Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — olegowna.       Не сумев сдержать интереса, я делаю несколько шагов вперед и, подобравшись к столь заинтересовавшему меня объекту вплотную, осторожно заглядываю внутрь, лишь каким-то чудом сумев удержать изумленный возглас.       Вместо этого шепчу, не поворачиваясь к Петти:       — ДВОЕ?!       — Если мне не изменяет память — ты хотел троих, — мне кажется, голос любимой звучит несколько нервно. Да и сам я вцепляюсь похолодевшими от шока пальцами в края колыбели:       — Хотел… милая, разве я отказываюсь? — с усилием заставив себя отвернуться от двух совершенно одинаковых свертков, тихонько сопящих в тишине детской, я ошеломленно смотрю на супругу: — Но как?!       — Это ТЫ меня спрашиваешь «КАК»? — не может не съязвить Петти, очевидно, скрывая за подобным поведением свой страх в ожидании моей реакции. Подойдя чуть ближе, она захватывает мою руку в плен своей. — Я уверена, что во всем виновато наше безрассудство, которое мы проявили в день гибели моих родителей. Ведь все остальное время мы заботились о том, чтобы это не случилось так рано. Но оно все равно… — пояснение все-таки следует, и я вновь поворачиваюсь лицом к колыбели.       — Давно они родились? — в голову не приходит ни одного мало-мальски разумного вопроса, но Петти, очевидно, прекрасно понимает мое состояние.       — Двадцать третьего. Завтра им исполнится неделя. И, Сев… — любимая вздрагивает, очевидно, не ожидая таких скорых и активных действий с моей стороны. Я же стискиваю ее в объятиях, на несколько бесконечных минут выпав из реальности, вовлекая супругу в абсолютно сумасшедший поцелуй.       — Спасибо, — сил хватает только на то, чтобы прошептать это короткое слово, и Петти, счастливо вздохнув, вжимается в меня всем телом.       Я же, обняв ее, застываю, подобно статуе, рядом с колыбелью, не в силах поверить тому, что видят мои глаза…       Так неожиданно сбылась мечта моей прошлой жизни, прошедшей под девизом: «То, что у меня нет детей, даёт мне простор для работы, я уверен».       Слова, которые Рикману достаточно часто доводилось произносить в своих интервью, были призваны скрыть за собой пустоту, которую он ощущал, возвращаясь домой. Вдвоем с Римой, безусловно, было хорошо, но маленькие непоседы могли бы добавить им определенное количество любви.       К сожалению, осознание этого факта пришло слишком поздно — тогда, когда уже ничего нельзя было исправить. А потому все, что Алану оставалось — это дарить свою любовь племянницам и многим другим детям, с которыми его довольно часто сталкивала жизнь.       — А кто?.. — в мою голову приходит еще один вопрос, и Петти улыбается:       — Первый — сын. Второй родилась дочь. И, Сев, — она сжимает мою ладонь в явном волнении, вынудив оторваться от созерцания двух новорожденных крох и перевести взгляд на нее. — Дед, он… он захотел сам дать имя своему правнуку. Я не посмела отказать… — я выгибаю бровь, дожидаясь продолжения, и любимая улыбается: — Максимус. Он назвал нашего сына в соответствии с Кодексом рода…       Киваю, припоминая, что о чем-то подобном упоминалось в книгах Джо. Правда, там речь шла о семье Блэк и их традиции называть детей звездными именами. Очевидно, и здесь имеет место что-то подобное. А я, к своему стыду, так и не прочел его…       Что ж, теперь у меня будет достаточно времени для всего этого.       Легкое кряхтение нарушает мои размышления, и я вижу, как хмурятся бровки у одного из малышей, явно готовящегося расплакаться. Петти наклоняется и, забрав его… или ее?.. из колыбели, протягивает мне.       — Дочка, — поясняет она, явно уловив мое смятение. — Не бойся, ты справишься!       Безусловно, разве я смогу иначе?       Беру из ее рук свою дочь — Мерлин! А как звучит-то!.. — и впиваюсь взглядом в крошечное личико с темными глазками, нахмуренными бровками и сморщившимся в готовности расплакаться носиком.       Любимая поддерживает мои руки, показывая, как правильно держать малышку, и сочувственно улыбается, отчетливо ощущая, как они дрожат.       — Не бойся, — повторяет она и немного виновато улыбается: — Тебе придется научиться… — и негромко добавляет: — Сев, ты же знаешь, что в сентябре мне придется вернуться в университет…       А вот эта перспектива меня пугает почище гипотетического Темного Лорда.       — Петти…       — Не возражай, — качает она головой и отходит в сторону, заставив меня вцепиться в ребенка еще сильнее. — Ты справишься. Я в тебя верю!       Вздыхаю, разглядывая вновь уснувшую малышку, потихоньку осознавая, что это МОИ ДЕТИ… СЫН И ДОЧЬ…       И это понимание наполняет душу такой гордостью, таким счастьем, что я все-таки не могу сдержать слез.       Мужчины не плачут. От горя.       От счастья — сколько угодно… И пусть только кто-нибудь посмеет оспорить это утверждение!       Ожидая этого момента целую вечность, согласившись прожить чужую жизнь, заранее зная судьбу своего персонажа и смирившись с тем, что здесь мне тоже придется жить в одиночестве, я, тем не менее, все-таки смог изменить… и сейчас, держа на руках свою новорожденную дочь и глядя на спящего в колыбели сына, отчетливо понимаю: свое счастье я не позволю отобрать никому! И ни за что!       — Сев, наверное, ты уже понял, — немного нервно спрашивает у меня супруга, видя мою чрезмерную задумчивость и молчаливость, — что дочери тоже надо дать имя. Я подумала, что ты захочешь сам…       Киваю, внимательно разглядывая лицо крохи. Не знаю, быть может, я совершенно не прав, поступая так, но точно ощущаю, это — единственное имя, которое хочу слышать и помнить на протяжении оставшейся жизни.       — Рима? — слова почему-то звучат как вопрос, и Петти, осторожно проведя кончиками пальцев по чепчику на головке малышки, кивает:       — Мне нравится…       Немного позже, передав дочку Петти, не решившись самостоятельно переложить ее к так и не проснувшемуся брату, я увлекаю любимую в нашу спальню, где уже можно говорить в полный голос, не опасаясь ненароком разбудить двух крох, и стискиваю ее в объятиях.       — Спасибо… — слова вырываются сами собой, и я целую ее губы, щеки, глаза, стирая с них капли слезинок. — Спасибо, милая… ты сумела преподнести мне поистине невообразимый дар…       — А я боялась, что ты можешь разочароваться, — с легким вздохом она отстраняется и заглядывает мне в глаза. — Ты ведь не хотел спешить. А это произошло так внезапно…       — Полагаю, винить я могу только себя, — непроизвольно растягиваю губы в улыбке, вспомнив тот самый «первый раз». — Я был настолько поглощен происходящим, что вряд ли мог задуматься еще и об этом…       Вместо того, чтобы отдыхать, мы проводим едва ли не половину ночи в разговорах, будучи не в силах разжать свои руки и выпустить друг друга из объятий. Спасть просто не хочется, а близость моей супруге противопоказана как минимум еще несколько дней, это я могу заявить со всей уверенностью, как дипломированный колдомедик широкого профиля.       Собственно, получение этого диплома в дополнение к кольцу Мастера явилось для меня приятной неожиданностью. Разумеется, он не позволит мне стать ведущим специалистом, поскольку я прошел не полный курс колдомедицины, а всего лишь ее основы, но и этого вполне достаточно для диагностики и назначения лечения.       Опять, совершенно не вовремя, в голове всплывает Джо с ее историей, в которой довольно четко прописывалось участие Северуса Снейпа в работе Больничного Крыла Хогвартса: помощь в распознавании и снятии проклятий, диагностика заболеваний, споры с мадам Помфри по поводу назначенного лечения…       Я буду не я, если все-таки не познакомлюсь с Джоан в этом мире! Слишком много у меня накопилось вопросов к этой особе. Специально ее разыскивать я, разумеется, не стану, но если встреча произойдет случайно, то, надеюсь, «мисс Алиса» не станет противиться… к тому же, я практически уверен, что она про меня уже позабыла. Я сумел справиться с тем, что случилось со мной, сумел приспособиться к этой жизни. Да что там! Я стал ее частью. Теперь, спустя долгие три года, я совершенно не представляю, как жил без всего этого раньше. «Наивный мальчишка», — насмешливый голос раздается в моей голове, и я вздрагиваю всем телом, невольно испугав Петунью.       Действительно — наивный…       А вот то, что обо мне все-таки помнят, оказывается неожиданным сюрпризом. Вот странность: я должен опасаться и избегать внимания этой дамы, особенно учитывая, кем она является, но… мне почему-то приятна ее забота и внимание. «Я верю в тебя».       Я засыпаю с улыбкой на губах, по-прежнему не выпуская Петти из своих объятий.       В меня верят… и это не может не радовать…       Спустя неделю после смерти деда нам с Петти приходится провести прием, на котором перед лицом приглашенных гостей я принимаю кольцо рода Принц из рук нашего поверенного, становясь следующим лордом. Как оказывается, гоблины и в самом деле занимаются не только денежными делами. Но об этом, кроме разве что представителей древнейших и благороднейших семейств, мало кто знает. А аристократы свято хранят свои тайны.       В тот день, после окончания приема, я еще раз вспоминаю Джо. Она явно не принадлежала к аристократии, если не знала о подобных услугах банка Гринготтс. Иначе обязательно упомянула бы об этом в книгах.       Высший свет Британского магического общества после церемонии принятия кольца и принесения определенных клятв заново знакомится со мной и моей супругой — уже в качестве лорда и леди Принц. Как бы мне не хотелось обойтись без этого — Кодекс рода, который я все-таки сумел прочесть за истекшую неделю, требует непременного проведения такого мероприятия.       К моему удивлению, все те, кто поливал безродного полукровку презрением во времена учебы в Хогвартсе, на приеме демонстрируют явно выраженную лояльность, причем, не только мне, но и моей супруге, которую все собравшиеся принимают с подобающим уважением.       Отец, присутствующий в Принц-мэноре в качестве почетного гостя, заметив мое несомненное напряжение, улучив благоприятный момент, отводит меня в сторону для приватной беседы и, выслушав высказанные мной опасения, качает головой:       — Сын, разумеется, этот вопрос уже решен. Все присутствующие здесь считают, что новая леди Принц очень сильная магглорожденная волшебница. Какими бы снобами не были аристократы, они прекрасно понимают необходимость обновления крови. Так что никто из них вас не осуждает.       Меня удивляет лишь размах, с каким Том решает этот вопрос, но не сама новость, потому что я уже знаю — у моей супруги в момент рождения детей пробудилось магическое ядро. И палочка, которая в день моего возвращения из Италии была направлена в мою сторону — принадлежала ей.       Надо отметить, что каждая свободная минута нашего с Петти времени в предыдущие дни была нацелена на то, чтобы научить ее пользоваться своей внезапно пробудившейся силой. И, надо сказать, не маленькой. Это заключение я сделал, увидев комнату, в которой родились наши дети. Точнее, узрев то, что от нее осталось…       А посему на приеме леди Принц уверенно левитирует к себе бокал с шампанским, которое, конечно же, передает мне, не собираясь пить. Цель — демонстрация способностей, поскольку, подозреваю, здесь вполне могут оказаться те, кто хорошо знаком с Поттерами и знает от Лили о том, что ее сестра обычная маггла.       А еще на протяжении всего торжества от нас с Петти в буквальном смысле этого слова не отходит ни на шаг лорд Малфой, активно демонстрирующий свое расположение и приязнь к лорду и леди Принц.       Очевидно, Люциус, посетивший сие мероприятие в гордом одиночестве, таким нехитрым способом пытается отблагодарить меня за мою помощь его супруге во время ее беременности. И — да, разумеется, я получаю ответ, что с леди Малфой и наследником рода — названным, разумеется, Драко, в соответствии с кодексом рода Блэк, — все в полном порядке.       Признаться, меня в достаточной степени удивляет этот момент, поскольку, как я помню, Нарцисса, выйдя замуж, вошла в семью своего супруга, а значит, фактически, перестала принадлежать роду Блэк. Тогда почему ребенок назван так по Кодексу этого рода — непонятно… возможно, когда-нибудь удастся узнать эту тайну. Хотя — вряд ли. Аристократы тщательно хранят свои семейные секреты.       Люциус рассказывает нам с Петуньей последние сплетни, мимоходом упомянув о том, о чем мне в подробностях уже успел рассказать Том: приблизительно полгода назад по Британии прошла эпидемия драконьей оспы, унеся в могилы практически все старшее поколение магов. Причем, что самое странное, эта болезнь коснулась исключительно аристократов. Сигнус и Друэлла Блэк — родители его супруги, Орион Блэк — отец Сириуса, родители Джеймса Поттера, отец Ричарда Нотта и старший Гойл… перечислять можно долго, но стоит сказать лишь о том, что аристократия понесла невосполнимые потери. История, рассказанная Джоан, повторяется, так что я совершенно перестаю удивляться этому…       Смерть Аурелиоса многие воспринимают, как продолжение мора, не стесняясь обсуждать это в нашем с Петти присутствии. Я же, подавив желание возразить — молчу, вслушиваясь в разговоры гостей. Во-первых, не будучи уверенным в стойкости моего духа, которого вряд ли хватит для того, чтобы объяснить каждому из присутствующих — от чего именно скончался мой дед. Во-вторых, как мне кажется, очень скоро со мной вновь свяжется некий белобородый господин, узнав о том, что возможная марионетка осталась в одиночестве.       Я не имею никакого представления — известно ли Дамблдору о том, что Петунья — моя законная супруга. Подозреваю, что да, поскольку Поттер узнал об этом уже довольно давно. Не думаю, что он не поделился этим открытием со своим… я даже предположить не могу, какую именно роль играет Альбус в жизни Поттеров. Но вот упустить шанс воздействовать на мою жизнь, проявив некое подобие участия, директор Хогвартса определенно не сможет.       Зато о наших детях не известно вообще никому. Ведь в прессе в обязательном порядке публикуются объявления подобного рода в основном аристократами, которым важно держать жителей магической Британии в курсе своей жизни.       Максимус и Рима родились еще тогда, когда дед был еще жив. Обстоятельства сложились так, что я, являясь наследником рода, на тот момент отсутствовал в стране. Петунье было не до того, а дед, фактически, находился при смерти. Отец же, определенно, об этом просто не подумал. Все вместе это привело к тому, что объявление о рождении детей наследника лорда Принца не было подано в газету. Что не может не радовать, потому что хотя бы на этот счет я могу быть совершенно спокоен.       Помимо сплетен о личной жизни присутствующих на приеме наследников и лордов, я удостаиваюсь чести познакомиться с оценкой, данной Люциусом событиям, произошедшим за истекший год на политической арене магической Британии.       Слушаю с искренним интересом, поскольку подозреваю, что Том, как обычно, скрывает от меня если не все, то очень и очень многое. И далеко не факт, что он ответит на мои вопросы с готовностью, вздумай я задать их ему.       Лорд Малфой же гораздо более откровенен, а потому я узнаю о том, что группа тех, кого пресса называет «Пожирателями Смерти» и чье имя плотно связывается с именем Тома Риддла, по-прежнему совершает нападения на магглов и магглорожденных, не брезгуя не только пытками, но и убийствами.       В одном из последних рейдов аврората доблестные защитники правопорядка успели прибыть на место преступления до того, как нападающим удастся скрыться. А потому ими были захвачены несколько человек, у которых на запястьях имелись те самые «Темные метки». Я с удивлением узнаю о том, что эту информацию опубликовал «Ежедневный Пророк» и делаю для себя мысленную отметку поинтересоваться у отца — с какой стати подконтрольная ему газета вдруг начала печатать очередные разоблачительные статьи в его адрес.       — Мистер Риддл весьма здравомыслящий человек, — произносит Малфой, внимательно глядя на Тома, беседующего в противоположном конце зала с Ноттом, Эйвери и Руквудом, хорошо знакомым мне по работе в Отделе Тайн. — Его политическая программа более чем разумна, и может принести немалую пользу, если он придет к власти.       — Если ему позволят это сделать, — мрачно произношу я, и Люциус стискивает ледяными пальцами мое запястье, вынуждая поморщиться от боли.       — Я бы на вашем месте воздержался от подобного рода комментариев, лорд Принц, — торопливо произносит он, оглядываясь в сторону Тома. — Не следует, чтобы мистер Риддл знал о ваших сомнениях. Ему может это не понравиться. Вы, кстати, не желаете присоединиться к его партии? Я рассказывал ему о вас, Северус, и его заинтересовал ваш потенциал.       В голосе Малфоя звучит плохо скрываемое самодовольство, я же с трудом удерживаюсь от смеха. Мне вполне достаточно иметь Темного Лорда в качестве своего отца, чтобы еще вмешиваться в проводимую им политику. Вот только об этом, кажется, никто и никогда не узнает…       — Не уверен, лорд Малфой, — качаю головой, глядя в сторону Тома. — Все эти метки… не хотелось бы оказаться заклейменным.       — Вы верите той чуши, что публикуется в прессе? — Люциус выгибает бровь и, отогнув свой манжет, демонстрирует мне свое абсолютно чистое запястье. — Вы что-то видите, лорд Принц?       Старательно изображаю удивление:       — Но вы сами сказали о том, что «Пророк» написал о поимке тех, кто является последователями мистера Риддла и у них на руках была эта метка… быть может, он ставит ее не всем, а только самым близким ему людям, кому он может доверять безоговорочно? — старательно изображаю удивление, и Малфой громко фыркает, из чего я моментально делаю вывод — он-то как раз и является тем самым доверенным лицом.       — Тогда уж наоборот, всякой мелкой шушере, — я невольно закашливаюсь, услышав из уст достопочтенного лорда подобное выражение, а он внимательно смотрит на меня. — Во всей этой истории слишком много непонятного. Те, кого поймали во время того рейда… они скончались во время допроса, поскольку, очевидно, были связаны Непреложным обетом. А авроры умеют выбивать признания. Так что их участь была предрешена.       Я отмечаю еще одну странность, о которой непременно поговорю с отцом, и, свернув разговор на ничего не значащие факты, возвращаюсь к обязанностям хозяина вечера.       В конце концов, как бы мне не хотелось избежать этого приема — нельзя не отметить его несомненную полезность…