Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено - Аспер, olegowna.       — М-м-м, — Петти с наслаждением откусывает от теплой еще булки, щедро посыпанной сахарной пудрой и корицей, счастливо жмурясь. — Это так вкусно! Кто бы мог подумать?!       — Еще бы, — откинувшись спиной на ворох подушек, я с не меньшим удовольствием наблюдаю за своей супругой, обнаружившей на прикроватном столике по возвращении из ванной комнаты корзину с обедом, доставленную нам заботливыми домовиками. — Учитывая количество потраченной нами энергии… — я смеюсь, уклоняясь от мастерски запущенной в мою голову подушки. — Скажи еще, что я не прав?       — Прав, прав, — фыркает Петти. — Присоединяйся, хватит прожигать меня голодным взглядом, мистер Снейп!       — Как скажете, миссис Снейп, — возвращаю ей любезность и, завернувшись в тонкую простыню, пододвигаюсь к ней под бок. — И что мы тут имеем?..       — Северус, — ее пальчик вырисовывает на моей груди очередной хитрый завиток, — скажи, а почему ты до сих пор Снейп? Ведь Аурелиос признал тебя, и ты вполне мог бы стать Принцем, или вообще — Риддлом… — вздохнув, я сажусь, вынуждая Петти отодвинуться от меня. — Я тебя расстроила? — девушка садится рядом, натянув на свои плечи простынь и озадаченно заглядывает в мои глаза.       — Нет, — качнув головой, я обнимаю ее за плечи, прижимая к себе. — Просто не знаю, как объяснить тебе так, чтобы стало понятно. Я и сам иногда не до конца понимаю мотивы своих поступков. Вроде бы все логично, но наступает какой-то момент, и ты начинаешь думать о том, что совершаешь большую глупость. Понимаешь?       Петти кивает, не отрывая своей головы от моего плеча.       — У меня тоже так бывает.       — Что до Принцев… у меня в любом случае была бы другая фамилия, за кого бы ни вышла в конечном итоге замуж моя мама. По ее воле я стал Снейпом. Так что тут не имеет особого значения — Принц я или не Принц, поскольку я все равно являюсь наследником этого рода. А значит рано или поздно приму титул лорда. А ты станешь моей леди…       Петти тихонько вздыхает, прекрасно понимая, в каком именно случае нам «грозит» принятие титулов.       — А Том? Он же признал тебя сыном. Тогда почему ты…       Я пожимаю плечами, не дав ей договорить.       — На словах — да. Документально это не подтверждено. Не уверен — хочет ли он этого, или его устраивают наши нынешние отношения. Но пока он этого не сделает, я не смогу официально считаться его сыном. Да, честно говоря, мне это и не надо. Главное, что я просто знаю об этом. Если бы он был простым магом, то и тогда я бы задумался над тем: стоит ли это делать или же нет. В его же случае… сама посуди — с одной стороны — половина Британии с подачи господина директора считает его Темным Лордом. Признай он меня сейчас — я автоматически попаду под удар. Так же, как и ты. И, возможно, дед. И так вокруг нас происходит что-то странное, и это при условии, что никто даже не догадывается о том, что Риддл — мой отец. А с другой стороны… он будущий Министр Магии. И я более чем уверен, что он станет им вопреки всем проискам врагов. И как в этом случае будет выглядеть мое официальное появление в его жизни?       — Да уж, — Петти качает головой и, отстранившись, встает с постели. — Если рассуждать так, то ваши сегодняшние отношения — и в самом деле лучшее из того, что только может быть.       — Вот поэтому я и не стремлюсь торопить события, — решительно произношу я и тоже встаю. — Как ты считаешь, можно ли уже считать, что наступил вечер? Как-то не хочется заполучить какое-нибудь фирменное проклятье в исполнении деда, — ехидничаю я, и Петти фыркает:       — Сев, ты самый настоящий клоун!       — Все для вас, моя леди, — отвесив ей шутовской поклон и отпрыгнув в сторону от очередной запущенной в меня подушки, я скрываюсь за дверью ванной комнаты.       Когда мы все-таки выбираемся из спальни, вечер уже окончательно ступает в свои права и дед, показательно хмыкнувший при нашем появлении в гостиной, качает головой:       — Исполнительные мне достались внуки. Даже не знаю, радоваться или огорчаться, глядя на такое послушание…       — Теперь я понимаю, в кого ты получился такой язвой, — не удерживается Петти от ответной колкости в сторону деда, обращаясь ко мне, а я, пряча улыбку, подхожу к деду, который сидит в кресле, обложившись газетами, и обнимаю его.       — Добрый вечер. Что пишут?       — Ничего особенного, — он хмурится и, сбросив бумажные листы на пол одним движением руки, обнимает наклонившуюся к нему Петти. — Дорогая…       — А где отец? — окинув взглядом гостиную и убедившись в его отсутствии, я недоуменно смотрю на деда. — Надеюсь, ничего не случилось?       — Ничего, — отвечает он преувеличенно бодро. — Да, чуть не забыл, я хотел поинтересоваться…       — Дед, — мрачно произношу я, усевшись в кресло, стоящее напротив того, которое занимает Аурелиос, — ты никогда и ни о чем не забываешь. Со мной этот номер не пройдет. Может, ты уже прекратишь считать нас несмышлеными детьми и расскажешь все, как есть?       Он хмурится, сосредоточенно разглядывая газеты, раскинувшиеся веером подле его ног, а затем, выбрав из них одну — левитирует ее в мою сторону.       — Просмотри. Правда, не уверен, что ты найдешь что-то новое…       Мы с Петти склоняемся над листами бумаги, едва не стукаясь макушками, и внимательно вчитываемся в очередной опус, предложенный своим читателям «Ежедневным Пророком».       — Нападение на семью магглорожденных волшебников, проживающих в западной части Нортумберленда, — Петти первой проглатывает небольшую заметку, и подняв голову, смотрит на деда: — Том отсутствует именно поэтому?       — Дед, — я взъерошиваю свои волосы, как и всякий раз, когда испытываю сильное волнение. Эта привычка частично проявляла себя и в жизни Рикмана, но в этой она показала себя во всей красе, — надеюсь, вы не задумали с ним каких-то глупостей?       — Не считай нас мальчишками! — в голосе деда появляется лед. — Том решил устроить встречу со своими сторонниками и выяснить все, что известно кому-либо из них о всей этой ереси, — он раздражительно тычет рукой в лежащую на моих коленях газету. — Я предложил ему попутно выяснить, кто оплачивает эти статьи и есть ли возможность перекупить этого человека.       — Разумно, — обдумав его слова, киваю я. — Давно было пора. А то со стороны это смотрится так, что на отца выливаются потоки грязи, а он только отряхивается и идет дальше, никак не реагируя на них. Я понимаю, что он, прежде всего — ученый, а потому вся эта возня в большинстве случаев проходит мимо него. Но он же желает стать Министром… и как можно спускать подобные провокации в свой адрес — я просто не понимаю…       — А эта Темная Метка? — Петти вновь склоняется над статьей, недоуменно ее проглядывая. — Они постоянно пишут, что те, кто совершает нападения — отмечены какой-то Меткой. Лили говорила мне об этом еще летом по окончании шестого курса. Она тогда фактически обвинила Северуса в том, что он принял эту Метку и является Пожирателем Смерти.       — И ты не придумала ничего лучше, кроме как спросить у меня прямо в лоб, — усмехаюсь я, глядя на ее порозовевшие от смущения щеки. — Не подумав о том, что угрожало бы тебе, окажись это правдой.       — Очень интересная информация, — медленно цедит дед, прервав нашу шутливую перепалку. — Не потому ли тебя, мой драгоценный внук, пригласили на то невообразимо странное собеседование в дрянную таверну? И с чего, позволь узнать, он мог подумать о том, что ты вдруг примкнул к этим «Поборникам Справедливости»?       — Интересная вариация расшифровки аббревиатуры «ПС», — отмечаю я, удостоившись благосклонной насмешки деда. — Мой ответ — не знаю. Лили сообщила об этом Петти задолго до нашей первой встречи с тобой. Можно, конечно, предположить, что все дело в Малфое. Люциусе, — сразу же уточняю, отметив ставший недоуменным взгляд деда. — Практически весь Хогвартс знал, что он, будучи старостой факультета, поддерживал меня на протяжении первого года моего обучения в школе. Да и потом, после того, как он ее окончил, я периодически получал от него сов с заказами на зелья.       — Очень может быть, — задумчиво произносит Петти. — Ведь «Ежедневный Пророк» практически в открытую называет мистера Малфоя едва ли не «правой рукой Темного Лорда».       — А кто-нибудь вообще видел эти так называемые Метки? — спрашиваю я и дед, задумчиво потерев переносицу, пожимает плечами:       — Хороший вопрос. Вот только ответа у меня на него нет. «Пророк» ничего подобного не пишет. Лишь упоминает о них, указывая как отличительную черту, благодаря которой можно в простом обывателе узнать преданного слугу Темного Лорда.       — Надо подкинуть отцу еще и эту идею, — я смотрю на Петти, и она кивает, соглашаясь с моими словами. — Вообще это выглядит так, что кто-то, не станем уточнять — кто именно, не желая перемен в магической Британии, активно выступает против будущего кандидата в Министры, который имеет реальную возможность вытащить Англию из того болота, в котором она погрязла за последнюю пару столетий. Причем желание выставить отца в нелицеприятном для него свете настолько велико, что эта личность не гнушается ничем: ни откровенной ложью в его адрес, ни созданием отвратительной репутации его же перед лицом магического общества Британии, ни непонятными нападениями, в которых обвиняют окружение будущего Министра и, едва ли, не его самого. Провоцирующие статьи, которые регулярно выходят в прессе. Собственно — перекупленная пресса. Я бы еще мог посомневаться, но то интервью, данное отцом и напечатанное лишь одним-единственным журналом… редактор которого славится своей неадекватностью… то есть заведомо все, что печатает «Придира» считается бредом сумасшедшего сознания его создателя, что опять же не добавляет отцу популярности.       — Так оно и есть, — дед поднимается на ноги и, дойдя до окна, за которым вечерние сумерки практически на глазах перерастают в ночную мглу, задумчиво смотрит на улицу сквозь стекло. — И я неоднократно поднимал этот вопрос перед твоим отцом, Северус, но, очевидно, в свое время либо он заразил собственным упрямством твою мать, либо, напротив, нахватался его от нее. Более упертых людей я не встречал в своей жизни. Даже Аманду, мир ее праху, можно было уговорить, потратив на это достаточное количество времени и нервов. Но эта парочка…       Я утыкаюсь лбом в плечо супруги, старательно пряча улыбку, потому что дед в подобном настроении кажется мне весьма уязвимым, и далеко не факт, что он оценит мое смешливое настроение.       — Поэтому вы отправились в Отдел Тайн? — четко уловив мысль Аурелиоса, уточняет Петти, сжимая в своей ладони мои пальцы.       — Ну, должен же я был сделать хоть что-то, чтобы уберечь этого упертого барана от уготованной ему незавидной участи, — фыркает дед, поворачиваясь к нам лицом. — Если он сам не желает брать судьбу в свои собственные руки.       — Может, ему тоже хочется побыть хоть недолго тем, о ком заботится кто-то еще? — внезапно осеняет меня немного странная на первый взгляд мысль, и дед недовольно фыркает:       — Слишком эксцентрично даже для него. И вообще, не кажется ли вам, молодые люди, что мы говорим совсем не о том?       Мы с Петти недоуменно переглядываемся:       — Да вроде бы нет, — я пожимаю плечами, не сразу сумев переключиться с волнующей меня темы на что-то другое.       — Вот они, молодожены, — дед притворно вздыхает и с демонстративным кряхтеньем идет в сторону двери. — Все бы им дела, дела… а вспомнить о том, что помимо проблем на свете существует еще и любовь…       — О, боже, — Петти утыкается лбом в мое плечо, давясь от смеха. — Он что, всегда такой?       — Обычно — еще хуже, — мрачно сообщаю я, встав на ноги и протянув девушке руку. — Да ты и сама это знаешь…       Все-таки решив не дожидаться отца, который неизвестно когда явится в мэнор, и явится ли вообще, мы перебираемся в Малую столовую, где, окинув взглядом накрытый к ужину стол, Петунья шепчет мне на ухо, воспользовавшись тем, что Аурелиос отвлекается на разговор с домовиком:       — Если нас ТАК будут кормить каждый день, то… знаешь, у меня есть серьезные опасения, что нам с тобой в срочном порядке придется менять весь свой гардероб.       — Это вряд ли, — мое спокойствие могло бы показаться чересчур наигранным, не будь я столь рационален: — Ты забываешь, милая, что через три дня мы съедем отсюда. Ты вернешься в Эдинбург, я — в Тоскану. Так что за оставшееся до отъезда время нам это точно не грозит.       — Забыла… — Петти усаживается на свое место за семейным столом и вздыхает. — Представляешь? Столько всего… — ее глаза при воспоминании о родителях практически мгновенно наливаются слезами и я, выудив из кармана домашней мантии фиал с Умиротворяющим зельем, протягиваю его жене. — Как я смогу без него там? — тихо спрашивает она, возвращая мне опустевшую емкость и я, на мгновение задумавшись, выдаю готовое решение:       — У нас остается еще достаточно времени до отъезда. Я сварю тебе столько зелья, сколько понадобится до конца учебного года. Сложим все в сумку с наложенными чарами Расширения пространства, и проблема будет решена.       — Было бы неплохо, — кивает она и умолкает, уставившись на появившегося рядом с ней домовика.       — Бинки принес письмо, которое доставила сова для супруги наследника благородного рода Принц, — выдает он и Петти, удивленно округлив глаза, переспрашивает:       — Для меня? Бинки, ты не перепутал?       — Бинки не перепутал, молодая хозяйка. Бинки все правильно сказал, — осторожно возражает эльф, протягивая ей письмо.       — Я проверю, — говорит дед, едва ли не мгновенно оказываясь рядом с нами и перехватывая протянутый Петти конверт с такой скоростью, что ни она, ни я даже не успеваем отреагировать на этом. Впрочем, надо сказать, Петти и не торопится брать это послание, пришедшее ей неизвестно от кого, в руки. — Безопасно, — спустя несколько минут, пережив проведенную более чем тщательно проверку, письмо все-таки попадает к адресату, и распечатав его, Петти шумно выдыхает, безвольно уронив руки с зажатым в них листом бумаги на свои колени.       — Милая, что там? — я лишь на долю секунды опережаю мгновенно насторожившегося деда. — От кого письмо?       Вместо ответа она лишь протягивает его мне. Можно было бы и не спрашивать. Этот почерк я узнаю и с закрытыми глазами.       Разумеется, автор — Лили. Лилиана Эванс… в девичестве. Ныне — Поттер.       — Сев, — Петти останавливает меня, сжав мое запястье. — Давай прочтем его после ужина? Иначе я боюсь, что у меня испортится аппетит.       — Мудрое решение, моя дорогая, — дед улыбается так, словно неожиданно выиграл какой-то жизненно-важный для него приз и мимоходом отлевитировав злополучное послание на край стола, подальше от нас, усаживается на свое место. — Если не возражаете, мне хотелось бы послушать о ваших планах на ближайшие два дня. Может, я смогу оказаться вам чем-то полезен?..       Этот час, проведенный нами за столом, где мы в полной мере наслаждаемся семейным ужином и приятной беседой, дарит ощущение тепла и покоя, которого нам всем так не хватает в последние дни. Островок безмятежного спокойствия посреди бушующего океана интриг. Так радует, когда в этом изменчивом мире находится хотя бы одна постоянная величина, которая всегда остается с тобой. Что бы ни произошло. Где бы ты ни оказался. Твой дом… твоя семья… место, где тебя любят и ждут…       К моему огромному сожалению рано или поздно все хорошее заканчивается. Вот и ужину приходит конец. Наблюдая за тем, как одна за другой со стола исчезают тарелки, я переглядываюсь с дедом в надежде на то, что Петти успела забыть о письме, уже примериваясь к тому, как бы стащить его незаметно, да припрятать подальше и понадежнее. Но когда мои желания совпадали с моими возможностями?       Словно прочтя мои мысли, Петти встает и, легко обогнув стол, берет в руки конверт, протягивая его мне:       — Прочтёшь? — бумага жжет мне руки, настраивая на какую-нибудь несусветную подлость со стороны младшей сестрицы. До сих пор, несмотря на то, что с момента нашей с Лили ссоры минуло уже три года, я все равно нет-нет да и вспоминаю наше с ней общение, попутно пытаясь понять: как же могло так случиться, что эта странная дружба, больше похожая на спасение утопающего, продлилась так долго? И пусть в роли утопленника периодически оказывалась Лили, а такое бывало в основном перед экзаменами по зельям, все остальное время в этой роли безраздельно царствовал Северус Снейп. Не я. Меня, слава Богу и Мерлину, минула чаша сия, но парень, чье тело досталось в качестве постоянного вместилища моей душе, хлебнул этого «счастья» полной ложкой.       Да и я тоже... стоит лишь вспомнить мой недавний арест, едва не поставивший под угрозу не только дальнейшие планы, но и всю мою жизнь — ведь он был спровоцирован ею. Лили…       Какое там «Всегда», упомянутое Джоан? Где та нежная и трепетная лань-Патронус, должная сопровождать меня всю мою жизнь, как молчаливый укор. Как вечное напоминание о том, что я имел, но потерял благодаря своей исключительной несдержанности…       — Прочитаю, — со вздохом соглашаюсь я, нехотя забирая из подрагивающих от волнения пальцев жены уже смятый слегка листок.       Глаза выхватывают из текста отдельные строки, и лишь огромным усилием воли мне удается обуздать свой гнев, овладевающий мной с каждым прочитанным словом, принуждая себя произнести все написанное — четко и внятно. Так, словно это Алан Рикман готовится к очередному спектаклю, а текст — всего лишь роль, которую ему необходимо произнести перед публикой на «Бис»… «…осмелюсь тебе напомнить, мисс Эванс… не удивляйся, я обращаюсь к тебе именно так, поскольку даже в своих мыслях не могу больше назвать тебя своей сестрой, но все равно вынуждена сказать, донести до тебя, безумной, слепой и наивной дуры, который ты и останешься, несмотря на твой солидный возраст…»       На этом месте я вынужденно прерываюсь, и моя бровь неуклонно ползет вверх, но Петти, на которую я бросаю испытывающий взгляд, сидит с непроницаемым, каменным выражением лица и мне не остается ничего другого, кроме как вернуться к чтению, убедившись, что моя помощь ей не понадобится. По крайней мере, не прямо сейчас. «…на солидный возраст, что ты совершенно не умеешь выбирать себе друзей. Какого Мордреда ты зацепилась за эту тряпку? Не зря же Джейми еще на первом курсе назвал его Нюниусом…»       На этот раз я умолкаю по совершенно другой причине. Кашель, рвущийся из груди, едва не сводит «на нет» всю мою показную невозмутимость, но глаза любимой, устремленные на меня, и выражение плохо скрываемой ярости на лице деда, даруют мне столь необходимое спокойствие. «…Нюниусом. Это я, не желая видеть очевидного, продолжала цепляться за него, как за последнюю надежду. Быть может, если бы я сразу избавилась от него, все было бы намного проще. А он… ты ведь и сама все знаешь, хоть и дура. Он любил меня все эти годы и любит до сих пор. В аврорате меня едва не арестовали, пытаясь убедить в том, что эта тварь невиновна, а я, потерявшая по его вине родителей, оклеветала порядочного мага. Но кому как не мне знать, что это месть. Низкая, подлая месть опустившегося человека, дошедшего до самой крайней черты… беги от него, если ты все-таки не дура. Хотя, наверное, уже поздно… это ты привела его в наш дом. Это ты и только ты виновна в смерти наших родителей…»       Я отшвыриваю письмо в сторону, как неимоверно ядовитую змею, но дед успевает выбить из моих рук палочку, и сжав мои плечи своими ладонями, придавить к стулу, давая возможность справиться со рвущейся из груди ледяной яростью.       — Сев, милый, успокойся, — голос Петти звучит ужасно фальшиво, но ее показное спокойствие — кажется, именно то, чего так не хватает мне прямо сейчас. — Прочти, пожалуйста, его до конца. Она не написала ничего такого, к чему я не была бы готова.       Отдышавшись, я призываю отброшенное в сторону письмо, просто произнеся: «Акцио», не обратив никакого внимания на то, что моя палочка по-прежнему находится в руках у деда. Беспалочковое заклинание выходит такой силы, что скомканная бумажка лишь чудом не оставляет на моем лбу огромный синяк. С ненавистью разгладив листок на поверхности стола, я сразу же убираю руки, стараясь не прикасаться к нему больше, чем того требует ситуация. «…все из-за тебя. Ты, конечно, можешь делать с Нюнчиком все, что тебе только в голову взбредет. Но если ты все-таки не дура, в чем я сильно сомневаюсь, то ты избавишься от этого идиота, как можно скорее. Впрочем, если желаешь последовать прямо за родителями, то продолжай с ним общаться. Он с радостью приведет тебя к своему хозяину. Он же еще не сделал этого? Впрочем, если и да — то ты это заслужила.       И, надеюсь, ты же не думаешь, что я позволю тебе наслаждаться внезапно выигранным призом в одиночестве? Дом родителей теперь принадлежит нам обеим, и я хотела бы получить половину его стоимости прямо завтра. Мне все равно, как ты это сделаешь. И не пытайся меня надуть — я прекрасно знаю его настоящую цену…»       В этот раз за полетом письма на пол не следит никто, потому что дед торопливо роется в карманах, пытаясь отыскать в них фиал с Умиротворяющим зельем. Я же, подскочив со своего места и сдернув побледневшую до голубизны Петти со стула, прижимаю ее к себе, нашептывая ей на ухо всякие глупости, непонятно откуда берущиеся в моей голове.       Собственноручно споив любимой очередную дозу зелья, я подхватываю ее на руки и аппарирую в наши покои, здраво рассудив, что гулять по коридорам мэнора сейчас совсем не время. А уложив Петти в постель, заставляю выпить зелье Сна-без-сновидений, здраво рассудив, что без него ей бессонная ночь просто обеспечена.       И сейчас она уже должна бы заснуть, но снова, как и в тот роковой вечер в доме ее родителей, зелье не оказывает на нее никакого воздействия, или же эффект имеет четко выраженное отсроченное действие.       — Сев, ты понимаешь? — голос Петти едва слышен из-под одеяла, которым она укрыта почти по самую макушку. — Это невозможно. Пройдет несколько месяцев, прежде чем будет рассмотрено завещание… выплата налогов… а продать дом… бог мой, — она с головой зарывается в одеяло, и уже оттуда до меня доносится приглушенное: — …же она дура…       — Знаете, детки, — незаметно вошедший в комнату дед, поджав губы, стоит на пороге спальни и гипнотизирует взглядом её потолок, — думаю, что этот вопрос мне решить по силам. Я так понимаю, что миссис Поттер жизненно необходимы денежные средства? Раз уж она решилась написать это письмо… значит, завтра с утра мы с тобой, внук, наведаемся в Гринготтс. Обменяем необходимую сумму на маггловские фунты. А вы вечерком встретитесь с этими… — следующее слово дед проглатывает, не желая выражаться при Петти, и подмигивает ей, неожиданно вынырнувшей из плена одеяла. — План действий ясен?       — Да, сэр, — всхлипывает Петунья, прижимаясь к моему плечу. — Спасибо, но…       — Никаких но! — жестко отвечает дед и, чуть смягчившись, добавляет: — А сейчас спать! Оба!..