***
«Требуются Деды Морозы и Снедурочки» – гласило объявление, жалко трепыхающееся на ветру. Усмехнувшись тупому исправлению, Коля уже готов был заползти в общагу, как вдруг его внимание привлекла одна надпись – «от 18 т.р.». Шмыгнув носом, парень бережно отцепил от доски расползающийся от влаги листок (чтобы никто другой не позарился) и, расправив его на ладони, зашёл в затхлое общежитие. Валентина Степановна, косо глянув на студента с вытянутой рукой, без лишних слов пропустила его – негромко буркнув «наркоман несчастный». Внезапно оказавшийся наркоманом Коля, шаркая ботинками по прелым ступенькам, сосредоточенно думал, кого бы позвать с собой на подработку – ибо подразумевалось наличие спутницы у Деда Мороза. А те немногие девушки с универа либо не вписывались в хрупкие габариты Снегурочки (и никакого лукизма, об этом тоже было упомянуто в объявлении), либо едва ли нуждались в деньгах. Был, конечно, вариант позвать кого-то незнакомого, но Коля серьёзно сомневался в том, что его скудного очарования хватит, чтобы уговорить заниматься относительно дурацкой работой – развлекать детишек на утреннике в костюме, в котором сопреешь за пару минут. Коля и сам, наверное, не пошёл, если бы не нужда: сомнительная, конечно, но китайский Гибсон ждал – и не факт, что собирался дожидаться, пока потенциальный покупатель созреет. А учитывая неумолимо приближающиеся праздники, вероятность заполучить гитару за сравнительно небольшую цену сводилась примерно к нулю. Поэтому поиск напарника вставал особенно остро: место Деда Мороза парень упускать не собирался. – Смотри, куда прёшь, Шурочкин! – взвизгнуло возле уха, и Коля, вздрогнув, наконец-то оторвал взгляд от подсохшей бумажки и поднял голову. Перед ним стояла недовольная Алинка – с упёртыми в бока руками и поджатыми губами. – Из-звини… – прошелестел парень: от неожиданного столкновения голос пропал, а уверенность в завтрашнем (и остатках сегодняшнего) дня - иже с ним. Напротив вздохнули и потрепали без того лохматую от шапки шевелюру: – Чё эт у тебя, Коль? Как экзамен, кстати? – не дождавшись ответа, Алина сделала вывод сама, сочувственно вздохнула: – Судя по объявлению, не сдал?.. – Сдал, – прохрипел парень, прочищая горло. – На тройку. А деньги позарез нужны. – А стипендия за декабрь? – задала резонный вопрос одногруппница. Коля вздохнул, облокотившись на деревянные перила – старые, вымазанные в дешёвой эмалированной краске голубого цвета, в тон стенам – посеревшим от постоянных поджогов и обтираний студентов. – Её… я её уже потратил. – Ну ты балда! – рассмеялась девушка. – Ну ладно… удачи, – она чуть приподняла брови, кивнув в сторону объявления, – с заработком, – и начала спускаться по взмокшим ступеням. Коля резко развернулся – и крикнул ей вслед: – Подожди! А ты заработать не хочешь? А то тут Снегурочка нужна ещё! Мне без неё ваще никак! Алина развернулась на носочках и кокетливо улыбнулась: – Никак, говоришь, без меня? – В роли Снегурочки ты незаменима, – заверил её почти состоявшийся Дед Мороз. – Лучше тебя никто не справится. – Ну раз так… – девушка совсем расцвела в своей смешной шапке-ушанке. – А сколько платят? – Восемнадцать тысяч, – гордо сообщил Коля, с удовольствием отмечая, как загорелись глаза Алины. Она точно была согласна.***
– Ты звонил? Звонил? – наседала Алинка, когда они выходили из аудитории. Последний экзамен в этом году остался позади, и Коля смог выдохнуть. Четвёрка совсем не радовала – потому что в ней теперь не было никакого смысла – но радовало окончание половины сессии и грядущий заработок – с которого можно будет купить себе прекрасный китайский Гибсон. – Ща позвоню, не зуди, – отмахнулся парень, усаживаясь на подоконник и устраивая рядом рюкзак. Алина стояла поблизости – теребила в руках шлёвку сумки и нетерпеливо притопывала ногой. Коля набрал забитый заранее в память телефона номер и приложил мобильник к уху. – Алё! – зычно протрещала трубка, отчего парень поморщился и чуть отстранил от себя гаджет. – Здрасьте, я по поводу работы… – пролепетал он. – Дедом Морозом и Снегурочкой на детском утреннике… – Утренниках, – раздражённо поправили на другом конце. – Минимум два выхода, каждый по четыре тысячи, плюс чаевые, если дадут… – Подождите-подождите, – запротестовал Коля. – В объявлении сказано, что восемнадцать тысяч… – Вы чем читали?! – гаркнул мужчина. – Там ниже написано, что это примерная оплата за четыре смены на двоих… Округлившиеся глаза Алинки говорили сами за себя. Коля пристыженно замолк: мысль о том, что объявление было неполным, в голову пришла только сейчас – ибо захваченный эйфорией от заветных цифр, он даже не обратил внимания на рваный низ. На проводе нетерпеливо вздохнули: – Ну что, будете работать? – а затем язвительно поинтересовались, отрезая все пути к отступлению: – Или поищите другой вариант в канун нового года? – Да, согласен, – поник Коля. – Когда подъезжать, чтобы уточнить обязанности… ну и всё такое? Обговорив с работодателем время и место встречи, парень положил трубку. Алинка явно была взбешена раздолбайством друга, да и последнего вряд ли что-то могло оправдать в её глазах. После длительного молчания, Коля едва открыл рот, чтобы объясниться, но девушка перебила его, не дав вымолвить и слова: – И с чего ты решил, что я собираюсь работать клоуном за такие копейки?! Ищи дуру другую! – Алин, подожди, я же не знал… – торопливо заговорил парень, вставая. – Я уже согласился, так что ты не можешь… – Я могу! Я могу себе позволить не тратить новый год на пляски за копейки! – рявкнула подруга на весь коридор, привлекая лишнее внимание. – Так что иди к чёрту, Шурочкин! – тряхнув волосами – нарочито эффектно – она направилась прочь. Раздосадованный, Коля жалко пробормотал: – И кто будет со мной в паре тогда?.. – Я могу, – внезапно раздалось под ухом. Рядом стоял непонятно когда подошедший Влад Марченко – местный нелюдим. С ним, кажется, никто не общался; хотя, точнее будет сказать, что он ни с кем не общался. Коля окинул его фигуру мельком и отшагнул назад: – Ты? – Я, – подтвердил парень. – В качестве Снегурочки? – уточнил Шурочкин. – В качестве Деда Мороза, – цыкнули в ответ. Коридор неестественно затих – началась следующая пара, и вне аудитории остались только эти двое. Шурочкин почувствовал дикое раздражение – и фыркнул: – И где ты видел двух Дедов Морозов в дуэте и без Снегурочки? – Если тебе так принципиально, можешь побыть Снегурочкой сам, – пожал плечами Марченко. Почувствовав, что заводится, Коля выдохнул и поинтересовался: – С чего бы мне быть Снегурочкой? Ты на эту роль подходишь куда лучше! – Чего?! – возмутились напротив. – Это ещё с хрена ли? – А что? Вон, ты щупленький, – ухмыльнулся парень, – сбреешь свою щетину – и вылитая Снегурочка… В общем, ты Снегурочка, и даже не вздумай спорить. – А я и не буду, – Влад сложил руки на груди. – Я просто тебя пошлю нахер, Шурочкин. Удачи в поисках Снегурочки… когда там у тебя собеседование? Через час? Собеседование было действительно через час. С треском, но, кажется, ничего другого, как принять поражение, не оставалось. Поэтому Коля решил идти по пути наименьшего сопротивления – согласиться, а потом убедить в обратном. – Ладно, извини, – он поднял руки в примирительном жесте, – был неправ. Может, и разрешат двух Дедов сыграть. – Можно обыграть, – предложил Влад. – Один Дед хороший, другой – плохой, ворует подарки… – Как Гринч, – вспомнил героя легендарного фильма Коля. – Вот, задействуем детей, получится русский Гринч… Парни рассмеялись. Всё налаживалось – и перспектива играть двух Дедов Морозов уже не казалась абсурдной.***
– И ЧТО ЗА ХЕРНЮ ВЫ НЕСЁТЕ? КАКОЙ ГРИНЧ? НИКАКОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ! Пока парни, вжавшись в стену, благоразумно отмалчивались, Пал Палыч рвал и метал – взбешённый «гениальной» идеей будущих работников. – МНЕ! НУЖНЫ! ДЕД МОРОЗ И СНЕГУРОЧКА! КАЖДОГО ПО ОДНОЙ ШТУКЕ! На морщинистом лбу выступила испарина – обрюзгшие щёки покраснели, а нелепо волосатые руки дрожали, отчаянно повиснув в воздухе. Казалось, что напряжение в воздухе вот-вот достигнет своего пика и взорвётся, оседая грязной сажей на курносых носах. Но на курносом носу – только одном – осела слюна брюзжащего мужчины; Коля брезгливо поморщился и отвернулся, чтобы вытереть рукавом кофты лицо. – Короче, – Пал Палыч выдохнул и опёрся толстым задом на стол – тот жалобно скрипнул и затих. – Я не знаю, как, но мне нужны Снегурочка и Дед Мороз. А свой креатив поберегите для КВНа. – Но… – начал было Коля, но мужчина резким жестом быстро его остановил и продолжил: – Мне откровенно до пизды, как вы это будете проворачивать. Можете хоть сами переодеться в Снегурку, главное, чтобы никаких сказок для педиков про двух Дедов Морозов, поняли? Коля скованно согласился, пролепетав тихое «да», а вот его напарник соглашаться не собирался: – И как вы себе это представляете? – Легко! – рявкнули в ответ. – Сбреешь свой юношеский пушок с лица, наденешь кокошник и пойдёшь гостей встречать, вот как! А теперь… Просто свалите с глаз моих! Влад развернулся – и схватив за руку не отошедшего Колю, вышел из кабинета, хлопнув дверью. Марченко бесило всё: и придурок-начальник, и перспектива работать в новогоднюю ночь, и ледовое побоище вместо адекватно расчищенного тротуара, и историчка, необоснованно придравшаяся к Шурочкину, бесила тоже… Ну, может и обоснованно, конечно… Но бесила всё равно. Бесил и сам Коля – тем, что растерялся, тем, что выбрал эту работу клоунами на корпоративе, тем, что сейчас начнёт… – Слушай, Влад, давай ты будешь Снегурочкой? Я на её роль никого не найду сейчас. – Ещё чего, – буркнул парень, ковыряя битую плитку пола. В коридоре суетились люди – хлопали одинаковыми дверьми, взволнованно говорили с поставщиками или детьми, обещали оплатить товар или прибыть домой как можно скорее, фыркали, когда налетали на юношей в узком проходе. – Сам будь ею, – лениво добавил он, прекрасно понимая, что из Коли если и получится Снегурочка, то бодибилдерша. – Ну, пойми, это просто… ну… ты подходишь лучше. Ты посмотри на меня – они скорее поверят, что я трансвестит какой-то, а не Снегурочка… Влад недовольно зыркнул в сторону пока несостоявшегося трансвестита. – Не, ты не подумай, я ничего против не имею, просто пытался сказать… Не все же трансвеститы похожи на девушек или женщин, правда? Вот и я… как ни оденься, я Снегурочку вряд ли потяну… Парень в ответ вздохнул – и как-то устало кивнул: – Шут с тобой, Шурочкин. Когда там примерка?***
– Он с меня съезжает, бля! – А у меня во рту потная борода, – пожаловался Коля, отплёвываясь. Всё было готово, кроме дурацкого кокошника, который сваливался с головы Влада уже раз в седьмой. Последний нервно одёргивал воротник и постоянно поправлял парик, словно боялся, что сквозь белые искусственные локоны пробьётся его тёмный короткий ёжик. – Бля, ну что за… – Нормально всё! – чисто по-дедморозовски ухнул Коля над ухом парня. Стой ровно, – попросил он и нахлобучил на временно светлую шевелюру кокошник – туго завязав ленточки. – Не дёргайся! – рявкнули напоследок так, что Влад дёрнулся, но головной убор по-прежнему красовался на своём месте. – Вот видишь, нормально, не сваливается. Но ты там башкой всё равно не тряси… А то не только кокошник слетит. – Я же не на мошпит иду, чтобы башкой трясти… – вяло отозвался Марченко. – Спасибо. – Пожалуйста, – Коля улыбнулся так широко, словно улыбался в последний раз, и внимательно взглянул на своего напарника. Тот стоял, недовольно осматривая рукава голубого костюма, и цыкал, смешно поджимая губы. На острых скулах красовался глупый и слишком яркий румянец, а обветрившиеся губы, смазанные светлой гигиеничкой, едва ли отражали тусклый свет импровизированной гримёрки. Внезапно весь этот грим показался очаровательным – и так же внезапно Коле захотелось умыть напарника под напором холодной воды. В последний момент абсурд происходящего пнул парня в колено: вечер тридцать первого декабря, а он стоит, ряженый, вместе с одногруппником, с которым почти не пересекался, и готовится развлекать беззубых детишек, покуда их родители бухают и обмениваются скабрёзными шуточками двадцатилетней давности. Всё было ненастоящим: дети хотели подарков, родители хотели отделаться от детей, сам Коля хотел денег, подарков и отделаться от детей, а Влад… А Влад под слоем штукатурки смотрел так, словно совсем не против здесь находиться – в обшарпанных декорациях комнаты постсоветского периода: крохотной, узкой и душной. В дверь постучали – следом за стуком к парням заглянула раскрасневшаяся рожа какого-то подвыпившего родителя и пробухтела: – Ну чё, Снегурка, выходи! Влад стушёванно кивнул, прочистил горло и подался вперёд. Коля посмотрел ему вслед и напоследок крикнул: – Выпрямись!***
Дети были абсолютно невыносимыми – конфеты не ели (им рафаэлки подавай, видите ли), дёргали за косы Снегурочку, норовили сорвать бороду с Деда Мороза, оглушительно визжали, бесились и с частотой примерно раз в секунду становились потенциальными жертвами пробуждающегося внутри Коли киллера. Голова гудела, ноги ныли, а Влад часто дышал – прикрывал ярко намалёванные щёки ладонями и опасливо пятился, когда очередное сопливое чудовище тянуло руки к его костюму. Тянуло оно и сейчас – словив отчаянный взгляд напарника, Коля ухнул, вдохнув настойчиво лезущие волокна, и ударил посохом: – А теперь, детишки, время играть! Малышня загалдела – отвлеклась от костюмов актёров, сбилась в кучу у ёлки и заинтересованно задрала голову: – Дедушке скучно, – подхватил Влад, опомнившись. – Нужно его развлечь. Какие весёлые игры вы знаете? – Салочки! Море волнуется раз! Прятки! Пол – это лава! – вразнобой стали выкрикивать дети. Коля сделал вид, что задумался, и вынес вердикт: – А прятки – это как? Расскажешь? – он наклонился к мелкому мальчику лет шести, так и застывшему с пальцем в носу. – Дедушка! Дедушка! – голосистая девчушка настойчиво подёргала красный плащ. – Я знаю, я расскажу! В прятках все прячутся, а один человек считает до десяти! – Тридцати! – перебил кто-то из толпы. – Пяти! – Во… вообще минуту считают, это шест-тьдесят! – тихо пискнул мальчик с пальцем в носу. – Хорошо, хорошо, я понял, – пробасил Коля. – А дальше что? – А дальше… А дальше этот человек ищет остальных! Если он нашёл кого-то, значит, этот человек водит потом! А чтобы ты не водил, надо незаметно прибежать к месту, где водящий считал! – Какая замечательная игра, – явно устав от сбивчивых и никому не нужных объяснений, Влад положил напарнику руку на плечо. – Тогда давайте вы прячьтесь, а мы будем считать с дедушкой. – Так нечестно, – горластая девочка всё не могла угомониться. – Водящий должен быть один! – Ну погоди же, Катенька… – Я Света! – сложила руки на груди девочка, надувшись, и Коля едва заметно улыбнулся – потому что прекрасно помнил, что чересчур громкую малышку объединяло с его мамой не только сходство характеров, но и одинаковое имя. – Ох, Светочка, совсем я старый, имена путаю, совсем память плохая стала… Как же я без Снегурочки? Коли буду прятаться, так сам заблужусь, а коли считать – так обязательно собьюсь… Мне без душечки-внученьки никак, моя хорошая, совсем никак… Влад тихо прыснул. – Ну так что, детишки? – спросил он. – Разрешите нам водить вместе? Детишки восторженно закивали и бросились врассыпную. Дед Мороз и Снегурочка повернулись к стене и переглянулись. – М-да, тот ещё гемор, – заключил Коля, разминая пальцы. – И это только один выход. Сколько там до окончания часа? – Десять минут, – зевнул Марченко. – Как раз поиграть с этими и всё. А сколько смен всего ты взял? – Ну, я хотел взять восемь, чтобы как раз вышло по восемнашке каждому… – начал было парень, но заметив округлившиеся глаза напарника, резво замотал головой: – Но Палыч не разрешил – покрутил пальцем у виска и выдал всего две. – Слава богу, – с облегчением выдохнул Влад. – Там тоже на час? – Не, там на полчаса – покрасоваться, знаешь, вручить дитю подарки, да уйти… – Понял-принял. Пошли искать?***
– Сколько там до выхода? Покурить успеем? Затхлый воздух подъезда навязчиво лез в нос, и Влад понимал, почему напарнику внезапно захотелось заполнить лёгкие никотином – уж лучше дешёвый табак, нежели мешанина из не самых приятных запахов. Не дождавшись ответа, Коля достал пачку из джинсов – подцепил язычок пальцами и снял с упаковки прозрачную плёнку. Затем, облокотившись на грязный подоконник, охлопал себя по карманам – и ничего не найдя, поинтересовался: – Зажигалка есть? Зажигалка была. Солидная, газовая, с корпусом из хромированной стали, доставшаяся на какой-то из праздников от отца и неоднократно спасавшая во время морозов и ветра не сколько своего владельца, сколько самого Колю, имевшего привычку после пускания слюней на гитару курить на холоде – даже в минус тридцать, когда ни один нормальный человек не вытащит руки из карманов, не то, что остановится. Впрочем, сам Влад пускал слюни тоже – только заботливо подтирая их платочком, чтобы никто не заметил. Сначала ему было просто по пути – музыкальный магазин как раз находился возле дома. Затем брату понадобился каподастр – и, расплачиваясь с продавцом, парень едва ли не заблокировал карту, набрав не тот пароль оттого, что засмотрелся на одногруппника. На третий раз медная макушка возле витрины магазина – около убогого китайского гибсона – уже отчаянно намекала на то, что тусит тут каждый день после пар. И Влад, в очередной раз направляясь домой, останавливался аккурат напротив горящей вывески музыкального магазина и пускал слюни на того, кто пускал слюни на гитару. – Ага, – наконец откликнулся он и протянул зажигалку, откинув крышку. Коля, склонившись, прикурил и затянулся. После выпрямился, чуть потянулся и, поднеся к губам сигарету, внезапно сказал: – Клёвая зажигалка. У кого-то я такую же видел. Влад красноречиво промолчал и пожал плечами – мол, всякое бывает. Зато напарник тем временем продолжал вспоминать: – У того понтореза около музыкального вроде… Слушай, – внезапно спохватился он, – а нам Палыч не даст втыка за то, что костюмы провоняют? – Не даст, – флегматично отозвался Марченко. – Скажешь, что в подъезде было накурено, если что. – Хорошая идея, – согласились в ответ. По коридору разнёсся звук открываемой двери, а за ним – грубый бас: – Ну чё, заходите!***
В узкой прихожей стоял мальчик – потирал ладошки в предвкушении подарка, пока родители бухали на кухне. Коля доставал заветный телефон из мешка, заваленного бутафориями для объёма, приговаривая: – Ну раз ты, Эдуард, хорошо себя вёл, то я тебе, конечно, дам подарочек… Ты письмо же мне писал – длинное такое, красивое… – Это не я, – выхватил белую коробку из рук Деда Мороза мальчик. – Это мама! Влад улыбнулся – и как можно ласковее (и женственнее) сказал: – В следующий раз письмо ты должен написать сам. Иначе дедушка сделает подарок маме. Эдик нахмурился – топнул ножкой и завозражал: – Это нечестно! Писали от меня! Значит, подарок мне! – Дедушка только в этот раз сделал скидку на то, что ты не умеешь писать. Но к следующему разу должен научиться сам. Когда пишешь письмо, на бумаге остаётся тепло твоей руки, которое Санта и распознаёт. Ай! – гаркнул Влад, потирая бок. – Ты чего? – зашипел он на Колю – пихнувшего его локтем. – Какой нахрен Санта, ты чё несёшь? – цыкнул Дед Мороз. – Ща этот как спросит, и как ты объясняться будешь? Но оговорка с Сантой Эдика не тревожила. Тревожило его другое – поэтому, шагнув к актёрам поближе, мальчик поинтересовался: – Снегурочка, а ты не девочка? И пока опешившие парни пытались сообразить, что ответить внимательному ребёнку, тот, в силу своей невоспитанности, дёрнул белую косу – так сильно, что парик слетел вместе с дурацким кокошником, повиснув на шее. Влад невольно вцепился в рукав плаща Деда Мороза – то ли от желания придушить несносного гадёныша, то ли от страха от реакции родителей. Если мама Эдика казалась приятной женщиной, то отец – наглухо отбитым гомофобом. Например, он поделился с Колей потрясающим умозаключением о том, что он обратился в их контору потому, что все остальные предлагали только Деда Мороза – ибо все Снегурочки заняты. – А у меня сын что, педик – смотреть на ряженого мужика? Ты не подумай, ничего такого, – Михаил крепко похлопал парня по спине. – Просто я сказал ему, что Дед Мороз невесту приведёт – внучку свою. И что как только он подрастёт, то возьмёт её в жёны. Если понравится, конечно, хы-ы… Коля натянуто улыбался, а Влад мысленно фейспалмил – потому что мужик нёс какую-то откровенную дичь. – У вас, вот, Снегурка, красивая… Высокая, стройная… Как зовут-то? – Лена, – кое-как ответил Марченко, изо всех сил сдерживая своё отвращение. – У меня жену так зовут, – хохотнул Михаил. – Ты это, – с заметным пренебрежением обратился к Владу он, – подыграй Эдюшечке, если что, невеста-хуеста, все дела… Поняла? Парень, сцепив зубы, кивнул, а мужчина снова повернулся к Коле: – Сегодня везде эти сюси-писи, педики одни и хоть бы раз нормальный мужик среди молодёжи попался! Вот я в Эдике мужика и взращиваю – вон, пока Ленки не было, показывал ему баб в журнале – ему понравилось. Главное, чтобы жене не рассказал, а то начнёт опять пилить… «Журналы показывает, а назвать сына адекватным именем не додумался», – подумал про себя Влад, непроизвольно цыкнув. Коля, распознав недовольство партнёра, перебил образцового отца: – Да-да… Может, начнём? – А чё бы и нет? – хмыкнул мужик. – По рюмашке и начнём увеселительно-развлекательную программу? – Мы не пьём на работе, – ответил за двоих Влад. – К тому же идёт время. – Тебя не спросили, – буркнул Михаил. – Ладно, щас… Эдик! Там к тебе пришли… – Папа! Я не хочу выходить за Снегурочку, она мальчик! Отец ожидаемо ввалился в прихожую – пьяный и меньше всего похожий на довольного ситуацией человека. Пока напарник отрешённо моргал, Влад дёрнул его за рукав: – Коль, что-то мне подсказывает, что лучше валить… – ЭТО ЕЩЁ ЧТО ЗА ГОМОСЯЧЕСТВО?! ДА Я ВАС, ЩЕНКОВ… Шурочкин резво подался к двери – распахнул её и выскочил в коридор, потянув за собой несостоявшуюся невесту Эдика. Михаил, к слову, рванул за ними – поэтому, подхватывая длинные полы плаща, Влад перепрыгивал через ступени что было мочи. Коля не отставал – хоть и путался в развязавшихся шнурках, останавливаться не торопился. На улице машины, конечно же, ещё не было – получаса не прошло. Поэтому парни, подгоняемые друг другом, понеслись вперёд по улице до ближайшего переулка, где можно было заныкаться. Город гудел перед новым годом – пах гарью преждевременно запущенных фейерверков и сотрясал воздух новогодними хитами уличного радио. Коля тяжело дышал – так же, как и Влад. Последний, почесав затылок, первым делом выдал: – Боюсь, нам этот выход не оплатят. Шурочкин рассмеялся – хрипло, словно кашляя. А затем, подойдя к партнёру поближе, заключил его в объятия: – Скажи спасибо, что ноги унесли. Влад невольно ткнулся в грудь одногруппнику и задумался. Он прежде не интерпретировал свой интерес к Коле – и не знал, была ли у этого интереса романтическая подоплёка. Но сейчас, прижимаясь к парню, Марченко нехотя признал: дурацкий рыжий Шурочкин ему нравился. Просто до этого… они не были знакомы. А влюбляться исключительно во внешность… ну в самом деле, не школьник же он в конце концов. А сейчас, совершенно околдованный открытостью и импульсивностью парня, Влад ощущал, как разрастаются чувства в нечто более полное и внятное. Только вот Шурочкин едва ли выглядел как заинтересованный в подобном человек. Ветер швырнул горсть снега прямо за шиворот обоим – и Коля, поёжившись, отпустил парня. В свете тусклого фонаря на здании Влад выглядел особенно очаровательно – с размазавшимся макияжем, слетевшим париком и пытающийся развязать тугой узелок на шее. Зима продолжала дразниться – но в этом тихом закоулке никто не обращал внимания на неё. У ног волочилась позёмка, позади сновали люди – припозднившиеся с покупками, они торопились, налетая друг на друга, роняя мандарины и спешно извиняясь. Вокруг жил мир, хотел успеть до боя курантов попасть домой и готовил праздничные салаты. Но Коля видел перед собой только Влада – с остервенением сорвавшего с шеи ненавистный кокошник. – Мама, мама! – вырвал молодого человека из непонятного транса детский голос. – Мама, смотри, Снегурочка – мальчик! Мама, а так бывает? Женщина – в строгом пальто и сером беретике – повернулась в сторону парней и добродушно сказала: – Бывает, солнышко. Всякое бывает. – А Деды Морозы девочками бывают? Бывают, а? – Бывают, – согласилась мама, остановившись, чтобы поправить ребёнку капюшон. – И тогда они Бабушки Морозы? Женщина рассмеялась – ответила что-то негромко и, поднявшись, побрела с ребёнком дальше. Коля чуть склонил голову и усмехнулся. – Ничего этот Михаил не понимает, – нарушил затянувшееся молчание он. – Ты в качестве Снегурочки куда круче любой девчонки. Влад слабо улыбнулся – и выдохнув в воздух рыхлое облако пара, спросил: – Ты… Ты что делать будешь? Ну, щас? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу. – А то… холодно. – Надо вещи забрать… уже полчаса как раз натикало, наверное… – пробормотал в ответ парень. Морозный воздух клубился у двух макушек – тёмной и рыжей, спрятанной под шапкой Деда Мороза. Марченко кивнул и тут же вздрогнул от внезапного звонка телефона. Шурочкин сунул руку в карман и вытащил мобильник – скользнув по экрану пальцем, он поднёс его к уху и просипел: – Алло? – УТЫРКИ! – завопил динамик. – Быстро ноги в руки, забирайте свои шмотки, и чтобы духу вашего не было! Уроды!.. Такой заказ сорвали, шутники хреновы… Коля поднял брови и хмыкнул под короткие гудки, доносящиеся из трубки. – Палыч? – зачем-то спросил Влад, хотя и так прекрасно обо всём догадался. В ответ лишь кивнули и пробормотали: – Пойдём… вещи заберём.***
– И куда теперь? Влад молча пинал снег, не поднимая головы. Время доходило до одиннадцати, а у парней было смутное представление, что делать дальше, и по несколько тысяч в карманах за часовую смену. Знакомо заморгала вывеска сбоку – Коля молниеносно развернулся и зашагал к магазину. – Ты знаешь, почему я вообще согласился на этот маскарад? – Потому что лишился стипендии? – прикинулся дурачком Марченко, следуя за одногруппником. Тот помотал головой и прилип к витрине: – Нет, ради не… Стоп, а где Гибсон? – Китайский, за восемнадцать тысяч? – усмехнулся Влад. – Да, он! – не замечая сарказма, отозвался парень. – Он такой клёвый, видел? Я целый месяц ходил и пялился на него, всё надеялся, что его никто не купит… Влад прекрасно всё это знал – потому что как последний конченный сталкер, если не следил, то точно наблюдал за этим рыжим фанатом китайских гибсонов. Однако последний мрачного выражения собеседника не замечал – и продолжал причитать: – И прямо в новый год, блин, ну что за дела… Шапка – смешная, с помпоном – съехала набекрень, обнажая лохматые пряди. Ветер поддувал – становилось всё холоднее, и пальцы сами собой потянулись к чужой голове. Коля, почувствовав кожей тепло, вздрогнул; Влад, едва ли не одёрнув руку, всё же уцепился за вязанный край и потянул головной убор вниз. Шурочкин стушевался – повернулся и запоздало спросил: – Ты что делаешь? – Шапку… поправляю, – столь же запоздало ответили ему. Коля снова почувствовал, как за спиной развёртывается мир и как блестят глаза напротив. Движимый необъяснимым наваждением, он шагнул ближе к Владу, осторожно взял его лицо в ладони и совершенно неожиданно обрадовался тому, что на том нет ни грамма макияжа. – И что… ты делаешь? – сдавленно спросил застигнутый врасплох парень. – Не знаю, – сказали ему – и склонились: преступно близко, опаляя замёрзшие губы тёплым дыханием. – Я просто почему-то очень рад видеть тебя без косметики. Влад закрыл глаза – и сам боязливо подался вперёд, молясь, что интерпретировал странное поведение одногруппника верно. Последний не сопротивлялся – погладил большими пальцами по щекам и мягко сжал чужие губы своими. Марченко расслабился – прильнул доверительно к Коле и выдохнул в поцелуй: что могло быть лучше, чем исполнение едва ли зародившегося желания в новогоднюю ночь?***
– В общем, это, конечно, не Гибсон, а Фендер… Зато такой же китайский и практически новый, если не считать того, что брат на ней играл без перерыва последние года три. Но поскольку он сейчас купил себе оригинал, эта ему не нужна, так что ты можешь взять. Неплохой же подарок на новый год? Коля бережно взял инструмент из рук своего новоиспечённого молодого человека и сел с ней на край кровати. Гитара выглядела новой – и нравилась гораздо больше, чем какой-то там Гибсон. Растерявшийся от переизбытка чувств парень встал – и обнял дарителя, ткнувшись тому в ухо и благодарно прошептав: – Спасибо… Стиснутый в крепких объятиях Влад мягко улыбнулся. За окном расцветали салюты; на сердце – необъятное счастье, порождённое взаимными чувствами. А как объяснить брату, куда делась выставленная на продажу гитара, он придумает потом.