властны над своим отношением к происходящему. И именно это отношение и определяет, кто кого контролирует – события Вас или Вы эти самые события. © Брайан Трейси

Возвращаясь домой на следующий день из библиотеки, Гермиона услышала какие-то крики, шум и ругательства. Мужские голоса, да еще и такие знакомые… - Если ты сейчас же не закроешь свой поганый рот!.. Хоторн? Во что этот кретин сегодня ввязался? Воскресенье, выходной день, а он опять куда-то вляпался. Ну что за идиот, ей-богу! - Успокойтесь немедленно! Господи, да там еще и Пит вместе с ним?! Ладно Гейл – он парень совершенно без головы и без мозгов, ему только повод дай, он с радостью поругается и разобьет кулаки в кровь, но Пит!.. Милый, добрый юноша, что он делает рядом со своим соперником? Что у них там вообще происходит, черт возьми?! Видит Мерлин, она не хочет применять силу, но если эти полудурки снова дерутся, она сама их поубивает! Чувствуя, как злость и раздражение овладевают ее разумом, девушка закатила глаза и ускорила шаг, надеясь подоспеть раньше, чем парни успеют изрядно поколотить друг друга. Увидит хоть на одном из них царапину, лечить не будет! Пусть идут к Прим. Она не будет применять медицинские заклинания. Сами виноваты. Единственное, что ее радовало в данный момент – это тот факт, что они устраивают свои мужские разговоры и разборки не в Городе и даже не в Шлаке, а вообще за чертой основной части Дистрикта, ближе к Деревне Победителей, иначе проблем потом не оберешься! Разгребать-то придется все им, она тут не поможет никак. Сейчас все ее силы уходили на успокоение самой себя – вдох-выдох – чтобы не вмазать обоим первым же делом. Завернув за угол, она тут же задохнулась и закашлялась, проглотив те слова, которые хотела сказать – Мерлин великий, да их тут даже не двое, а трое! Причем все ее домыслы были тут же рассеяны, поскольку Гейл рвался в бой с каким-то блондином, а Пит пытался их остановить и воззвать к разуму (она сомневалась, что таковое понятие вообще присутствует у этих имбецилов). Она-то думала, что дерутся пекарь и охотник, а тут, оказывается, все еще сложнее, чем было! Гермиона погромче прокашлялась, и все действующие лица разом обернулись. - Гермиона? - Гермиона?! Первое было сказано с удивлением, но с заметным облегчением, а вот второе было произнесено несколько с напряжением. Парень, с которым собирался помахать кулаками шахтер, оказался довольно высокого роста, почти как Хоторн, светловолосым и голубоглазым. Хорошо развитая фигура, очевидно, говорила либо о тяжелом труде, либо о его пристрастии к спорту. Однако, несмотря на довольно привлекательную внешность, было в нем что-то отталкивающее, было что-то неестественное в его кристально чистых, на первый взгляд, глазах. Губы улыбались, а глаза нет. Даже в губах была видна эта торжествующая усмешка, какая-то жестокость и злоба. Вся мимика, жесты и телодвижения кричали, что перед ней стоит лидер, грубый и жесткий человек, готовый идти по чужим головам ради собственной выгоды. Она бы сказала, что и ради счастья, но шатенка сомневалась в этом – вряд ли в жизни столь черствого парня может быть счастье, вряд ли он вообще знает, что это такое. - Гермиона, что ты тут делаешь? – мягко спросил ее Пит. - Что здесь происходит? – проигнорировав вопрос, ответствовала она, нахмурившись. Неизвестный ей молодой человек разглядывал ее с интересом, и ей даже показалось на одну секунду, что в его глазах на мгновение промелькнуло какое-то узнавание, но она тут же отбросила эти глупые мысли – откуда ему знать, кто она такая? - Все в порядке, Гермиона, иди домой, мы сами разберемся, - попытался отвлечь ее Мелларк. - Ну да, конечно, разберутся они, - фыркнула она, сдувая каштановую прядь с лица. – Я отвернусь, а вы уже кости друг другу переломаете. Нет уж! Давайте расходитесь по домам! - Мы с тобой встречались где-то? – неожиданно задал вопрос незнакомец, прищурившись. Что за… знакомый голос. - Вряд ли, - отрезала девушка и повернулась к Гейлу, - что стоишь? Иди домой. - А сама-то ты… - Вспомнил! Вот же ж… бог ты мой, провались я сейчас на этом месте, если ты не та позавчерашняя девка! Сестра той девчонки! Шатенку будто ударили током, и она вернулась на два дня назад на улицу перед пабом, события завертелись словно в калейдоскопе. - Эй! Молодой человек! Вы кое-что забыли! Это он. - Вы меня звали? Тот же самый голос! Хрипловатый баритон, но неживой. Это точно тот самый придурок, которому она врезала! Приглядевшись, она заметила какую-то неправильность его носа и лиловую полосу поперек него. Против воли губы Грейнджер растянулись в довольной улыбке, и она шагнула вперед, пропев: - Ах, так ты мистер вежливость! Вот уж не думала, что встречу тебя так скоро! Он ухмыльнулся: - Да, я тоже так не думал. - Здорово я тебе врезала, правда? – продолжая улыбаться, спросила девушка. Ухмылка сползла с его лица, и она увидела, как задвигались желваки. - Погоди, Рай, так это что, тебе от Гермионы так прилетело? – задал вопрос удивленный Пит. - Стоп, ты что, его знаешь? – изумилась гриффиндорка. Пекарь повернулся к ней: - Я удивлен, что ты с ним знакома. Как это вообще произошло? - Просто кто-то, - она бросила выразительный взгляд в сторону высокого блондина, скрипнувшего зубами, - не умеет держать при себе руки. - Рай! – возмутился Пит. – Ты что, лапал Гермиону?! - Да сдалась она мне! – взорвался собеседник, раскинув руки. – Я вообще за другой девушкой ухлестывал, а эта ненормальная помешала мне! - Бог мой, Рай, ты снова к кому-то приставал?! - Вот за это он и получил по морде! - Эй, куколка, у меня не морда, а лицо! - Еще раз назовешь меня куколкой, и я сломаю тебе… - Стоп! Что, черт побери, тут происходит?! – взревел Гейл, заглушая шум и обращая на себя внимание всех присутствующих. – Ладно мы с Мелларком знаем этого ублюдка, но ты-то как наткнулась на него?! Гермиона пожала плечами. - Я не ублюдок! – вставил свое слово блондин. - А кто ты тогда? – она выгнула бровь. - Вообще, ты зря тогда это сделала, милая, в темноте ты не разглядела, но сейчас-то ты видишь, кто я такой. Она окинула его фигуру равнодушным взглядом и дернула плечом: - Понятия не имею. - Что?! - А ты думаешь, тебя все знать должны? - Ну вообще-то… - Не питай ложных надежд на этот счет, я не считаю нужным запоминать имена людей, с которыми меня ничего не связывает, - отрезала она. - Но брата-то моего ты знаешь! Как ты не можешь знать меня? - А кто твой брат? - Пит! - Что?! – шокированная девушка обернулась к пекарю, надеясь, что тот сейчас посмеется и скажет, что это просто шутка. – Пит, это что… твой брат? - Да. Гермиона поморщилась, выражая тем самым свое отвращение к услышанной новости и в целом к происходящей ситуации. Какая ирония судьбы – этот кретин оказался кровным родственником Питу! Рай прищурился, окинул ее быстрым взглядом и вдруг спросил, резко переменив тему разговора и направив его в другое русло: - А что ты вообще тут забыла, кстати? - А мне нельзя здесь быть? - Просто здесь близко находится Деревня Победителей, вот мне и стало интересно… ты ведь из Шлака, верно? - Это тебя не касается, - равнодушно бросила шатенка и попыталась увести отсюда Хоторна, рассудив, что уж родному-то брату этот неадекватный ничего не сделает. - Я серьезно! Откуда такая, как ты, знает моего братца? Почему ты здесь ошиваешься? - Ты имеешь что-то против людей из Шлака? - Они не люди, - пожал плечами блондин и улыбнулся. - Рай! – возмущенно воскликнул Пит, а Гейл, девушка могла в этом поклясться, почти натурально зарычал, и только ее рука, крепко вцепившаяся ему в локоть, помешала парню совершить задуманное. А задумывал он, определенно, надавать по шее этому заносчивому индюку. Ее лицо даже не дрогнуло, и она поинтересовалась: - Ты считаешь, что твои слова должны были меня оскорбить? На физиономии этого… индивидуума застыло непонятное выражение, и девушка посчитала это согласием, расхохотавшись: - Ты правда так думал?! Он скривился и открыл рот, чтобы чем-нибудь ответить, но не успел, Гермиона быстрым шагом начала удаляться, таща за собой растерянного спутника. *** Они шли в полнейшей тишине, и только сопение со стороны шахтера нарушало эту идиллию. Сопение усилилось, и девушка начала готовиться к неизбежному, что абсолютно точно последует за этим шмыганьем. Интересно, на сколько его хватит… - Ты ничего не хочешь мне рассказать?! – яростно громыхнуло над ее ухом, и она почувствовала крепкую хватку на своем плече. Она тяжело вздохнула и повернулась к взбешенному охотнику, устало спросив: - Что конкретно ты хочешь от меня услышать, Гейл? - Например, когда ты успела с ним познакомиться. И какого черта ты не дала мне врезать ему? - У тебя что, проблем мало? – процедила сквозь зубы шатенка, прикрыв на секунду глаза. - А что он может мне сделать? – возразил Хоторн, разведя руками. - Ты издеваешься? – она чуть не поперхнулась от подобной наглости и самоуверенности. – Ты что, совсем идиот? У него есть деньги, связи и власть! В общем, все то, чего нет у тебя! Брюнет шарахнулся немного в сторону, уязвленный и оскорбленный ее словами, но она не обратила на это никакого внимания, продолжив свою гневную тираду: - Он может откупиться, подкупить, нарушить закон и ему ничего не будет! А стоит тебе переступить хоть одну черту, и тебя тут же отправят на виселицу! Как ты этого не поймешь?! А еще мужчина, взрослым человеком зовешься! У тебя семья есть, если на себя плевать, ты о них подумай. Как они выживут без тебя, единственного кормильца? Хочешь, чтобы Рори им стал? Или Вик? Нет? Тогда научись наконец брать ответственность за свою речь и поступки! – прошипев это все, Гермиона развернулась и отправилась домой другим путем, намереваясь сделать большой круг, чтобы проветриться и привести мысли в порядок. А этому самовлюбленному шахтеру давно был необходим этот пинок, коим она его сейчас и наградила в виде небольшого монолога. Встряска ему сейчас не помешает, пусть подумает о своем поведении, может, перестанет строить из себя крутого парня, которому все по силам. Вроде бы совершеннолетний, работает, взял на себя заботу о семье, стал ее главой, а ведет себя словно дитя малое! Он больше на подростка, одурманенного гормонами и охваченного юношеским максимализмом, сейчас похож, нежели на здравомыслящего человека. Думает, стоит ему помахать кулаками немного, врезать плохим парням, и все встанет на свои места, зло будет наказано, добро восторжествует, а справедливость будет восстановлена. Наивный чудила. Как можно быть таким… простодушным, когда вокруг творится такое? Несмотря на свою грозную внешность и тяжелое детство, несмотря на этот кошмар и ужас, в котором ему приходится жить, как ему удалось сохранить в себе что-то детское и бесхитростное? Быть может, это потому что он никогда не видел смерть так близко? Но как это возможно, когда в Двенадцатом постоянно кто-то умирает? К тому же, он потерял отца около пяти лет назад. Наверное, все-таки дело в чем-то другом. А может, ему просто хочется, как ребенку, верить в какую-то праведность, и наивность тут вовсе и ни при чем. Всем надо во что-то верить, чтобы окончательно не свихнуться от жестокой и суровой реальности. Скорее всего, только так и можно выжить в мире, где полно смертей и страха. Если это так, то Гермиона даже завидует Гейлу, ведь ему удается сохранять трезвый рассудок. А вот что делать ей? Наивной она никогда не была, сколько себя помнила. Да и доверчивой, впрочем, тоже. Всегда и везде полагалась только на себя, на свои умственные способности и свое упорство. Упорству ей было не занимать – если только хотела, добивалась всего. Было бы желание. Если в ней и было что-то детское и непосредственное, то оно медленно погибало с каждым годом обучения в Хогвартсе, а окончательно умерло на пятом курсе, когда она оказалась в плену. Сперва ей вообще не верилось в то, что происходит. Она думала, что это какой-то очередной и несмешной розыгрыш братьев Уизли, и вот сейчас они выйдут из-за того темного угла и скажут, что это всего лишь шутка, и посмеются. Но время шло, они не появлялись, а из-за угла выходили только Пожиратели или Сивый. Спустя какое-то время она четко поняла и уяснила, что помощь к ней не придет. Она одна. И бороться должна сама. Сама должна себя вытащить из этого ада, в который угодила по собственной глупости. Гермиона была реалистом. А уж после плена тем более. Иногда очень странно было осознавать, что за свои… сколько лет? она никогда не верила в лишние детали, смотрела вперед и видела там только настоящее, реальное, будь оно хорошим или плохим, неважно, оно не было припорошено никакой пустой надеждой, только правдой. Девушка внезапно остановилась, глубоко дыша после быстрой прогулки, пустыми глазами вглядываясь в горизонт. На дороге никого не было, только один ветер завывал вокруг, кружа по воздуху сухие листья, предвещая своим холодом конец осени и приближение зимы. Ноябрь был в самом разгаре. Гермиона и сама не заметила, как пролетело время, казалось, что она только недавно попала сюда, а на деле уже прошло почти три месяца. И за эти дни она ни на шаг не приблизилась к разгадке, даже на самую малость. Как ей найти выход домой? Такими темпами она может застрять здесь надолго. Сердце безумно колотилось, выстукивая странный ритм по грудной клетке и грозясь выскочить из нее, голова была тяжелой, и в висках стучало. Гриффиндорка начала размеренно и медленно дышать, понимая, что еще чуть-чуть, и ее полностью накроет паническая атака. Она коснулась прохладной ладонью разгоряченного после ходьбы лица и прикрыла глаза. Надо успокоиться. Вдох-выдох. Все будет хорошо. Все будет в порядке. Вдох. Она выберется отсюда, чего бы это ей ни стоило. Выдох. Она справится, как справлялась до этого. Вдох. У нее все получится, она все сможет. Выдох. Еще раз. Еще минута, и все пройдет. Она постояла так несколько долгих мгновений, с облегчением чувствуя, как паника уходит, и спазм, сковавший горло и мешавший дышать, снимается. Пита дома еще не было, и она отправилась в ванную комнату, надеясь немного расслабиться в воде и побыть наедине с собой еще какое-то время. Лежа в ванной, Гермиона отрешенно смотрела на кафельную плитку и бездумно очерчивала тонкими пальцами разные узоры на поверхности воды. В голове было совершенно пусто и где-то глубоко внутри тоже. Ей казалось, что она вымотана и полностью опустошена, что, в общем-то, не было какой-то неожиданной новостью, учитывая события, которые произошли недавно. Внизу громко хлопнула дверь, и девушка принялась вылезать из воды, решив, что она лежит здесь уже очень долго. Она переоделась в чистые вещи и спустилась на первый этаж. - Будешь чай? – не оборачиваясь, спросил Пит, стоя у плиты. - Не откажусь, - она села за стол и принялась наблюдать за парнем. Движения у него были быстрыми и отточенными до автоматизма – поставил чайник на огонь, достал кружки, прополоскал и опустил их на деревянную стойку, следом взяв булочки и сахар. Все это он проделывал молча, что было довольно нехарактерно для него – не то чтобы он был болтуном, но Грейнджер знала, что обычно он всегда старался разговаривать с ней о чем-нибудь, считая, что это его долг – занимать свою гостью. Сегодня же он молчал и только поджимал губы, и она видела, что его изнутри что-то терзало. И даже догадывалась, что именно. А еще точнее кто. Он все еще думал о том поцелуе ее сестры с охотником. Гермиона нахмурилась – ей не нравилась вся эта сложившаяся ситуация. Пекарь - хороший, милый и добрый парень, который искренне любит Китнисс, и он уж точно не заслуживает той боли, что испытывает сейчас. Совершенно незаслуженно страдает, и из-за чего? Из-за нерешительности и малодушия ее глупой сестры! Сердце неприятно заныло, ей не хотелось видеть его мучения, в конце концов, за это время он стал ей… кем? Другом? Нет. Пока нет. Но и не просто знакомым. Кем-то средним между этими двумя понятиями. И поэтому она не хотела, чтобы ему было плохо. - Пит, ты не хочешь… поговорить? – споткнувшись в конце, спросила шатенка. - О чем? - Например, о том, что ты видел в лесу… Он тяжело вздохнул и оперся о столешницу руками, а потом повернулся и устало сказал: - Мне нечего тебе рассказывать. - Пит, ты не понял, это… - Не то, что я подумал? – подсказал он. – Брось, Гермиона, мы оба с тобой понимаем, что там было. - Этого не должно было случиться, как ты не поймешь! – возмущенная девушка встала и подбоченилась. – Я запрещала ему подходить к ней! - Ты правда думала, что Гейл тебя послушается? - Нет, - запальчиво ответила она и под конец пробубнила: - Я надеялась, что так будет. - Господи, Гермиона, - обреченно простонал блондин, и у нее снова тоскливо дернулось сердце. – Они ведь лучшие друзья, как ты могла так рассуждать? Гриффиндорка скрестила руки на груди, явно не собираясь сдаваться без боя, но внутри она знала, что он прав, прекрасно это знала. Все-таки если бы кто-то не позволял Рону или Гарри общаться с ней, она бы нашла этого человека и как следует бы его прокляла. В голову неожиданно пришла другая мысль – а кто она, собственно, вообще такая, чтобы вмешиваться в жизни других людей? Кем она себя возомнила, что так поступает? Богом? Вершителем судеб? Мерлином? Кем? С какой стати она решила, будто может ими управлять? Кто дал ей подобное право? Да, она всего лишь хочет уберечь свою сестру, но ведь Китнисс уже давно большая девочка и замечательно может сама о себе позаботиться. Если уж на то пошло, - зашептал внутри голос, - ты вообще не имеешь права ни на что. Даже находиться рядом с ними, даже дышать одним воздухом! Ты грязная. Слишком грязная для таких, как они. Пятнаешь вокруг себя все, до чего касаешься. Опозоренная. Сломленная девица, которая и жить-то не умеет. Ты ведь только вляпываться в неприятности и умеешь. И немного сражаться. За себя, за друзей. И вечно спасать их задницы, вытягивать из трясины, из капканов, в которые они вечно попадали. А мирно жить, просто по-человечески ты не умеешь. Ты темная. Внутри тебя тьма и больше ничего. Нечистая. Отмеченная знаком Темной Магии. Тебе нет места среди нормальных людей. - … она! Гермиона! – как из ваты доносился чей-то испуганный голос. Ее трясли словно куклу, и девушка растерянно моргнула несколько раз, пытаясь понять, что происходит. За плечи ее держал не на шутку встревоженный Мелларк, на лбу блестели капельки пота, а изо рта вырывалось тяжелое дыхание. - Со мной все хорошо, - попыталась она успокоить взъерошенного, точно воробья после дождя, парня. - Ты будто отключилась. Я подумал, что придется снова звать на помощь. - Не стоит, правда. Прости, если сильно напугала, со мной уже все в порядке, - повторила свои слова Гермиона и вымученно подняла уголки губ, силясь улыбнуться. Судя по подозрительному взгляду напротив, не вышло. После такого монолога с собой ей до жути захотелось снова вымыться, лишь бы смыть с себя те фразы, что наговорили ей ее внутренние демоны. Словно в грязи побывала, до того мерзко она себя чувствовала. - Я, пожалуй, пойду к себе, - тихо сказала она и поднялась наверх. В ванную она так и не зашла, прямиком направилась к кровати и упала на нее, уставившись остекленевшим глазами в потолок. - Надеюсь, Маркус Эддингтон, ты счастлив и обязательно сгоришь в аду за то, что сделал со мной, - яростно прошептала она в темноту своей спальни и закрыла веки. Не взирая на дикое ощущение усталости от всего, Гермиона так и не смогла уснуть, хотя и надеялась, что ей удастся урвать сегодня хотя бы немного часов сна. Проворочавшись в постели до двух ночи, она успокоилась и пошла на кухню, где села за стол и принялась смотреть в окно. На улице было темнее темного, облака сгустились над Деревней Победителей, да таким черным полотном, что даже луны и звезд не было видно. Облетевшие деревья качались из стороны в сторону, голыми сучьями иногда касаясь вросших в землю домов. Удивительно, что сама девушка смогла в полнейшей тьме дома так прекрасно сориентироваться и ни разу нигде не споткнуться. Но что еще можно было ожидать от человека, который провел бессчетное количество дней в подвале без единого окошка? Не имея сил на то, чтобы думать о чем-либо, она просто смотрела на улицу и ждала, когда наступит утро. Она считала, что Китнисс вряд ли сможет понять и принять ее решение, поэтому лучше было сначала посоветоваться с тем, кто умеет слушать - с Питом. Пит, как и подозревала Гермиона, тоже не был в восторге от услышанной идеи, но, как она и думала, внимательно выслушал все, что ему говорили. - Гермиона, ты понимаешь, что это очень опасно? – серьезно спросил он и нахмурился. – И я так и не понял, что ты там хочешь найти. - Мне нужно найти кое-кого, может, тогда я смогу придумать, как мне попасть домой! - Ты хоть услышала первую половину того, что я сказал?! – возмутился парень. Грейнджер закатила глаза и отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Впрочем, наверное, он именно ею и являлся в ее глазах. - Ты не понимаешь! Мне нужно домой! Я итак торчу здесь, черт знает сколько! - … почти три месяца… - Неважно! Так вот, чтобы я смогла найти путь в свой мир, для начала мне надо съездить во Второй Дистрикт! - Но это опасно!.. - Я тебя умоляю, - снова поморщилась девушка и замахала руками. – Я буду осторожна, поверь мне, опыт у меня уже есть. - В осторожности и конспирации? – уточнил Мелларк, выгибая бровь. - Что-то вроде того, - уклончиво ответила шатенка. – Правда Китнисс это не понравится… - Ну, попробуем ей все объяснить, - вздохнул он. - … но, если мы… - у нее загорелись глаза, и блондин запальчиво ее перебил, вскочив со стула: - Нет, Гермиона, не говорить ей мы не будем! - Но ведь так можно избежать этого глупого и ненужного разговора! Она очень упряма, и переубедить ее будет нелегко… - … да, как и тебя… - … но если она будет стоять на своем, я все равно туда поеду. Только ночью, потому что днем, скорее всего, она будет здесь меня караулить. - Гермиона! - Что? - Давай я ее позову, и вы спокойно обо всем поговорите, хорошо? – мягко улыбнулся Пит и усадил взбудораженную волшебницу на диван в гостиной. Спокойно поговорить не удалось, и цивилизованного разговора тоже не получилось. Крик стоял дикий, даже билась некоторая посуда, которую хозяин дома не додумался спрятать (правда, он и не думал, что у, казалось бы, мирной беседы между сестрами могут быть такие неприятные последствия), шум был невероятный. Шатенка про себя тихо радовалась, что перед приходом Китнисс успела установить заглушающий барьер, чтобы не дай Мерлин кто-то услышал их ссору, а особенно в доме напротив. Сестра-двойняшка закатила громкий скандал, потом попыталась вести себя разумно и приводила какие-то аргументы, но они разбивались о непробиваемую стену равнодушия Гермионы, и в конце брюнетка снова распалилась, однако безрезультатно, поскольку ее собеседница не вняла ее словам и осталась при своем мнении. Гриффиндорка тяжело и глубоко вздохнула и подала чашку горячего чая серьезной и нахохлившейся Победительнице, которая в конечном счете все-таки сорвала голос и теперь наконец-то замолчала. - Это для меня очень важно, поэтому я решила сказать тебе об этом, а не сбегать, смолчав обо всем. Я надеялась избежать этого тяжелого разговора, но у меня не получилось. И я предупреждаю, мне все равно, что ты там попытаешься сделать, я все равно поеду во Второй Дистрикт, ты не сможешь мне помешать, - безапелляционно заявила железным тоном Грейнджер, пресекая все возмущения по этому поводу и ставив тем самым точку в их беседе. Эвердин открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не сумела – то ли физически, то ли смогла себя внутренне сдержать, чтобы не испортить тонкие отношения с сестрой, балансирующие сейчас на самом краю. Она никак не могла понять ее стремления сбежать отсюда, уехать – и куда? – во Второй Дистрикт! Это совсем близко к Капитолию, а значит, близко к Сноу, этому жестокому старику с глазами змеи и запахом смерти изо рта. Она не могла допустить мысли о том, что ее двойняшка поедет туда. И зачем? Она даже не знала ответа на этот вопрос, потому что шатенка попросту ничего не сказала на этот счет. Она просто поставила Китнисс перед фактом и ничего не объяснила. Только отмахнулась и сказала, что, может быть, расскажет потом. Китнисс не знала, что ей делать. Она чувствовала, что ее недавно обретенная сестра начинает отдаляться от нее все дальше и дальше, закрываясь в себе и не подпуская никого к своему внутреннему миру. Ни с кем не общалась, не сближалась, почти все время жила затворнической жизнью у себя в комнате, а в последние дни практически прописалась в Городской библиотеке, о чем Эвердин узнала от Прим. Она знала, что Гермиона там ищет выход из ситуации, в которую попала, ищет путь в тот мир, где жила эти шесть лет. Ее сестра всегда так делала, даже в далеком детстве – все, что ей было непонятно, все, что она хотела узнать, она искала и находила в книгах. Хотела бы и она также – просто прийти со своей проблемой в библиотеку, порыться на полках и отыскать ответ. Победительнице было не по себе, она и так со всей сложностью старалась найти подход к Гермионе, что было очень непросто, учитывая все события и характеры обеих сестер, но теперь, услышав, куда хочет попасть шатенка, она похолодела и пришла в ужас. Она теряла свою двойняшку. Она ведь только недавно вновь обрела ее! И зачем? Чтобы снова ее потерять? Она не была готова к такому. Да и никто никогда не будет готов. Ей было страшно, и потому она не хотела никуда отпускать Гермиону. Но ведь та была упертая, как бык. Попробуй отговорить, и она все сделает с точностью до наоборот. А если там с ней что-то случится? Она же не переживет этого. В конце концов, сестры смогли прийти к единому выводу, правда, время шло уже к вечеру. Китнисс с трудом, но согласилась на безумную и опасную авантюру Гермионы, хоть и не была от этого в восторге. Она понимала, что сестра все равно сделает все по-своему, впрочем, как и всегда. С Питом в этот день поговорить особо не удалось, да она и не знала, о чем. Он был безумно вежлив и обходителен, но очень холоден. Так он себя вел сразу по приезде в Двенадцатый после Голодных Игр. И только она решила, что его лед начал таять, как пекарь вновь вернулся в свое прошлое состояние. Правда, сейчас он, видимо, общался с ней только из-за ее сестры. Она видела, что между ним и Гермионой сложились какие-то непонятные ей отношения. Он знал ее сестру совсем недолго, но доверял ей как себе, понимал ее и поддерживал. Это было загадкой для Победительницы – она пытается быть лучше, но у нее не получается все исправить и завести с ним хотя бы приятельские беседы. А с ее двойняшкой он уже чуть ли не дружит и прислушивается к ее мнению, несмотря на ее довольно-таки угрюмый характер. Хотя, кто знает, что скрывается за этой так называемой дружбой, быть может… Китнисс раздраженно помотала головой, отбрасывая эти глупые мысли. Что за бред? Как вообще она могла о таком подумать? Идиотка. Совсем уже крыша поехала. Ей нужно просто хорошенько выспаться, быть может, тогда она станет рассуждать более здраво, чем сейчас. Она устало провела рукой по лицу, тяжело вздыхая. Она знала, что делает больно и Гейлу, и Питу, но что она могла поделать, если не чувствовала к ним обоим ничего романтического? Гермиона перехватила поудобнее небольшую сумку и задумчиво уставилась на подъезжающий к платформе поезд, который направлялся во Второй Дистрикт. Завтра утром она будет там и, наконец, узнает всю правду. Она сжала в ладони билет и шагнула вперед к улыбающейся проводнице.