Эхо прошлого

      Стук громких шагов, грохот доспехов и скрип начищенных до блеска сапог сопровождали гвардейцев с самого раннего утра. Встать пришлось на пару часов раньше для того, чтобы быстро позавтракать и привести себя в порядок. Перед важными гостями надлежало выглядеть безупречно всем, даже если ты отправлялся дежурить в самую отдаленную часть замка. Никогда не знаешь, когда кто-нибудь из них заблудится.       В первую очередь душ, тщательное вычесывание шерсти и приведение прически в порядок. На празднике ни у кого из гвардейцев, кроме нескольких исключений, шлемов не было, поэтому прически были важны. Этот элемент брони носили только приближенные Гавейна, считавшиеся лучшими из лучших и непременно находящиеся на страже гостей прямо в бальном зале. Недавно к этой группе присоединились несколько новичков в лице Инфинита, Сент-Джона и, что внезапно, Кортеса. Последний узнал об этом еще вчера, после возвращения с «прогулки», и с самого утра просто светился от плещущей через края невероятной гордости, вещая небольшой компании заинтересованных с напыщенным высокомерием о столкновении с капитаном и принятии такой чести, как охрана уважаемого Магистра вместе с Джеффри. Но среди этой небольшой компании шлемов затесался еще и Рэббот, скрывавший свое «врожденное уродство» за закрытым забралом с позволения капитана. И все это несмотря на то, что он всегда патрулировал коридор, ведущий в Стену, где лишних глаз, кроме очень редких слуг, никак не встретить ни днем, ни ночью. И Сонику было это удивительно: кролик никогда его не снимал. Ни в столовой, ни в казарме во время подготовки ко сну. Иногда думалось, что шлем все так же остается на голове даже во время мытья, что уже звучало как странная шутка и вызывало хихиканье. Но мысль о том, что на самом деле защита к нему банально прилипла забавляла куда больше. Даже самого Бена, хотя он, все же, больше смущался, чем смеялся.       И вот! Финальный штрих в подготовке перед отправлением на дневное патрулирование — тщательная полировка доспехов и оружия под аккомпанемент длинного монолога Гавейна. Эта речь им была написана заранее, но при этом, если верить словам Майти, она была почти точь-в-точь, как и в прошлый раз. И каждый год все было неизменно: происходит речь капитана, все гвардейцы расходятся по местам, вечером графы и бароны раскланиваются друг перед другом, танцуют, а затем бал завершается, и все разъезжаются, оставляя прислуге гору работы. И после каждого такого праздника хотя бы один из служивых получает выговор за неподобающее поведение. В основном в этом выговоре есть больше вины гостей, ежели самого гвардейца, но Гавейна это мало волнует. Никто не знает, кто из родственников пожалует на Рождественский прием, и будут ли они пытаться отвлечь своих детей от работы.       — Всех поздравляю с Рождеством, господа! — начал ехидна своим громким басистым голосом. Слышались нотки какого-то неожиданного веселья, чего никто не ожидал. — Этот святой праздник очень важен для всех нас! И, в особенности, для нашего славного Королевства…!       Ему стали ответом понимающие кивки гвардейцев, которые были больше сосредоточены на своих делах, ежели на речи своего капитана. Суть их оставалась неизменной, что Соник и ожидал. Тезисы, приведенные Армадилло, повторялись почти слово в слово: «Это очень важное мероприятие и королевская чета с гостями должны быть в полной безопасности! Постоянная бдительность! Никакого отлынивания! Иначе последствия будут плачевны». Но в этом году все определенно изменится. По крайней мере Сонику так показалось, когда речь зашла об одном из Рыцарей Круглого стола. Все оживились.       — …В этот раз ситуация совершенно особая. Думаю, все уже в курсе последних новостей: впервые за несколько лет к нам прибудет дипломат из Охэджа с официальным визитом. И будет это не абы какой граф, а сам Сэр Ланселот! — ехидна остановился в самом конце жилого помещения, отпив воды из предложенного Кортесом стакана, прочистил горло и продолжил, — Первому среди первых не нужна защита, он и сам сможет за себя постоять. Но никто не отменял попыток провокаций со стороны «крыс». Ваша главная задача — следить, чтобы никто из гостей не провоцировал конфликтных ситуаций с дипломатом. Следующее…       Капитан продолжал рассказывать о важных гостях. Послы из других государств, в том числе с Континента, не то, чтобы особо сильно были важны в сравнении с Рыцарем из Охэджа. Персона эта была на слуху у очень многих благодаря своим свершениям и проявляемой доблести на службе у короны. Но больше, все же, он привлекал обывателей загадочностью, скрывавшей его личность мрачным флером. Никто не знал откуда он, или как получил свой титул в Ордене. Никому не известен секрет его извечного хладнокровия и равнодушия перед лицом опасности, даже когда смерть буквально дышит в затылок дымом и пеплом, аки огненная саламандра. Или почему он оставил борозды когтей на забрале своего шлема…       — Майти, а Вам, случайно не доводилось видеться с Сэром Ланселотом? — тихо спросил Соник, подвинувшись на скамье поближе к броненосцу. — Какой он?       Тот на секунду оторвал свой взгляд от парадной шпаги, теперь пребывая в задумчивом ее созерцании.       — Я, как и Вы, очень много о нем слышал. На улицах городские очень любят обсуждать его, если появится свежая сплетня. Но вот лично не встречался. — таким же шепотом ответил он, возвращаясь к прерванному занятию.       — Вот как… печально. Я просто подумал, вдруг удастся с ним встретиться и поговорить. Он, признаюсь честно, в детстве меня сильно восхищал. Да и сейчас тоже. Подумать только! Забороть огненную Саламандру в одиночку!       — Шума было много вокруг этого события, это уж точно. Помню, как отец обсуждал эту новость с матушкой в кабинете. Я тогда их подслушал из любопытства и сильно разозлился от того, что такое мне рассказали не самому первому. — Майти проверил блеск оружия, подняв его на свету, — Это я сейчас понимаю, чем эта история настолько примечательна. И явно не из-за заслуг будущего Первого Рыцаря.       — А чем, если не этим?       — Тогда Ваш дя… — Майти осекся, прочистил горло, прикрывшись платком, и продолжил, — …кхм-кхм… Король Охэдж отправился лично в поездку для заключения какого-то договора с принцессой Блейз. В чем был договор не суть важно, но Огненные Земли с тех пор в полном нейтралитете, а сам «последний» Охэдж не высовывает своего носа из цитадели в своей столице. Сэр Ланселот стал его правой рукой в вопросе переговоров…       Гавейн замолчал, прожигающим насквозь взглядом оглядев собравшихся, задержав его на особо разговорившихся Сонике и Майти. Первый постарался выглядеть настолько невозмутимо, насколько это вообще было для него возможно. И сделать это было не то, чтобы сильно просто. На лице все равно появилась эта дурацкая улыбочка, будто бы он опять оправдывался перед воспитателями в приюте за разбитый цветочный горшок. Но даже этого для капитана стало вполне достаточно. Ему нужна была полная тишина, и он ее получил.       — Перейдем к распределению на места…       Слушая монотонное зачитывание смутно знакомых имен и дальнейшие пояснения, мысли Соника постепенно отошли от темы знаменитого гостя. Сэр Ланселот — слишком важный мобианец, с которого никто не будет спускать глаза. С чего он вдруг подумал, что сможет с ним поговорить? Просто его увидеть — настоящее чудо, учитывая, как активно самого синего ежика отдаляют от основного центра событий, не смотря на все ухищрения Салли. Если бы не она и Антуан, то оставался бы новенький в гвардии белой вороной, которую не клюют только из-за его близкого контакта с Майти и Кортесом. Возможно, репутация Бена тоже решает, но не суть важно. Главное тут то, что даже всего этого будет недостаточно для встречи с уважаемым дипломатом Охэджа для тщательной проработки вопросов. Единственное, на что Соник мог надеяться, так это на шанс хотя бы издали увидеть праздник. Просто проверить, действительно он такой, каким виделся когда-то давно. Очень уж хотелось поглядеть как украсили замок к приходу гостей и насладиться атмосферой «аристократического» праздника.       По мере приближения Рождества, волей-неволей вспоминалось то, как его отмечали в приюте Мисс Петти. Не то чтобы ёжик когда-нибудь жаловался на то, что в этот день было как-то не особо весело, совсем наоборот. Радость воспитанников этого старого дома была просто невероятной и то и дело проявлялась в веселом смехе, шумных играх и счастливых лицах. И синий ёжик, еще будучи маленьким, искренне радовался точно так же, как и они. Однако странные сомнения где-то глубоко в подсознании снедали его маленькую душу. Через призму детского воображения, подпитанный смутными воспоминаниями, праздник виделся ужасно грустным и каким-то очень скудным. Облезлая старая ель во дворе, увешанная разного цвета тряпками и старыми игрушками с чердака и сарая виделась ужасной уродиной, в сравнении с ее пышной красавицей. Не особо праздничный ужин, на котором подавали все ту же овощную похлебку, что и всегда, разве что с добавлением кусочка мяса, в котором было больше хрящей, чем сочной мякоти. Радость от таких банальных вещей, как кусок мяса в супе, казалась мальчику дикой, даже несмотря на то, что он жил в приюте уже пару месяцев и попривык к скудному пайку.       В первый год жизни в этом нерадостном месте Соника это немного удивило. Радость, которую он испытывал от всего этого, казалась по какой-то причине неправильной. Странное, совершенно непонятной природы подсознание просто кричало: «Так быть не должно». Рождество виделось, что тогда, что сейчас, совершенно иначе. Разве не должен был стол ломиться от десертов? Может быть, под пышной елью с разноцветными гирляндами из шариков света должны быть подарки? И где же те прекрасные цветы, которыми всегда обильно украшались стены и потолки? Не могло же маленькому ежонку все это чудо присниться. У него не настолько хорошее воображение, чтобы представить то, чего никогда не видел.       И сейчас, когда всплыла на поверхность эта странная история с его «королевским происхождением», становилось понятно, откуда появились эти образы хрустальных украшений и сказочные пиры. Соник видел все это своими собственными глазами, но по какой-то причине забыл. Не достать было ничего из-за завесы забвения. Оставалось только проверить, действительно эти смутные образы далекого детства могли иметь место быть. Нужен только билет хотя бы на десятый ряд справа сбоку от главной сцены.       — …Саймон Криг и Соник Ёж!       Бас капитана гвардии заставил ежа встрепенуться. Он посмотрел на ехидну с надеждой. Однако последовавшее за именем объявление заставило легкую улыбку исчезнуть с лица мальчишки.       — Охрана Восточных и Северных ворот соответственно. За сим объявляю инструктаж оконченным. Можете приступать к своим ежедневным обязанностям.       Но Соник вместо того, чтобы подняться со скамьи и отправиться в замок, продолжал сидеть неподвижно, постепенно опуская взгляд вниз. Теперь уж точно никаких надежд на теплый праздник не было. Оставалось только горькое чувство разочарования. Но, с другой стороны, Майти уже кратко описал, что там происходит обычно: никакого волшебства даже близко не наблюдалось. Так зачем переживать почем зря? К тому же, это Рождество будет не последним в его жизни. Возможно, в следующем году он сможет выслужиться перед начальством достаточно, чтобы его пустили охранять хотя бы главные ворота. Ведь встречать гостей тоже кто-то должен.       От этих мыслей настроение у ёжика сразу поднялось. На лице вновь появилась беспечная улыбка. В праздник лучше было не грустить, а просто наслаждаться той атмосферой, что была в дальних коридорах замка. Если уж какие-никакие скромные украшения были даже в казарме, то там точно будут! Если Соник правильно запомнил карту замка, то поблизости должен был быть один из входов в парк.       Майти похлопал его по плечу и кивнул в сторону выхода, немного подгоняя. В дверном проеме стоял Бен, притопывая ногой в ожидании.       — Вы, похоже, не расстроились из-за того, что Вас отправили охранять Северные ворота, — заметил кролик, когда они спускались по лестнице.       — Ага. А с чего бы мне грустить? Это же не последнее мое Рождество, в самом деле, — Соник пожал плечами беспечно, — Да, немного неприятно, что мои надежды поглазеть на праздник высшего общества провалился. Но это явно не повод зацикливаться на плохом.       — В саду у Северной башни должны быть украшения. — Майти кивнул в сторону трудящихся над небольшой туей слуг. Они увешивали ее синими и бирюзовыми лентами с самой верхушки и до земли.       — Во-от! Хотя бы на них поглазею. — ёжик улыбнулся шире, — Но Вы-то, господин Армадилло, как обладатель блестящего шлема и места в самой гуще событий, потом расскажите, что там происходить будет?       — Обязательно. Только не нужно так сильно наседать!       А трое гвардейцев тем временем уже шли по свежему снегу, хрустящему под тяжестью сапог. Правда, шли до тех пор, пока Сонику вдруг на голову не упал плотный конверт с сургучной печатью. Принесший послание сизый голубь уселся на руку получателю, ожидая похвалы за доставленную почту. Синий ёжик, только увидев имя отправителя (а если точнее, то отправителей), сразу же понял, что это письмо обещает быть пугающе невероятным. Ему еще не доводилось получать их от Мисс Петти.       Бен подошел ближе, заметив некоторое замешательство своего напарника.       — Неожиданно… Астрологи не предсказывали письмопада на это утро.       — Тут сразу два письма в одном. От моего друга…— охотно объяснил Соник, попутно начав копаться в напоясной сумке, — и от мисс Петти. Черт возьми, где же он..?       — Мисс Петти… Мисс Петти, Мисс Петти. — Бен задумчиво поглаживал подбородок, приподняв забрало своего шлема, — Это, часом, не та самая Мисс Петти, о которой Вы столько рассказывали?       — «Гроза всех беспризорников и поборница справедливости, когда дело доходит до несъеденной овсянки!» Как забыть подобную личность? О ней же была рассказана всего лишь тысяча и одна байка.       Бен прыснул, захохотав, а следом за ним и Соник. Эта фраза показалась ещё более уморительной, прозвучав из уст максимально серьезного и строгого аристократа. Никто из них совершенно не ожидал ее услышать еще раз, спустя две недели после озвученного рассказа. Пришлось приложить немного усилий, чтобы перестать хихикать.       — Верно-верно. Вы, как и всегда, правы, Майти. — ёж в итоге бросил попытки поиска и сложил письмо в сумку, спешно закрывая, — Потом этот несчастный ножик найду.       Бен же продолжал тихонько хихикать, глядя на повеселевшего ежа. Было видно, что кролику, да и Майти, было куда проще и приятнее, когда он в приподнятом настроении. Это точно привычнее вечно задумчивого и хмурого ежа, каким тот был всю последнюю неделю. Послание и вероятная правда, проверить которую они все жаждали, слишком сильно его подкосила. Так что и самому мальчишке было куда легче от возвращения внимания чему-то не такому сложному и запутанному. Лучше всего было не задумываться о проблемах и просто поддаться моменту, что всегда давал незабываемые впечатления и занимательные ситуации, которые по прошествии какого-то времени можно было уже вспоминать с улыбкой. Да и следовать порывам чувств было просто-напросто приятно. На душе была легкость, и сердце уже не так сильно болело, как вчера поздней ночью.       Соник отпустил голубя и поспешил вместе с напарником и Майти в сторону приоткрытой двери. Пора было поспешить на свои места, а то так и до выговора от капитана недалеко. И, чтобы больше не задерживаться, Армадилло поспешил откланяться, понадеявшись, что хотя бы сегодня Ёж Соник не решит учудить еще чего-нибудь аномально-заговорщическое.       — За кого Вы меня принимаете, мистер?! — нарочито обиженно протянул Соник, — Как Вам только могло такое прийти в голову? Я бесконечно оскорблен.       — Не стоит так уж сильно уходить в театральщину, Соник. У Вас, пока, это не сильно получается. — хмыкнул он, стараясь выглядеть серьезным, но все равно в итоге слегка ухмыльнулся. — До встречи, Ваше Шутейшество!       — До встречи.       И пока Майти уходил все дальше и дальше по коридору, Соник вдруг вспомнил вчерашний разговор с Кортесом на темной лестнице. «…Вы же заметили, как Майти себя ведет? С самого начала проявлял какой-то странный интерес к Вашей персоне…» Может ли этот мобианец, не сильно-то и пытающийся вытащить из Соника информацию, быть двойным агентом? После этого очередного не особо-то и важного разговора, в это верить совершенно не хотелось. Он вел себя точно так же, как и Бен: дружелюбно, отзывчиво, явно без какого-то злого умысла расспрашивающий о самочувствии сегодня утром. Да, было немного странно наблюдать за тем, как броненосец прикрывает его от нападок в первую неделю и вызывается помочь, если это необходимо. Все, как и описывал Кортес: постепенное завоевание доверия.       Но мангуст так же виделся не таким уж простым. Этим утром он только перекинулся парой дежурных приветственных фраз и с самого начала вел себя больше, как притворщик, чем настоящий друг или хотя бы хороший знакомый. Но Соник списал эту странность на то, что порой так и начинается настоящая дружба. Например, его знакомство с Томом было именно таким: ёжик постоянно приставал к нему, а человек с не самым большим удовольствием следил за тем, чтобы мальчишка после очередного возвращения в приют никуда не сбежал. Так чем же эта ситуация с Кортесом может отличаться от той?       Соник вздохнул, помассировав виски, и потопал медленно за Беном.       — Вы явно чем-то встревожены, — от совершенно запутавшихся мыслей его отвлек Бен, положивший правую руку ему на плечо, — Что-то случилось вчера во время прогулки, верно?       Ёжик молчал, некоторое время раздумывая над тем, стоит ли говорить напарнику о подслушанном вчера разговоре или же не стоит. В итоге, решив, что никаких признаков двойной игры не было, он решился объяснить, что же его гложет. Но не все, разумеется.       — Вчера действительно произошло кое-что невероятное, — начал он заговорщическим шепотом, инстинктивно схватившись за артефакт на шее, будто бы он мог защитить их разговор от лишних ушей, — Я опущу некоторые моменты, скажу только, что подслушал один примечательный разговор. Среди нас есть предатель. Но кто это именно я не знаю.       — Этого-то я и боялся, — Бен сокрушенно покачал головой, замедлив шаг и отходя чуть дальше от окон. — У Вас есть какие-то догадки?       — Есть. И я в них просто теряюсь.       Бен остановился, задумчиво смотря в сторону, в которую ушел броненосец. Вероятно, он понял кто же именно это может быть.       — Майти?       — Возможно. Есть еще вариант, что это Кортес. Больно он мутный и появился вчера именно тогда, когда те, от кого я узнал информацию, уже ушли. Сказал еще, что это Вы с Майти его отправили, чтобы мне сообщить об изменении места встречи для обсуждений.       — Он не соврал Вам, Соник. Это действительно было так.       — Значит все-таки Майти? Он же признался еще вчера, что шпионил за мной по приказу Гавейна.       Они погрузились в молчание, вновь продолжая движение по маршруту. Бен обдумывал то, что услышал, а Соник с нетерпением ожидал итогов этих размышлений. В итоге кролик расстроенно вздохнул.       — Вы правы, это определенно может быть Майти. Против него больше всего доказательств. Факт слежки за Вами на прошлой неделе явно говорит не в пользу его невиновности. Но! — Рэббот поднял палец вверх, — Его вполне могли использовать вслепую.       — Вслепую? То есть он может даже не знать, что работает против нас, сливая информацию Гавейну?       — Капитан с Советником на короткой ноге. Первый ему в рот разве что не заглядывает, беспрекословно исполняя любые приказы начальства. Бьюсь об заклад, это Роботник приказал ему отправить Вас охранять Северные ворота.       — Чтобы максимально отдалить от дипломата…       Бен кивнул. Дальше они шли молча, переваривая полученную информацию. Понятно было то, что ничего непонятно.

***

      Ворота столицы всегда были открыты. Купцы и обычные путники, вольные барды и обычные нищие, все тянулись сюда. По разным причинам: кто в поисках лучшей жизни, а кто для сбыта своего товара подороже. Большинство из них ждали, надеясь на их посильный вклад в богатство Моботрополиса. Но в особенности это касалось званных и горячо ожидаемых родовитых дворян, приглашенных королем для встречи или, как сейчас, в качестве гостей на Рождественском балу.       И сейчас один из таких мобианцев ехал в карете по пышно украшенной главной улице. Он наблюдал из-за приоткрытой шторки в окне суетящихся горожан, скрываясь за ней всякий раз, когда кто-то сильно любопытный пытался заглянуть в окно кареты. Статный молодой еж черно-красного окраса, не любил, когда к нему проявлялось излишнее внимание посторонними. Сильно раздражала назойливость, которую проявляли к нему обыватели, желавшие поглазеть на Первого среди именитых рыцарей Круглого стола. Народная молва о его невероятных подвигах разносилась по всему Архипелагу точно чума, заставляя нелюдимого Ланселота только усерднее скрывать свое присутствие от окружающих. И удавалось ему это вполне успешно. Никому не захочется иметь дело с кем-то, у кого якобы нет возможности приобрести доспехи получше «жестяной бочки» и выходную одежду. Аскетический образ жизни, лишенный всякой помпезности и дороговизны, явно шел на пользу конфиденциальности в среде крестьян, которые ожидают воина в сияющих доспехах, верхом на вороном коне.       Но сейчас определенно не тот случай, когда получится одеться так, как хочется. Будучи личностью, приближенной к королю Охэджу, Сэр Ланселот принимал активное участие в государственных делах королевства. Возможно, может показаться, что постоянные разъезды из одного места в другое — больше походят на обязанности обычного посыльного, доносящего волю своего хозяина кому бы то ни было. Но дипломат — не мальчик на побегушках, а такой же политик, как и остальные чиновники, только куда более сведущий в делах государственных, чем они. А порой он даже больше способен повлиять на отношения государств, чем сам монарх лично. И Ланселот прекрасно справлялся с этой работой. Холодность и расчетливость были его главным преимуществом перед, зачастую, сильно вспыльчивыми сэрами и пэрами. Правда, при этом сильно страдал, не в силах вырваться из этого порочного круга проклятой безэмоциональной куклы, которой он себя всегда считал. Единственным выходом из ситуации он видел в том, чтобы, поддавшись своим желаниям, оставить общество и исчезнуть. Лишь бы не видеть всех этих эмоций. Для подобных мечтаний были свои причины, но о них он предпочел забыть, чтобы лишний раз не возвращаться к той тьме, из которой удалось с таким трудом вырваться. Оставалось только стиснуть зубы и выкручиваться.       Именно поэтому сейчас он был одет, по обыкновению, в свой старый доспех с отбитыми краями и множеством потертостей и царапин. В нем он чувствовал себя спокойнее, уверенней в своей невидимости. Но это чувство не продлится долго. Совсем скоро ему нужно будет сменить его на неудобные одежды для очередной встречи с любящим роскошь королем Акорном. Тот не был таким, как Охэдж, и не дозволял пред собой появляться своим высокопоставленным подчиненным и дворянам в столь непрезентабельном виде, каком часто появляется при дворе Ланселот. Так что сейчас он готовился к тому, чтобы вновь надеть на себя маску гедониста.       Черный ёж откинулся на мягкую спинку, продолжив бесцельное созерцание потолка. Ему не нравилось то, что нельзя было осмотреть улицу получше, чтобы понять, какие там сейчас стоят настроения в действительности. Много чего скрывать могут в себе злачные проулки и их обитатели, обычно дающие за пару золотых нужную информацию любой степени важности. Торгаши-информаторы сейчас могли бы наверняка помочь с прощупыванием почвы перед непосредственным визитом в замок.       — «Там что-то точно готовится…» — размышлял Ланселот, возвращая свой взгляд к посланию. — «И мне это не нравится».       Все это время он держал в руке вскрытый конверт, не имеющий ни единого намека на то, кто может быть его отправителем. Тщательно осмотрев полученное письмо после прочтения, Ланселот мог сказать об отправителе только то, что тот не местный и прибыл откуда-то издалека. Пергамент, на котором и была написана эпистола, был из тех материалов, что сейчас используют только фелиды у себя на родине. Они оказались единственными, кто сумел сохранить секрет древних людей о сотворении настолько гладкой и белой поверхности писчего листа. Вопрос только в том, кто этот загадочный добродетель, поставивший только свой инициал: «Г».       

«Темною ночью бал яркий храня,

Десятки масок глядят на тебя.

Против царства Охэдж они зло затаили,

Свидетеля сонного за углом умертвили…»

      Это внезапное послание, внезапно появившееся прямо у него под рукой в сполохе бирюзовых искр почтового порошка, заставило рыцаря занервничать. Мог ли ему тайно написать Сэр Гавейн? Инициал идеально подходит, но вот пергамент и стиль письма говорили, что это точно не он. В Акорне не найти мест, где можно было бы достать такую бумагу, а отправляться на Восток было делом мало того, что опасным, так и невозможным из-за обязанностей капитана гвардии. К тому же сам ехидна мобианец больше дела, а не слова. Он не силен в высокой духовной культуре и написать такие причудливые стихи с жутким подтекстом просто не способен. Так что единственная кандидатура на роль «Г», что мог бы быть близок ко двору, отпадает. И из известных Ланселоту информаторов в столице с именем на эту букву так же не находилось. Вероятно, знакомый библиотекарь сможет ему помочь с этой загадкой. Но, пока что, оставалось только спрятать записку в подсумке и ожидать окончания этого длинного и изматывающего во всех смыслах пути, надеясь разобраться с загадкой уже на месте.       С улицы послышался крик кучера и невнятное бормотание стражи в ответ. Ожидать пришлось недолго. Уже совсем скоро Сэр Ланселот вышел наружу, надевая обратно свой видавший виды шлем и поправляя полы сюрко, надетого поверх нагрудника. Высокие сапоги из шкуры той самой саламандры, застучали железными каблуками по брусчатке. Рыцарь твердым шагом направился в сопровождении двух дозорных к высоким парадным дверям замка. К празднику их, как и вообще главный подъезд к замку, украсили большим количеством различных венков и религиозной символики. Исилии наблюдались даже на полуразрушенной статуе Трех королей, кое-как очищенной от засохшего плюща. Всё это яркое безобразие должно было, по идее, обрадовать такого гостя, как Охэджский дипломат. Но на деле его эта помпезность и очевидная попытка подмазаться возмущала и раздражала. Ему не нравилось, что, скорее всего, именно из-за него в этом году выбрали такой стиль украшений.       Тяжелые двери перед ним отворились, являя взору праздничный холл, украшенный точно так же, как двор. Окидывая взглядом синие атласные ленты и венки Исилий, окруженных теплым светом ярких светляков и свечей, Ланселот не мог не провести параллель с Рождественским балом, проводимом в Охэдже. С тех пор, как погиб предыдущий монарх, праздник этот стал все больше и больше терять краски. Духовенство проводило свои церемонии в честь Ветра будто бы с большим трудом. Утрата почти всех представителей потомков бога-элементаля, а вместе с ними и Отмеченного стала ужасным ударом для всех. И в особенности для нынешнего короля. Однако, официально считаясь последним в роду, он не переставал твердить, что его дорогой племянник обязательно вернется. Но до тех пор балов в замке проводиться не будет. Удручающая депрессивная атмосфера, по инерции в итоге охватила весь Охэдж. Без символа светлого будущего, каким стал маленький Соник одиннадцать лет назад, простой народ посчитал, что Бог покинул их, оставив на произвол судьбы.       Да, праздники все еще проводились. Яркие ярмарки, где народ всегда гуляет и веселится, да уличные увеселения зевак… Все это прекрасно наблюдалось Ланселотом. Но все это веселье никак не касалось праздников, посвященным Ветру. И после подобного мрака и безнадеги, царящих на родине, видеть, как радостно и беспечно главные виновники их трагедии проводят каждый год Рождество, было до одури противно.       — Добро пожаловать, Сэр Ланселот! Мы рады, что Вы прибыли к празднику так скоро. Можно сказать, даже быстрее, чем это требовалось.       Звонкий голос принца Элиаса неприятно резанул по ушам, но на лице его не отразилось ни тени недовольства. Он лениво вернул свое внимание на того, кого заметил самым первым при входе. Принц Элиас стоял в центре этого большого зала, приветливо улыбаясь и продолжая вещать бесконечный поток ненужной похвалы и вопросов от погоды до удачности поездки по Акорну.       Сквозь этот шум рыцарь вдруг услышал движение за своей спиной. Кто-то громко шептал, а после, видимо, оступился и едва не упал. Ланселот резко повернул голову, устремив свой взгляд туда, откуда, как он думал, шел подозрительный звук. Привычка так делать у него была выжжена на подкорке сознания. Без нее он бы не выжил во многих своих схватках не то, что с монстрами Великого леса, но с обычными разбойниками на трактах. Правда иногда она могла с ним сыграть злую шутку. Как, например, сейчас. Столь резкое движение не могло укрыться от взгляда таинственного преследователя, так что не стоило удивляться, что никого за спиной не оказалось. Каким бы быстрым не был первый из первых, а таинственный невидимка оказался быстрее…       Но вот принц, что удивительно, даже не заметил этого короткого отвлечения собеседника, продолжая свой монолог. Который, правда, наконец-то прервал Ланселот.       — И Вам доброго здравия, Ваше Высочество, — он учтиво поклонился и продолжил безэмоциональным тоном, приподняв при этом забрало своего шлема, — Дорога выдалась тяжелой, и я очень надеюсь на небольшой отдых. Не хочу оставаться перед Вами и далее с Вашим отцом в столь неприглядном виде.       — Ох, разумеется! Нельзя, чтобы Вы и дальше в такой праздник продолжали терпеть эти грязные одежды, — принц указал рукой в сторону лестницы, уходящей на второй этаж и далее, — Прошу, пройдемте. В этот раз Ваше спальное место будет находиться чуть выше. Отец затеял некоторую перепланировку первых этажей и часть коридоров на них закрыты…       Так бы и продолжал принц заниматься словоблудием, если бы не заметил мрачного взгляда гостя, который начинал откровенно скучать, ожидая, когда же эта пытка закончится. Элиас кашлянул в кулак, заставляя себя, наконец-то, заткнуться и перейти к делу. Он щелкнул пальцами и приказал одному из стоящих рядом гвардейцев, скунсу, отвести уважаемого гостя в его покои. Слуги, все это время стоявшие у Ланселота за спиной тут же отправились вместе с немногочисленными вещами наверх вместе с черным ежом. А сам принц поспешил откланяться, сославшись на неотложные дела. Необходимо успеть сделать еще парочку дел, прежде чем основная масса гостей прибудет ко двору. Черный еж был только рад, что больше не придется выслушивать бесконечный бубнеж прямо под ухом. На том они и расстались, разойдясь в разные стороны. Формальность соблюдена.       Поднимаясь вверх по лестнице, прямо на второй этаж, Ланселот задумчиво посматривал то и дело вниз. В голову к нему закралась мысль: тот неизвестный, что пытался за ними следить, мог быть принцем Охэджем. Скорость, с которой тот улизнул, говорила о том, что это именно он и никто другой. Однако червячок сомнения все же подтачивал эту теорию. Оказавшись на самом верху, черный еж заметил, что одно из витражных окон чуть приоткрыто. Чутье редко когда подводило Ланселота и сейчас он бы с удовольствием ему поддался. Но вдруг этот один из тех редких исключений?       — Что-то не так? — вдруг спросил гвардеец, уже как несколько секунд наблюдающий за внезапно замершем Ланселотом.       — Ничего, что могло бы быть важным. Вероятно, ветер шалит… — пространно ответил тот все тем же безэмоциональным тоном, что и раньше.       — В замке в последнее время это частое явление. — задумчиво протянул скунс, разводя руками — Смею предположить, что в этом виноваты прохудившиеся рунические цепочки.       — Буду иметь это ввиду, мистер…       — Сент-Джон, Ваше Превосходительство!       А парадная лестница тем временем привела их к третьему этажу. Еще один холл, от которого отходили два широких коридора, был куда меньше украшен чем его парадный собрат двумя этажами ниже, что никак не могло не радовать рыцаря. Глаза его начинали немного уставать от слишком яркого освещения. А уж каково было его удовольствие почти сразу оказавшись у дверей своей комнаты, просто словами не передать.       — Прошу Вас, сюда, сэр! — мистер Сент-Джон отворил ключом дверь, приглашая рыцаря и парочку слуг войти. — Если Вам что-либо понадобиться, то Джей и Боб будут рады помочь! Только, — он подошел ближе и шепотом сказал, — …предупреждаю, один из них нем и не сможет ответить…       — Зато все слышит и знает кто о чем шепчется, — вдруг подал голос долговязый сурикат с длинными рыжими волосами.       Его напарник, низкий вомбат с черной бородой, закрыл лицо руками, качая головой. Явно готовился к очередным проблемам. И они бы их получили от рассвирепевшего из-за подобной наглости гвардейца, если бы Ланселот не положил руку ему на плечо, несильно сжав.       — Думаю, далее я разберусь самостоятельно. Спасибо, мистер Сент-Джон. Вы свободны.       — Всегда рад помочь, сэр!       С этими словами скунс поспешил откланяться, оставляя Ланселота со слугами наедине. Рыцарю необходимо было привести себя в порядок перед шестичасовым чаем, на который его почти наверняка пригласит король Макс.

***

      Сэр Ланселот оказался прав. В 17:50 вечера к нему пришел Джей, сообщив, что король ожидает гостя в гостиной для беседы за чашкой чая. Черный ёж тут же отложил в сторону перо, оставив свое письмо недописанным, и встал, поправляя чуть расслабившийся пояс. Зеркало, стоявшее прямо у противоположной стены, дало понять, что выглядит он безупречно. Желтый дублет, расшитый золотом, сидел на нем идеально, а темно-бордовая накидка только подчеркивала всю дороговизну наряда. Определенно именно то, что должно понравиться Акорну. Так что рыцарь поспешил выйти, велев слугам поскорее отвести его к монарху. Негоже было заставлять короля ждать.       Дорога, не занявшая много времени, не запомнилась ничем примечательным. Все коридоры были однообразны, похожими друг на друга, как две капли воды. Тянулись и тянулись без конца, заставляя все больше и больше замедлять шаг. Это позволило немного поразглядывать окружение и сформулировать вопросы, которые будут подниматься в разговоре. Он и раньше о них размышлял, но припомнить их перед непосредственным началом неформальных переговоров было необходимо. Как минимум для того, чтобы немного сузить круг поднимаемых тем. Нельзя поднимать тему очередной эпидемии чумы на границах с печеньем в руке. Этого бы не понял даже крестьянин. Так или иначе, а в итоге, полностью готовый и уверенный Ланселот, пришел к нужной ему гостиной почти аккурат к 6 часам вечера.       У дверей стояло двое гвардейцев, что означало наличие августейшей особы прямо за ними. Оставалось только войти мимо уже пытавшихся закрыть проход мобианцев.       — Пускать никого не велено. Приказ короля…       — Я — Сэр Ланселот, — сразу же оборвал мангуста черный еж, — Был приглашен королем на шестичасовой чай. Пропустите.       После этого рыцаря сразу же пустили, попутно рассыпаясь в извинениях.       Рыцарь круглого стола оказался в просторной гостиной с большим количеством различных кресел и диванов, расставленных по периметру комнаты. У камина стояло две высокие вазы, судя по узору на них, из Чун-Нана. Рядом находилось еще две тумбы с позолоченными ажурными ручками и целая стенка книжных полок, забитых, правда, не книгами, но различного рода артефактами. И завершал всю эту нагромождённую композицию висящий над самим камином трофей в виде головы оленя с громадными рогами. Его бесчувственный мёртвый взгляд будто бы смотрел прямо в пол, на огромную шкуру черного медведя, раскинувшуюся ковром в ногах короля.       Вдоволь насладившись всем этим добром, Ланселот подошел ближе к Акорну, восседающем на одном из двух тяжелых кресел, как раз напротив чайного столика. Тот казался на фоне всего остального убранства гостиной совсем миниатюрным.       — Добрый вечер, Сэр Ланселот! Я очень рад, что вы прибыли так скоро. Шестичасовой чай — прекрасная возможность обсудить наши дела до того, как праздник начнется.       Король говорил бодро, явно находясь сейчас в хорошем расположении духа. Ланселот отметил это как добрый знак, наконец подходя ближе и низко кланяясь перед монархом.       — Добрый вечер, Ваше Величество. Мне радостно видеть Вас в добром здравии.       Максимилиан пригласил дипломата жестом присесть в кресло напротив, куда тот незамедлительно и присел. На часах стрелки указывали ровно на 6 часов. Заметив это, монарх сразу же велел слугам налить ему и его гостю горячего чая. Исполнив приказ, те тут же удалились, спешно закрывая за собой дверь.       — Надеюсь, дорога для Вас прошла спокойно, сэр Ланселот? — спросил король, осторожно отпивая горячий напиток.       — Вполне неплохо, — без особого интереса отозвался черный еж, сверля взглядом чашку у себя в руках, — Несмотря на то, что разбойники в Акорне и шагу не давали ступить. Даже маскировка, которую Вы предоставили для кареты, увы, никак не смогла помочь.       — Прискорбно это слышать, но да, — старый бурундук покачал расстроено головой, — Нынче на дорогах в Великом лесу не спокойно. Даже я, признаюсь честно, однажды столкнулся лицом к лицу с одной такой шайкой.       — Надеюсь, с Вами и Вашей семьей все в порядке?       — Не беспокойтесь! Мы более чем целы. Хвала Ветру, нас спас один из тех, кто в этом году сумел выиграть в Конкурсе мечников. Кажется, его имя Инфинит.       — Это приятно слышать, — наконец, Ланселот отпил чаю и, распробовав его терпкий вкус, продолжил, подводя к теме, которую он хотел обсудить в первую очередь, — Однако же, меня больше всего интересует другой победитель конкурса.       — Вероятно, речь об Антуане Д`Коллет? Славный юноша. Очень старательный и ответственный. Его преждевременная кончина в столь юном возрасте ужасна, — король опустил взгляд, — Он — одна из тех причин, которые делают проблему разбойников на дорогах Акорна моей личной проблемой. Сколько еще они убьют талантливых мечников как этот койот? Он мог бы сейчас быть тут, в Моботрополисе, и охранять нас в этот замечательный праздник!       — Это действительно печально, но я имею ввиду не его, а третьего победителя.       Судя по лицу Максимилиана, тот был искренне удивлен. Он крепко задумался на какое-то время, стараясь вспомнить, кто же был третьим. Неужели он даже не знает, кто именно его охраняет?       — Третий победитель… Никак не могу вспомнить, кто же это.       — Позвольте, я напомню Вам. — Ланселот достал из подсумка, так и оставшегося на поясе, гравюру ежа. — Это кронпринц Авалонский, Отмеченный Ветром. Но Вам он должен быть знаком под именем Ёж Соник.       Король взял в руки изображение, вытянув руку, чтобы хорошенько рассмотреть на свету. И пока он с ним ознакамливался, стараясь вспомнить, гость продолжил:       — Насколько нам стало известно, чуть больше полугода назад, Ёж Соник сумел преодолеть все испытания на Вашем Ежегодном Конкурсе Мечников, подняв тем самым много шума. В открытых источниках писали, что это безродный бродяга из Северного Ниддлтауна, укравший крупную сумму денег у неназванного благородного господина. И за последнее едва не был повешен…       — Достаточно, сер Ланселот, — Максимилиан прервал монолог, возвращая изображение черному ежу, — Я вспомнил этого малого. Он действительно сумел на одном только таланте и ловкости победить весьма серьезного противника. Подобное зрелище трудно забыть. Однако, я заверяю Вас, что он совершенно не может быть кронпринцем Авалонским.       — Вы уверены, Ваше Величество? — недоверчиво переспросил еж.       — Не имею никаких сомнений. Хотя бы по той причине, что у мальчишки порвано правое ухо и правая же бровь рассечена. К тому же не был замечен за проявлением каких-либо магических сил, тем более связанных с Ветром. Думаю, Ваш источник информации ошибся, точно так же, как и моя дочь днем ранее.       Гостиная погрузилась в напряженное молчание. Высокие напольные часы в углу комнаты отсчитывали свой ход, капая этим звуком на нервы. Разговор выходил максимально разочаровывающим для Ланселота. Обдумывая услышанное, тот совершенно не верил словам короля. Гвардейцы и слуги стали замечать «странные сквозняки» в коридорах аккурат после появления этого ежа в замке не просто так. Поверхностным взглядом он проверил рунные связки в коридорах, пока шел на чаепитие и, как минимум, те, что он видел, были более чем в порядке и работали в полную силу. А учитывая еще и тот факт, что принцесса Салли узнала в этом «безродном бродяге» своего лучшего друга, то никакой ошибки быть точно не могло. Соник Морис Охэдж III находится здесь, в замке Акорнов. И сейчас ему грозит смертельная опасность. Ланселот был уверен, что те странные стихи с предупреждением об убийстве относятся именно к принцу. Он для культа Моргу встал костью поперек горла, оказавшись в столице. А значит возможен самый мрачный сценарий…       — «Мне точно стоит предупредить короля о готовящейся трагедии,» — решил рыцарь и, поставив чашку на блюдце, обратился максимально серьезно к своему собеседнику. — Ваше Величество, на самом деле, в поездке со мной произошло еще кое-что. Это «кое-что», скажем так, очень необычно.       — И что же это? Вас не каждый день может что-то столь сильно удивить, что Вы назовете это «необычным».       — Поверьте, эта необычность, заставила испугаться, даже меня!       Дальнейший рассказ о записке и ее содержании привел Акорна в настоящий ужас и глубокое смятение. Во время чтения он то бледнел, то краснел, чуть трясущимися руками держа свою полупустую чашку. В самом конце он ее опустил на столик, стараясь теперь унять дрожь в своих руках.       — Вы уверены, что эта записка — не чей-то глупый розыгрыш, сэр Ланселот? — подрагивающим голосом спросил бурундук, будто бы в раз постаревший на десяток лет.       — Учитывая то, в каком стиле и на чем именно написаны стихи, смею предположить, что это анонимный отправитель «Г» может оказаться пророком с континента, — в голосе рыцаря слышалась напряжение.       Король молчал, уставившись на огонь испуганным взглядом. Учитывая, что тот не верит в возможность нахождения принца Охэджа в своем замке, Максимилиан принял это письмо на свой счет. К тому же последнее четверостишье на это очень сильно намекало.       — Вы можете не волноваться на счет себя и своей семьи, Ваше Величество. Я… — продолжил Ланселот, но прервался.       За спиной будто бы скрипнула дверь, но посмотрев на нее, черный ёж увидел только то, что она закрыта. Он навострил уши, прислушиваясь, чем еще больше взволновал старого бурундука. Скрип вновь повторился. Затем вновь и вновь. Однако глянув вниз, к себе под ноги, Ланселот заметил, что то стонала старая половица под его собственным весом. Вздох облегчения со стороны короля так и вовсе разрядил обстановку. Так что рыцарь закончил фразу.       — Я — гарант того, что на балу ничего не произойдет.