Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено — olegowna, Аспер.       Несмотря на совет деда, проходит почти месяц, прежде чем отец все-таки решается принять предложение Люциуса. Все это время он продолжает жить в Малфой-мэноре, но при этом практически ежедневно появляется в нашем особняке ради того, чтобы повидаться с внуками. Разговор на эту тему мы больше не поднимаем, хотя я вижу отчетливо выраженную задумчивость на его лице.       А затем, в один из промозглых дней конца октября, важный филин приносит нам с Петти приглашение от семьи Малфой на семейное торжество. И я понимаю, что Том, очевидно, все-таки сделал свой выбор.       Приглашения выписаны на имена лорда и леди Принц, и мы с ней довольно долго спорим, идти или нет. Я, разумеется, склоняю любимую к тому, что подобные мероприятия не принято игнорировать без веских на то причин. Моя же супруга пытается убедить меня, что двое грудных детей как раз и являются той самой веской причиной. Причем ни ей, ни мне абсолютно непонятна причина, по которой мы вообще удостаиваемся этой чести.       Мы оба твердо уверены в том, что Люциус не имеет никакого понятия о нашем с Томом родстве. Тогда с какой стати ему приглашать нас? К тому же, я больше, чем уверен: вряд ли «тихий семейный ужин» окажется именно таковым. Малфои всегда любили пускать пыль в глаза окружающим. Так почему этот раз должен стать исключением?       Так и не придя в результате долгих споров к окончательному выводу, мы выбираем самое, на наш взгляд, разумное решение — зовем отца. Посоветоваться.       — Я, признаться, не вижу, в чем заключается причина ваших сомнений, — удивленно говорит Том, переместившийся при помощи порт-ключа в Принц-мэнор сразу после получения моего письма. — Люциус зарекомендовал себя как верный и преданный союзник. Полагаю, пришла пора открыть ему ваш секрет.       — Непременно, — в разговор вмешивается дед, который просто не может остаться в стороне от обсуждения, и я вздыхаю, бросив быстрый взгляд на погрустневшую супругу.       Внутри все сжимается, и я искренне надеюсь, что не от страха, хотя в обуревающей меня гамме чувств он определенно присутствует. Разумеется, я прекрасно осознаю, что подобная тайна не сможет храниться слишком долго по одной простой причине — теперь мы относимся к верхушке британской аристократии, чья жизнь проходит под прицелом объективов колдокамер.       Как тут не вспомнить моего героя, сыгранного Рикманом в семи эпизодах «Поттерианы» с его язвительным: «Слава — это еще не все, Поттер»? Хотя в данном случае, полагаю, будет уместнее заменить столь нелюбимую фамилию на мою собственную.       В прошлой моей жизни я сумел привыкнуть к постоянным вспышкам камер и к папарацци, частенько преследующим Алана Рикмана, при этом, в большинстве случаев, никак не выдавая своего недовольства. Здесь же повторять подобный опыт у меня нет совершенно никакого желания.       Но даже не это является причиной моих сомнений. Я, практически, уверен в том, что едва мы раскроем тайну рождения Максимуса и Римы — наша жизнь привлечет к себе внимание гораздо более опасных людей, не сравнимых с журналистами.       Кажется, сомнение отражается на моем лице слишком уж явно, потому что отец, тяжело вздохнув, левитирует ко мне толстостенный бокал с Огденским и, дождавшись, пока я возьму его в руки, укоризненно произносит:       — Сын, у меня складывается впечатление, что вы совершенно не слушали то, о чем я вам говорил последнюю четверть часа…       Переглянувшись с Петти, мы практически синхронно качаем головами. Сделав глоток обжигающей жидкости, которая на удивление приходится мне по вкусу, хотя в своей прошлой жизни Алан отдавал предпочтение лишь действительно хорошим винам и выдержанному коньяку, медленно говорю:       — Мы слышали тебя, отец. Прости, но мы думаем о другом. Ты должен понимать, что привлечение излишнего внимания к нашей семье сейчас совершенно ни к чему. Вполне достаточно и того, что весь магический мир уже знает о том, что я принял титул лорда Принц. Счастье, что нам удалось не допустить присутствия журналистов на приеме в честь этого события. Дамблдор, по какой-то причине, никак не хочет выбросить меня из своих безумных планов. Мне определенно отводится какая-то роль в его игре, а потому, как ты, надеюсь, осознаешь, я совершенно не желаю, чтобы наши дети в конечном итоге послужили возможным рычагом давления на меня или Петти.       — Вот именно, — вздыхает моя любимая, полностью соглашаясь со сказанным.       Том вздыхает, с тоской взглянув на изображающего задумчивость деда, и качает головой:       — Северус, Петунья, речь идет совсем не о том, чтобы публиковать стандартное объявление о рождении наследников рода Принц в прессе. Напротив, я рекомендую вам воздержаться от этого шага на как можно большее время. Мое предложение включает в себя только Люциуса и его супругу. Полагаю, он, как самый преданный мой союзник, заслужил право на знакомство с некоторыми тайнами моей жизни.       — Может, заодно, мы расскажем вообще всей Британии о том, что ты мой отец? — немного язвительно спрашиваю я, и Том качает головой:       — Обязательно, сын. Но не сейчас. Ты прекрасно знаешь, что меня стараются дискредитировать. Мое имя тщательно вымарывают в грязи. И как бы мы не стремились защититься — наши силы с неизвестным оппонентом категорически неравны. В отличие от меня он не стесняется использовать грязные приемы… при этом мы по-прежнему не подозреваем, кто именно стоит за всеми этими нападками. Ты разумный молодой человек и должен прекрасно понимать, что я скрываю эту тайну совсем не по причине того, что стыжусь родства с тобой, — щеки отца краснеют из-за старательно сдерживаемого им гнева. — И я искренне надеюсь, что ты не осмелился думать обо мне в таком ключе?! — увидев то, как я отрицательно качаю головой, он говорит уже более спокойно: — Я не желаю подставить вас под удар, сын… даю слово, что как только все это безумие останется далеко позади, сразу после выборов, я сообщу всей магической Британии о том, что вы — моя семья. Но пока я настоятельно прошу вас воздержаться от каких-либо высказываний или же демонстраций на этот счет.       Внутри меня распускается узелок застарелой обиды на отца, отпуская, наконец, прошлое. Как бы я не убеждал себя в том, что прекрасно понимаю его мотивы, где-то в глубине души все равно опасался того, что просто не нужен ему. Что он стыдится меня. Глупо, иррационально… Том множество раз доказывал свое отношение не только ко мне, но и ко всем нам. Хорошо еще, что мне хватило выдержки не высказать отцу свои опасения на этот счет. Уверен — подобного недоверия к себе он бы не простил. По крайней мере — не сразу…       — Разумеется, — я киваю в ответ на его слова, и, почувствовав на своем запястье легкое пожатие пальчиков Петти, решаюсь задать еще один вопрос, который волнует нас с ней не меньше, а, возможно, даже больше, чем все предыдущие: — Отец, если позволишь, нам хотелось бы узнать причину, по которой мы вообще удостоились получения этого приглашения на «семейный ужин» в Малфой-мэноре? Как ты понимаешь — нас даже с большой натяжкой нельзя назвать родственниками Малфоев. Люциус не знает о нашем родстве. Не знает о том, что я получил звание Мастера… или все-таки знает? — уточняю, нахмурившись, видя перед собой откровенно веселящегося отца.       — Северус, меня иногда удивляет твое видение ситуации. Разумеется, он не знает про то, что ты Мастер зельеварения. И дело тут совсем не в том, что ты не носишь кольцо, по которому он достоверно смог бы определить этот факт. Но он догадывается об этом, ведь то зелье, которое ты варил для Нарциссы… даже Подмастерье не справился бы с ним, поскольку оно слишком сложно в приготовлении. Зелье уровня Мастера, ты знаешь и сам.       — Но я же справился! — парирую я, и Том кивает:       — Заработав магическое истощение, причем в достаточной степени серьезное. Тебе несказанно повезло, что ты готовил его под контролем Медичи. В противном случае состояние, в котором ты оказался, могло бы стать для тебя фатальным.       Вспомнив то количество фиалов с зельями, которое мне пришлось выпить за два дня, во время которых я отлеживался в своей комнате, приходя в себя после самой первой варки «Последней надежды», и попутно осознав, что Медичи в очередной раз «сдал» меня родным, киваю. Отец абсолютно прав. Рискнув приготовить его в одиночестве — я мог бы остаться сквибом. Лишь благодаря помощи Магистра…       — Люциус прекрасно это понимает, — между тем продолжает говорить Том. — Надо сказать, лорд Малфой умеет выбирать то, что принесет несомненную пользу его роду, в этом твой дед абсолютно прав, — Аурелиос на портрете довольно улыбается, кивком подтверждая свое согласие со словами отца. — Насколько мне известно, он понятия не имел о том, что ты проходишь обучение на Мастера зельеварения. И даже о том, что ты уже на тот момент являешься Подмастерьем. Люциус просто рискнул попросить тебя, вспомнив о том, что ты считался гениальным зельеваром еще во время учебы в Хогвартсе. По его словам — полное игнорирование твоей персоны Слагхорном говорило именно о том, что ты, даже будучи студентом, уже превосходил своего преподавателя, имеющего ранг Мастера.       — Я думал, это ты рассказал ему обо мне, — растерянно произношу я, выбитый из колеи словами отца. На самом деле, получив то письмо от Люциуса, я даже ни на мгновение не задумался о том, по какой причине он написал мне. Все казалось очевидным… а теперь выясняется, что он просто решил рискнуть, рассудив, что «я смогу», разумеется, не подумав о том, чем все это грозило мне… — Я был практически уверен в этом…       — Нет, сын, — Том усмехается, как-то слишком уж заговорщицки переглянувшись с дедом. — Полагаю, ты должен знать о том, что этот молодой человек настоятельно рекомендует мне принять тебя под свое крыло, упирая на то, что ты являешься гениальным зельеваром. Надо сказать, он начал рассказывать мне о тебе задолго до нашей с тобой первой встречи на Диагон аллее, — не выдержав, он смеется, безуспешно пытаясь спрятаться за бокалом с Огденским. — Люциус знает о том, что я увлекаюсь Темными искусствами и артефакторикой, а потому полагает, что мне абсолютно не помешает личный зельевар. Во время нашего последнего разговора с лордом Малфой, я согласился на приватную беседу с тобой. Полагаю, именно этим и обусловлено получение вами данного приглашения.       Я задумчиво потираю переносицу, размышляя над словами отца. Вроде бы да, все сходится. За исключением одного крошечного момента:       — Пап, я не понимаю, каким образом, в этом случае, можно объяснить приглашение, которое ты выслал нам с Севом на их с Нарциссой свадьбу? — озадаченно спрашивает у Тома моя супруга, до этого момента внимательно прислушивающаяся к нашему разговору, озвучивая мои мысли. — Он же наверняка спрашивал у тебя о причине этого поступка. Или нет?       Отец улыбается, качая головой.       — У нас с лордом Малфой не настолько доверительные отношения, несмотря на то, что я считаю его практически своей правой рукой, чтобы он осмелился задавать мне подобные вопросы. Я сам, по окончании приема, объяснил ему свой поступок тем обстоятельством, что меня некоторым образом заинтересовала твоя кандидатура, а потому просто захотелось взглянуть на тебя. Скажем так: понаблюдать со стороны.       — Отлично! — фыркает Петти и встает. — Просто великолепно. Сплошные интриги… почему бы просто не сказать правду?       — Именно это я предлагаю, дорогая, — насмешливо отзывается отец. — Взять с Люциуса и Нарциссы Магическую клятву и рассказать им о вас, ваших детях и о том, что вас связывает со мной. Мне подумалось, что они смогут стать неплохими крестными родителями для Максимуса и Римы.       Петти снова опускается на стул и ошеломленно смотрит на Тома:       — Я правильно понимаю, что ты предлагаешь рассказать им вообще все и сделать их крестными наших детей?!       — А вы против? — выгибает бровь Том. — Мне показалось это достаточно хорошей идеей.       — Если позволишь, — на этот раз со стула встаю я и протягиваю руку своей супруге, — нам необходимо подумать и обсудить все положительные и отрицательные стороны твоего предложения.       — Разумеется, — кивает отец и тоже поднимается на ноги. — До «семейного ужина» еще несколько дней. Думайте…       В принципе, идея Тома не вызывает отторжения ни у меня, ни у Петти, а потому мы достаточно быстро приходим к общему мнению: это — приемлемо.       То, что Люциуса отец считает своей правой рукой — говорит о том, что этому человеку можно доверять. Малфой может недоговаривать, хитрить, искать во всем выгоду для себя, но он никогда не навредит тем, кого считает своими близкими. Я прекрасно помню, как подробно был прописан его характер в истории Джо, и должен сказать, что здешний лорд абсолютно не отличается от своего книжного прототипа.       Петунью гораздо сильнее смущает холодность и предвзятость представителей этой семьи. Она, впрочем, как и я, не забыла тот «горячий» прием, который нам устроили во время первого и единственного посещения Малфой-мэнора. Но, одновременно с этим, мы оба прекрасно понимаем, что разница между тем, кем мы с ней были тогда, и тем, кем являемся сейчас — огромна.       — Мы согласны, — говорит Петти отцу спустя два дня, за завтраком. — Но у нас есть небольшое условие.       Том, слегка склонив голову набок, ждет пояснения ее слов, и я, перехватив взгляд супруги, продолжаю вместо нее:       — Мы хотим пригласить Люциуса и Нарциссу сюда, и рассказать все заранее, чтобы не шокировать их во время праздника. Все-таки этот ритуал требует предельной концентрации внимания, а если Малфой будет думать о том, что узнал, вместо…       — Я понял, — отец негромко хмыкает, не дав мне договорить до конца. — Пожалуй, я соглашусь с этим утверждением. Напиши им, сын, и пригласи для беседы. Только не упоминай обо мне. Так будет даже интереснее…       Я приглашаю лорда и леди Малфой на приватную беседу в Принц-мэнор за два дня до даты, на которую назначено проведение ритуала. Меня немного удивляет скорость, с которой следует ответ на мое письмо. Очевидно, Люциус крепко ухватился за идею упрочить свое положение при будущем Министре Магии не только за счет уз крестничества, но и преподнеся мистеру Риддлу в качестве неоценимого дара талантливого зельевара, а потому не желает выпускать меня из вида.       Не стану даже предполагать, какое разочарование его ждет в тот момент, когда он узнает правду, поскольку хочу все увидеть своими собственными глазами, несмотря на свое, несомненно, богатое воображение.       — Лорд, леди Малфой, — я приветствую со всем возможным достоинством появившихся из камина гостей. Если Люциусу достаточно простого пожатия руки, то Нарцисса протягивает мне узкое запястье, предварительно стянув с него тонкую кружевную перчатку. Я послушно касаюсь его губами и, выпрямившись, вижу, как Петунья проделывает то же самое в отношении нашего гостя. Впрочем, Малфоя это ничуть не смущает, и он, приложившись осторожным поцелуем к руке моей супруги, подставляет ей свой локоть, явно предлагая мне оказать внимание Нарциссе.       — Прошу…       На правах хозяина я провожаю гостей в Бирюзовую гостиную, куда расторопные домовики через несколько минут после нашего появления подают чай.       И лишь спустя, наверное, целый час после того, как все церемонии уже пройдены, обсуждены все без исключения отвлеченные темы для разговора, Люциус все-таки решает перейти к делу:       — Лорд Принц… — он запинается под моим взглядом и растягивает губы в легком намеке на улыбку. — Вы пригласили нас для беседы. Хотелось бы узнать, о чем именно пойдет речь?       — О многом, — возвращаю ему ответную любезность. — Пожалуй, стоит начать… не могу сказать — с главного, поскольку все новости, которые мы с супругой желаем вам сообщить здесь и сейчас, попадают под эту категорию. Но их вы узнаете только после того, как принесете полную Магическую клятву. Правда, с ограничением по времени. Скажем… до выборов Министра Магии в следующем году. После этого вы сможете поделиться этими знаниями с кем угодно. Препятствовать не станем.       Малфой впадает в ступор, размышляя над моими словами. Решив предоставить гостям время для обсуждения, я встаю из кресла и, кивнув Петти, подхожу к окну.       — Думаешь, они согласятся? — с легким сомнением спрашивает она у меня, подойдя со спины, и я киваю.       — Безусловно. Люциус прирожденный политик. А в этом деле информация — самая главная ценность. Он, разумеется, попытается поторговаться, но текст Магической клятвы, которую одобрил отец, ему не изменить. Так что да — я уверен.       Я оказываюсь прав, и спустя еще полчаса обсуждений и попыток выторговать себе хоть какие-то уступки, Малфой смиряется и произносит клятву, читая ее прямо с пергамента, чтобы не ошибиться и не пропустить что-то важное. Следом за ним это делает Нарцисса, после чего Петти, вынув свою палочку, перемещает свиток на каминную полку, полностью игнорируя изумленный взгляд обоих Малфоев. Странно, мне казалось, что на приеме в Принц-мэноре все без исключения видели ее упражнения с левитацией бокала шампанского. Сейчас же становится очевидно, что, видимо, не все…       — Если позволите, — ошеломленно спрашивает Люциус, провожая расширившимися от изумления глазами палочку Петти, убранное в крепление на запястье, — как такое возможно?       — Что именно? — в этой игре можно участвовать и вдвоем, а потому я с удовольствием присоединяюсь к начатой Петуньей партии. — Не соблаговолите ли уточнить, лорд Малфой?       — Люциус, — исправляет меня сиятельный лорд немного нервно. — Полагаю, наше давнее знакомство может служить оправданием некой вольности в обращении? — увидев мой кивок, он немного приободряется: — Полагаю, дамы не знакомы друг с другом в достаточной степени, но учитывая обстоятельства, не станут возражать против более близкого общения? — получив заверения в том, что — нет, не будут, он растягивает губы в очередной улыбке, стараясь скрыть за этой маской сильнейшее замешательство. — Северус, как такое возможно?       Я изгибаю бровь, ожидая продолжения, и Малфой вздыхает, очевидно, недовольный моим нежеланием понимать его намеки.       — Петунья, вы же, насколько я знаю, родная сестра супруги Джеймса Поттера? — увидев, что Петти недовольно морщит нос, он усмехается. — Не стоит, леди Принц. Мы все наслышаны о поведении миссис Поттер. Сейчас, если позволите, речь идет совсем о другом. Насколько я помню, Лили во время учебы в школе не скрывала того, что родилась в маггловской семье. Отчего Северус, не желающий внять доводу рассудка и прекратить общение с этой особой, постоянно подвергался преследованиям со стороны учеников как собственного факультета, так и того, на котором училась мисс Эванс. Полагаю, вы знакомы с этой историей? — Петунья слегка наклоняет голову, соглашаясь со сказанным Люциусом, и он качает головой: — Мы все были уверены в том, что вы маггла. Но, как вы помните, на церемонии, посвященной нашему с Нарси бракосочетанию, Северус сообщил, что вы сквиб. Не спорю, такое возможно, — Люциус внимательно разглядывает мою супругу, пытаясь разглядеть в ней что-то, непонятное мне. — Но как сквиб смог стать волшебником? Это, если позволите, невозможно!..       — Ну почему же, мистер Малфой, — Петти насмешливо фыркает. — Есть один способ. Правда, он считается бездоказательным и, как правило, не работает… но мне, в данном случае, повезло.       Недоумение плещется в льдисто-серых глазах, а вот Нарцисса соображает гораздо быстрее. А может, они с супругом просто читают различную литературу…       — Петунья, вы хотите сказать, что у вас с Северусом есть ребенок? Наследник рода Принц? Но…       Проигнорировав совершенно неаристократично отвисшую челюсть Люциуса, Петти гордо кивает, переглянувшись со мной: — Есть, Нарцисса. И, полагаю, вас ждет сюрприз…