Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — olegowna, Аспер.       Отец, вынырнувший из Омута Памяти, в котором он внимательно изучал воспоминание о нашей с Петти встрече с Дамблдором, вид имеет настолько хмурый и задумчивый, что дед, уже успевший просмотреть его раньше Тома, вскидывается:       — Мы что-то упустили?       Я тоже смотрю на него непонимающим взглядом. Моя интуиция, так и не утихшая до конца, все еще заявляет о себе где-то на периферии сознания слабым зудом, говоря о том, что основные неприятности еще грядут. Здесь я должен сказать, что, будучи Аланом Рикманом, я, как и большинство зрителей/читателей истории Джоан, был твердо уверен в одном — когда персонаж отдавал свое воспоминание, или же просто извлекал его из своей головы — впоследствии он не помнил ничего о том событии, о котором шла речь в этом фрагменте его памяти. Но… на деле все оказывается совершенно не так. На самом деле в памяти оно прекрасно сохраняется, и к нему можно обратиться в любой момент. Воспоминание всего лишь становится приглушенным, как будто прошло очень много лет с того дня, когда и случилось это событие.       Таким образом, я сижу и вспоминаю вместе с дедом, а затем и отцом, весь наш разговор едва ли не по секундам — дважды. И не замечаю ничего, что могло бы так насторожить Тома. Разве что странный диалог Альбуса с Петти, словно он проверял ее, но…       — Вот именно, сын, — Том растерянно, как мне кажется, трет кончиками пальцев свою переносицу, а я понимаю, что произнес эти слова вслух. — Мы не учли любовь нашего «уважаемого директора» к различным артефактам.       — Постойте, — Петти непонимающе крутит головой, словно пытаясь собрать в одну кучу расползающиеся в разные стороны мысли, — Том, вы сейчас говорите так, что мне становится страшно… что за артефакт? Что он делает? Читает мысли? Видит сквозь чары? Что?!       На последнем слове она повышает голос, и я вздрагиваю, осторожно касаясь ее запястья своей ладонью.       — Милая, не кричи.       — Думаю, что второе, — мрачно произносит отец, глядя в пол. — Его очки — это артефакт. Несомненный факт, который мы упустили из вида. Вернее, я точно знал, что он позволяет видеть магические потоки и работать с ними, особо не напрягаясь. Именно эти очки были залогом его успеха на поприще трансфигурации. «Такой талант…», — отец явно пародирует кого-то, и мы с Петуньей недоуменно переглядываемся.       — А откуда ты об этом знаешь? — удивленно прищурившись, спрашивает дед, и Том… краснеет? Да, причем явно от смущения.       — Я… стащил у него эти очки, когда был на четвертом курсе, — произносит он, наконец, нехотя, и я изумленно присвистываю.       — Ну, пап, ты даешь!       — Да уж, — дед качает головой, старательно пряча улыбку. — Исследовал, разумеется?       — А как же? — Том поднимает голову, все-таки оторвав взгляд от пола, и усмехается: — Для того и тащил. Но в Хогвартсе сквозь них я видел только магические потоки, как уже и сказал. Разумеется, меня, как будущего Мастера, не мог не заинтересовать подобный артефакт, но я предпочел много лет спустя сделать свой, чем оставить их себе, рискуя попасться на воровстве. А потому подкинул обратно.       — А с чего ты взял?.. — начинаю говорить я, и дед кивает, поддерживая мой вопрос.       — С того, что он… вы заметили, как он уставился на Петунью, словно не верил своим собственным глазам? И потом… он далеко не сразу попросил представить ему девушку, а сначала присматривался к ней, как будто пытался что-то понять или разглядеть.       — Мне уже страшно, — Петти вздрагивает, и я, выпустив ее запястье, обнимаю свою невесту за плечи, прижимая к себе. Благо, диванчик, на котором мы сидим в кабинете деда, это позволяет.       — Не думаю, что вам может что-то грозить в этом доме, юная мисс, — отец задумчиво взлохмачивает свои волосы. — К тому же, вряд ли он станет предпринимать сейчас какие-либо шаги в этом направлении. Слишком уж это будет наглядно. А вот вашим родителям, я думаю, стоит задержаться в гостях у родственников несколько дольше.       — Как надолго? — страх уходит, уступая место ее обычной деловитости. — Я сейчас же напишу им письмо и отправлю с совой. Джеки же долетит до Франции?       — Разумеется, — соглашаюсь я, и Том, немного подумав, кивает:       — Да, это будет разумно. Думаю, месяца будет вполне достаточно для того, чтобы его жажда реванша несколько поутихла. А на случай, если они не смогут остаться там так надолго, полагаю, этот дом… — вопросительный взгляд, брошенный отцом в сторону Аурелиоса, заставляет деда удивленно выгнуть бровь:       — Магглы в родовом гнезде Принцев? Я не то чтобы возражаю, но портреты…       Мы снова переглядываемся с Петти, на этот раз озадаченно. Дед, который не посмел возразить своей супруге и настоять на возвращении дочери домой, сейчас что — решил отыграться за все годы своего вынужденного смирения? Пригласить магглов в этот особняк? К тому же, он прав: живые портреты могут довольно серьезно осложнить жизнь тем, кого они невзлюбят. Нам, помнится, первое время пришлось испытать это на себе в полной мере. Но мы — маги. Мастерски брошенные «Силенцио», обещание познакомить очередного возмущенного предка с Адским огнем, как выяснилось, убеждают их лучше всяких слов, а потому нас вместе с Петуньей и Томом рано или поздно, но все же оставили в покое.       — Мои родители так не смогут, — растерянно говорит Петти, явно вспомнив нашу затяжную войну с предками, и дед, чуть помедлив, хлопает ладонью по столешнице:       — Пиши и приглашай. Разберемся.       Провожая взглядом практически неразличимый в вечернем небе силуэт Джеки, Петти вздыхает.       — Мне почему-то страшно, Сев, — тихо произносит она, и я снова обнимаю ее, стараясь закрыть своим телом от всех невзгод этого мира.       — Милая, все будет хорошо, — мои губы касаются ее виска, а дыхание едва заметно трогает непокорную прядку, выбившуюся из строгой прически девушки. — Мы справимся.       — Как думаешь, — она чуть изгибается в моих руках, заглядывая мне в глаза, — может, стоит написать Лильке и предупредить?       — О чем? — я недоуменно выгибаю бровь. — О том, что ты имела разговор с Дамблдором? Тогда тебе придется объяснять ей и многое другое. И я не уверен, что она будет рада узнать, что ты умудрилась обойти ее по всем статьям, несмотря на то, что она — волшебница, а ты, по ее мнению, — простая маггла. К тому же, не думаю, что ей и ее оленю что-то грозит. Не забывай — они на «Светлой» стороне. Это мы — все насквозь «Темные» и отвратительные. А они — правильные и непогрешимые.       Петти снова прижимается щекой к моей груди, явно обдумывая мои слова, я же вдыхаю легкий аромат фиалки, который источают ее волосы, и размышляю совершенно об ином. О том, что осталось не так уж и много времени до тех пор, когда эта невероятная девушка станет моей законной супругой. И сейчас, надо сказать, я жду этого с большим нетерпением. Потому что мне хочется твердо знать, что она только моя. И никакие Верноны не смогут претендовать на ее руку и сердце.       — Наверное, ты прав, — произносит она несколько неуверенно, и я ласково глажу ее по спине, отчетливо ощущая, как она дрожит.       — Ты замерзла? Пойдем в дом? — спрашиваю у нее, и Петти молча качает головой.       — Я не замерзла. Но… давай вернемся. Если позволишь, мне хотелось бы вернуться в свою комнату и немного подумать.       — Я провожу, — единственное, что остается сказать мне в ответ на ее просьбу. Прекрасно понимая, что сегодняшняя прогулка была тем еще испытанием для нервов девушки, с которым она, как, впрочем, и всегда, справилась с честью. Но от того не стала менее уязвимой.       Весь следующий день мы с нетерпением ожидаем возвращения Джеки, хотя и Петти, и я прекрасно понимаем, что за сутки невозможно долететь до Франции и вернуться обратно. Но так у нас есть хоть какое-то занятие, помимо бесцельного блуждания по парку мэнора и чтения книг в библиотеке. Ближе к вечеру, когда ожидание становится совершенно невыносимым, Петти отлавливает меня в моих покоях, постучав и сразу войдя внутрь, не дождавшись, пока я отзовусь.       — Сев, давай наведаемся к нам домой? Я подумала, что стоит оставить им записку. Ведь они могут разминуться с Джеки. Помнишь, я говорила тебе, что родители думали вернуться на этой неделе? А вдруг они уже сели в самолет, и сова просто не застанет их на месте?       — Разумно, — я рывком встаю с постели, на которой последние пару часов просто лежу, безуспешно пытаясь прочесть хотя бы несколько страниц из старого учебника по зельеварению за седьмой курс. — Деда предупредим?       Она пожимает плечами:       — Мы же не надолго, а только туда и обратно. Впрочем, как хочешь.       — Ладно, — я киваю, и, подойдя ближе, обнимаю Петти, прижимая к себе чуть крепче, чем следует. В последнее время такой способ аппарации входит у нас в привычку. — Туда и обратно. Полетели…       — Знаешь, — девушка качает головой, глядя на меня с легкой улыбкой, — Твои объяснения логичны, но мои родители совершенно точно считают тебя членом нашей семьи. Как и твой дед — меня. Так что они были бы только рады, если бы мы свалились им, как ты выражаешься, «словно снег на голову».       — А отец? — меня удивляет то, что я по какой-то причине не слышу имени Тома, и Петти вздыхает:       — Вне всяких сомнений. Но если Аурелиос нет-нет, да и зовет меня внучкой, — на этих словах она негромко фыркает, — то Том обращается ко мне исключительно — мисс Эванс или же юная мисс. Не могу понять причину, как ни стараюсь.       Я пожимаю плечами, потому что и сам много раз замечал за отцом подобное поведение, но вот почему?..       — Думаю, ему просто страшно, — говорю, обдумав ее слова, и она внезапно останавливается, глядя на меня изумленно:       — Что значит — страшно? Я что, — вызываю страх у окружающих меня людей?       — Дело не в тебе, а в его отношении к жизни, — отвечаю ей. — Ты же помнишь, ЧТО он нам рассказывал о себе там, в доме моих родителей? — увидев ее кивок, я приободряюсь. — Он и меня-то не сразу начал называть сыном. Наедине — да, бывало, но вот так, прилюдно… даже сейчас, доведись нам встретиться с ним где-то помимо мэнора, я больше чем уверен, что снова стану для него мистером Снейпом. Ну, или, ради разнообразия, наследником Принц.       Петти задумчиво смотрит в мое лицо, явно обдумывая услышанное, и, наконец, кивает:       — Думаю, ты прав. Я не рассматривала эту проблему с такой стороны. Мне почему-то было проще думать о том, что я ему не нравлюсь.       — Не нравишься, ага! — ехидно подмигиваю ей. — А кто вчера предложил деду привести твоих родителей в мэнор?       — Ой, — она прижимает свободную руку к губам и растерянно хлопает глазами. — Я совсем об этом не подумала… Сев, прости.       — Да за что? — недоуменно выгибаю бровь. — Люди — не галлеоны, чтобы нравиться всем без исключения. Рано или поздно все равно найдется кто-то, кому ты будешь не по нраву, так что расслабься. И не воспринимай все так близко к сердцу. А отцу ты нравишься, я это и так вижу. Так что не переживай!       — Ладно, уговорил, — ее звонкий смех звучит подобно маленькому колокольчику. Откуда-то издалека до нас доносится какой-то невнятный гул, но помимо этого больше ничто не нарушает тишину сонной улицы. — Идем, взглянем на дом, оставим записку и вернемся обратно.       К сожалению, наша безмятежность исчезает мгновенно и без следа, стоит нам увидеть собравшуюся перед домом Джареда и Маргарет, стоящую прямо на проезжей части толпу людей, за чьими макушками виднеется машина скорой медицинской помощи. Впрочем, она отъезжает от тротуара практически сразу, и мы, подбежав к дому, успеваем увидеть лишь заднюю часть неотложки, свернувшей на улицу, перпендикулярную нашей.       — Что здесь происходит? — слегка задыхаясь от бега, выпаливает Петти, и все внимание толпы моментально приковывается к нам — новым действующим лицам этой печальной пьесы.       В отличие от любимой и к своему огромному сожалению, я прекрасно понимаю, что именно здесь произошло. Потому что отлично помню историю семьи двух сестер Эванс, рассказанную Джо. Но, между тем, разница довольно существенна: в той истории ее родители погибли в аварии, здесь… судя по присутствию двух полицейских, решительно проталкивающихся сквозь толпу в нашу сторону — что-то произошло в доме.       — Бедная девочка, — доносится до меня всхлип из толпы, и я, шагнув к Петти, подхватываю ее, обнимая за талию. — Какое горе…       Меня безмерно раздражает это показное радушие. Сочувствие заложено в природе человека, но сейчас это кажется чрезмерно лицемерным. С трудом удерживая поникшую в моих руках девушку, спрятавшую лицо в отворотах моей рубашки, я обвожу собравшуюся толпу фирменным взглядом будущего «Ужаса Хогвартских подземелий» и, наверное, что-то в нем все-таки есть даже сейчас, потому что все они дружно, вдруг делают шаг назад…       — Молодые люди, — а вот и полиция… — Детектив Олдридж, детектив Барлоу. Кто вы?       Поскольку Петти так и стоит, пытаясь спрятаться от действительности на моей груди, отвечать приходится мне:       — Северус Снейп, сэр. А это мисс Петунья Эванс. Она моя невеста, а в этом доме живут ее родители.       — Жили… — я не слышу, но угадываю по шевельнувшимся губам то, что произносит напарник детектива Олдриджа, и еще крепче обнимаю Петти, стараясь укрыть ее в своих объятиях от всех бед этого мира.       — Что здесь произошло? — спрашиваю я, и детектив мнется, переглядываясь с напарником, стянув при этом с головы свое форменное кепи. — Не молчите!       — Нам жаль, мисс Эванс, — это произносит второй детектив, и Петти, вздрогнув, разжимает свои руки, которыми судорожно цеплялась за мою рубашку, поворачиваясь к ним лицом. — Ваши родители…       — Они умерли? — ее голос звучит спокойно, но так потусторонне, что по моей спине пробегает холодок, и я снова обнимаю ее за плечи. Кажется, Петти из тех людей, кто слезы оставляет на потом, не желая выставлять напоказ свои чувства. А может, это просто шок…       Очевидно, детективы думают точно так же, потому что один из них подносит к губам рацию, в которую негромко произносит:       — Срочно нужна машина скорой помощи на…       — Не надо, — я качаю головой, бесцеремонно перебивая полицейского. — Я сам учусь на врача, я знаю, что ей нужно.       — Если вы уверены… — с явным сомнением произносит второй детектив, и я еще раз киваю.       — Уверен. Я справлюсь. Лучше попросите убраться всех этих людей отсюда. И еще, скажите — когда можно будет попасть в дом?       Мой вопрос ставит их в тупик, и они совещаются некоторое время, прежде чем ответить.       — Только после того, как будет завершено расследование. Завтра вам обоим надлежит явиться в отдел по расследованию убийств и тяжких преступлений к трем часам пополудни для дачи показаний вот по этому адресу, — я беру из его рук картонный прямоугольник и киваю.       — Да, сэр.       — Вы уверены, что вам не нужна помощь медицинской службы? — внезапно спрашивает один из детективов, слегка наклоняясь к Петти, и она медленно качает головой:       — Когда я смогу похоронить моих папу и маму? — безучастный вопрос, прозвучавший так, словно она и не слышала слов детектива, заставляет его насторожиться.       — Мисс…       — Сэр, — в очередной раз перебиваю я его. — Вам так сложно ответить на заданный вопрос? Скажите, и я сразу же уведу ее отсюда. Вы сами затягиваете…       На этот раз совещание двух детективов длится намного дольше. Они даже отходят от нас в сторону, словно опасаясь, что их подслушают.       — Не ранее чем через семь дней, мисс Эванс, — наконец произносит один из них. — Вы должны нас понять. Как бы нам ни хотелось пойти вам навстречу, но странная смерть ваших родителей… расследование…       — Странная? — кажется, Петти сейчас интересует только это, и я, в очередной раз, сжав руки чуть сильнее, не позволяя девушке вырваться из моих объятий, вслед за ней повторяю уже заданный вопрос:       — Странная? Что вы хотите этим сказать?       Почему-то наш вопрос ставит их в тупик. Они несколько минут растерянно переглядываются, словно пытаясь вспомнить что-то, а затем детектив Барлоу, очевидно не придумав ничего лучше, машет в нашу сторону рукой:       — Уводите отсюда вашу невесту, мистер Снейп. Мы не имеем права разглашать вопросы, касающиеся…       Не дослушав до конца, я киваю и наклоняюсь к уху Петти:       — Милая, нам надо вернуться домой…       Неожиданно она поднимает на меня взгляд совершенно больных глаз и едва слышно шепчет:       — Я должна попасть внутрь. Пожалуйста, сделай так, чтобы никто не увидел.       Мое согласие ее удивляет, словно она уже приготовилась отстаивать передо мной свое желание, но я лишь молча киваю и отвожу её в сторону ограды, где, не доставая из ножен на предплечье палочку, накладываю на нас чары Отвлечения внимания.       — Идем, только медленно, — предостерегаю я Петти, снова охватив её рукой за талию. — Мы же не хотим, чтобы ты упала? Я могу взять тебя на руки, — после пары шагов меня внезапно осеняет здравая мысль. — Хочешь?       — Я дойду, — она против воли изгибает уголки губ в едва заметной улыбке. — Не хочу, чтобы ты носил меня на руках по такому случаю… я справлюсь.       Нам требуется почти четверть часа на то, чтобы добраться от ограды, отделяющей участок Эвансов от улицы, до ведущей в дом лестницы. С трудом поднявшись по ступенькам, Петти оглядывается на начавшую уже разбредаться толпу и кривится:       — Стервятники… всё бы им сплетни…       Я молчу, удивившись про себя тому, что она практически дословно озвучила мои мысли, и, приподняв полицейскую ленту, которой крест-накрест заклеен вход в дом, обозначая тем самым место совершенного преступления, открываю дверь, пропуская Петти внутрь.       Я вхожу в дом вслед за ней, но, увидев в гостиной двух странных типов в алых мантиях, увлеченно исследующих что-то на полу, вырываюсь вперед, оставив девушку за своей спиной, и выхватив палочку, направляю ее на незнакомцев:       — Какого Мордреда вы тут делаете?!