Не достоин жизни

       – А сейчас будет выступать группа, – услышал я голос бухого конферансье в лице Ховы, который любезно согласился помочь мне, достав гитару и барабанщика, которые так были нужны мне для "великого плана", который я пытаюсь сейчас осуществить, стоя за кулисами небольшой сцены, которую с первого раза было сложно заметить в этом баре. Выглянув из-за кулис, я увидел кучку ни на что не обращающих людей. Лишь только наша мини-компашка, среди которых был и Голубин, с интересом смотрела на стоящего с бутылкой пива в руках Хову, который ни с того ни с сего решил подойти к стойке. Они понимали, что раз Юра вышел на сцену, то должно что-то произойти. Но никто даже и не подозревает, что сейчас будет, – Пошлые лохи, – и тут я заржал. Это было странное название, которое когда-либо давали группе. Как я до него сам не додумался?       Я вышел на сцену, хватая гитару. Вот, наконец, и микрофон, в который мне придётся горланить минуты три. И как хорошо, что я выпил перед выступлением: если бы не алкоголь, я бы ни за что не вышел на сцену перед толпой. Побоялся бы.        – Здравствуйте, мы группа "Пошлые лохи", – начал я, чуть не заржав. Вот у вас бывало иногда такое, что вы стараетесь говорить как можно серьёзнее, но при этом вам хочется ржать? У меня сейчас такое чувство, – и сегодня я исполню вам песню про свою... первую любовь.       Я резко ударил по струнам, начиная играть, чем привлёк всех. Все смотрели на сцену, пока я наигрывал вступление. Когда присоединились ударные, я начал петь, смотря только на Глеба, который делал тоже самое. Только его взгляд был удивлённый и непонимающий: конечно, он же не знал, что я тоже занимаюсь музыкой. Да и откуда ему это знать? Я же не показывал свои таланты никому. И никогда.       Когда я начал петь, Глеб перестал обращать на меня внимание: наверное, подумал, что это признание кому-то другому. Конечно, в песне же поётся о "ней". Жаль, что он не умеет читать мысли. Он бы тогда понял, что эта песня для него.        – Хули ты от меня бегаешь? – начал я голосить припев, чем уже привлёк Глеба. он смотрел на меня, округлив глаза. Кажется, он начинает понимать, что радует меня. – Ебать ты красивая. Просто поцелуй меня, не надо говорить спасибо. Я - тот самый, кто не будет повторят это снова, талантливый подкат для талантливой особы.       Дальше в баре начало происходить нечто странное. Я просто смотрел, как люди подбегают друг к другу, признаются в любви, целуют свои вторые половинки. Один парень даже предложил девушке выйти за него, протянув маленькое колечко. Похоже, в этой песне они тоже видят себя, как и я. Значит, я не одинок в чувствах к человеку? Не знаю, но мне нравится то, что происходит в зале. Нравится взгляд Глеба, который сменился с охуевшего на понимающий. Он понял, кому адресована эта песня. Понял, и, наверное, захочет поговорить. Тогда, надеюсь, я буду готов. Надеюсь, что всё будет хорошо.       И вот, песня закончилась. И тут, в моей голове промелькнула мысль, заставившая меня действовать.       И я разбил гитару о край сцены, эпично бросил её в сторону зала и спокойно ушёл за кулисы, не замечая удивлённых взглядов присутствующих. Хотелось выпить, поэтому я и отправился к стойке, где меня уже ждали охуевшие знакомые.        – Даня, ты вообще как до этого додумался? – спросил удивлённый Совергон, которого я, кажется, очень давно не видел. И как он тут оказался, спрашивается?       Я ничего ему не ответил, а просто отправился в сторону места, где только минуту назад видел Глеба. Но когда я дошёл до туда, то не увидел знакомой блондинистой макушки.        – Миша, а где Глеб? – спросил я у парня. Совергон уже хотел ответить, как его перебила подошедшая Лиза.        – Он во дворах, за баром. Иди, ищи его, – и я ушел на поиски парня. Обежав квартал, я наконец-то наткнулся на парня. Он сидел на лавочке и курил, пуская дым в ночное небо. Я подошёл к нему, забирая из его рук сигарету. Он хотел возмутиться, но, поняв, что это я, успокоился.        – Ты посвятил мне песню, использовав тупую фразу какого-то рэпера из Уфы, которую ты когда-то мне сам и сказал? – я коротко кивнул, затягиваясь. – Ты идиот, Дань, – усмехнулся Глеб.       Я ожидал удар в челюсть, даже уже сжал руки в кулаки, готовясь защищаться. Или то, что он уйдёт, оставив меня одного. Но не то, что он поцелует меня, коснувшись своими губами моих. Я не ожидал, но в глубине души, хотел этого.       Отстранившись, я посмотрел на Глеба. Всё та же ухмылка играла у него на губах. Но я знал, что он счастлив. И я, теперь, тоже.       Кто знает, как эта история могла бы закончится, если бы я не зашёл в тот бар. Возможно, меня бы не было уже на этом свете. Или, я бы сидел днями дома, послушно выпивая оставленные матерью таблетки. Но я не был бы счастлив. Я не был бы любим, не знал бы, что такое любовь.       Я рад, куда завела меня жизнь. Я говорил, что не достоин её? Неправда. Зачем ей тогда нужно было творить такое? Чтобы помучить? Нет. Я думаю, кто-то наверху хотел, чтобы я был счастлив. И я действительно счастлив с этим длинноволосым блондином, который сейчас смотрит на меня. И я надеюсь, что останусь таковым навсегда. Но, кто знает: жизнь странная штука. И неизвестно, куда заведут нас её странные, вечно петляющие дороги. Нужно просто идти по ним, пока не доползёшь до конца: вот и всё.