***
Две минуты спустя. За долю секунды спальня превратилась в маленький вопящий ураган по имени Джим, который, на секундочку, являлся Наполеоном преступного мира. — Может для начала наденешь трусы? — выпустив клубок дыма, фыркнул Себастьян, продолжая лежать на кровати. Резко остановившись посреди комнаты, Мориарти обратил внимание на Морана, будто только что вспомнил о его существовании. Вихрем подлетев к прикроватной тумбочке, он распахнул её и схватил блок сигарет, швырнув его в открытое окно. — Какого?... — подавился дымом Себ, резко сев на кровати. Лучше бы он молчал, потому что Джим, выпучив испуганно глаза, подбежал к нему, выдернул сигарету и послал её следом за блоком. Мориарти набросил халат на плечи и побежал открывать дверь, ибо нельзя заставлять маму ждать. Категорически! Опасно! Для жизни! Для Лондона! Для всего мира!***
Джим распахнул впопыхах входную дверь, едва уклонившись от пощёчины матери. Её разъярённое лицо не предвещало ничего хорошего. — Джеймс Мориарти! Сколько можно ждать?! — воскликнула Патриция Мориарти, впихнув ему в руки огромную сумку и гордо прошествовав внутрь. — Почему такой бардак? У тебя было пять минут, чтобы прибрать этот ужас! Я что, зря ждала? Почему я чувствую запах дыма? Ты что, курить научился?! Мало тебя в детстве отец порол? Говорила ему, что Лондон тебя испортит! — Мама! — Что мама? Не смей перечить матери! Где ты нахватался этого? Разве я так тебя воспитывала? Только и можешь давление мне повышать! Всё еще придирчиво осматриваясь вокруг, Патриция остановила свой взгляд на сыне, игнорируя фигуру Морана в дверях, явно удивлённого таким зрелищем. Неужели эта женщина способна управлять самым капризным мужчиной на свете? Стоп, на бледном лице Джима появился румянец? — Так, иди ко мне, мальчик мой! — скомандовала миссис Мориарти, обвивая шею сына такими объятиями, что на секунду перекрыла доступ к кислороду. — Боже, ты так вырос! Посмотри, какие у тебя щёчки! Смутившись ещё больше от того, что мама принялась трепать его за щёки, как маленького ребёнка, он попытался вырваться, но после первой неудачной попытки бросил эту затею. От такой хватки могли и синяки остаться! — Мам, прекрати, пожалуйста. Я уже не маленький, чтобы так делать. — Осмелившись, Джим отстранил от себя маму, делая шаг назад, чтобы между ними образовалось обманчиво безопасное расстояние. Но именно оно и сыграло с ним злую шутку — Патриция получила возможность осмотреть сына с головы до ног. Стащив с себя пальто, она скрутила его в руках, недовольно поджав губы. — Что это за безобразие? Разве можно ходить в одном халатике? Ты застудишь себе пипку! А ноги… Боже мой! — воскликнула женщина, прикрыв в ужасе рот свободной рукой. — Где твои носки? Я же прислала тебе носочки на прошлое Рождество! Где они? — Я… Постирал их… — начал оправдываться Мориарти, когда Себастьян-таки решился дать о себе знать, заговорив почти одновременно с ним: — Это те самые, в которые ты иногда… — Моран, заткнись! — взмолился Джим визгливым голосом. Как можно так не вовремя отпускать свои шуточки? Неужели и так непонятно, что его унижают? Куда ещё ниже? Однако поздно было что-либо пытаться сделать, ибо Патриция заметила светловолосого мужчину, с любопытством осматривая и его, пока он подходил к ним ближе. Слава Богам, Себ додумался натянуть домашние штаны и футболку. — Кто этот светловолосый красавчик с глянцевых обложек? Твой телохранитель, Джимми? — поинтересовалась женщина, но проигнорировала положительный ответ своего сына, обращаясь уже к Морану. — Тебе ещё бы волосы подстричь немного. Ты тоже не носишь носки? Хотите заработать воспаление лёгких? Боже мой. Боже мой! Продолжая сетовать на глупость мужчин, Патриция вручила сыну пальто, резким движением забрав пакет из его рук, и пошла в гостиную, позвав их с собой. Себастьян выгнул вопросительно бровь, не совсем понимая, почему эта женщина ведёт себя в их доме, словно хозяйка. — Ничего не говори… — выдохнул Джим, оставив пальто мамы в прихожей и, подтолкнув всё ещё недоумевающего Морана вслед за ней, напомнил ему про чай. Надо бы попробовать загладить перед ней свои оплошности, иначе она заживо похоронит их под огромным слоем упреков.***
— Я привезла вам подарки, правда ты забыл упомянуть, что Себушка — мужчина. — Копаясь в пакетах, Патриция достала оттуда вязаный свитер, расправляя его. — А я-то думаю, почему такой размерчик большой. Для девушки. А тут мужчина! Ничего, должен быть в самый раз! — Спасибо, — поблагодарил Моран, принимая подарок от заботливой женщины, перед которой Мориарти трепетал. Да, характер у неё своеобразный, но в целом её пребывание не казалось такой уж катастрофой. — Себ, приготовь чай, — попросил Джим, за что получил ощутимый подзатыльник. Серьезно? Мама только что при подчинённом (совсем не важно, что они спали!) стукнула его, как маленького ребёнка? Хорошо, что они любовники, иначе пришлось бы потом избавиться от него. Никто не должен знать об этом. Никто! Ни единая душа в этом проклятом мире! — Сделай доброе дело и принеси мне чашку чая сам! — строго попросила Патриция, указывая Морану сесть на диван. Мужчина послушно выполнил её молчаливую просьбу, заинтригованно ожидая своей участи. Женщина явно желала поболтать с ним. Чутьё подсказывало, что добром подобное не кончится, но выбора, как такового, у него не было. Не хотелось стать причиной её повышенного давления и мигрени. — Полагаю, ты не просто телохранитель? Любовники, правильно? Вы любовники? — Это так очевидно? — Скромности этой женщине не занимать. Зато Себастьяну стало понятно, в кого у Джима такой характер. Они даже внешне похожи, особенно глазами. Правда те, что смотрели на него сейчас, могли убить на месте, тогда как Мориарти — угрожали, но не более. — Обычно, когда мы разговаривали по телефону, Джим восхищался тобой, взахлёб рассказывая о тебе, о твоём… достоинстве. — Очаровательно! — в несвойственной ему манере рассмеялся Себ, бросая взгляд на недовольного Мориарти, поставившего поднос с чаем на столик. Ещё никогда ему не удавалось видеть его в таком подавленном состоянии. Бога ради, ещё никому Джеймс Мориарти не подавал чай! Захотелось заступиться, но идти против такой фурии очень опасно. Особенно, когда фурия — мама криминального гения. Интересно, чем она занимается по жизни? Явно пенсия не для неё. — Почему на твоем камине пыль, Джимми? — поток мыслей Морана был прерван возмущением Патриции, которая успела найти очередную причину отчитать непутевого сына. — Тебе не стыдно перед собственной матерью? — Миссис Мориарти, я приберу завтра, — заверил её Себ, получив благодарный взгляд карих глаз. — У него аллергия же на пыль. Обычно убираю я… — Какая аллергия? — недоумение на её лице было настолько красноречивым, что Моран всё понял — его наглым образом бессовестно надули, а он повёлся как олух. Ничего страшного, кто-то получит ещё. Хотя… если подумать, этот кто-то уже получал своё наказание, в данный момент невинно пряча глаза в чашке с чаем. — У моего сына вообще нет аллергии. — Правда? — наигранно воскликнул Себ. — Даже на латекс? — Разумеется. Полтора года назад я водила его к аллергологу. Он полностью здоров! Стойте. — Женщина поставила чашку на поднос, сложив свои миниатюрные ручки на коленях. Глаза бегали от одного мужчины к другому, а на лице отражались мыслительные процессы. Точь-в-точь как у сына. — Вы занимаетесь сексом без презервативов? Ну хоть смазку используете? — Не могу поверить, что ты решила это обсудить, мам, — одновременно с утвердительным кивком Морана произнёс Джим. Удивительно ли, что они нашли общий язык? Нет. — Я имею право знать. Я же мама! Переживать за тебя у меня в крови! — Это не даёт тебе права лезть в мою жизнь! — воскликнул Мориарти тут же вжимаясь в кресло, откуда уже слышался не такой уверенный голос. — Ты бы ещё камасутру подарила нам… — Ох! — воскликнула женщина, тут же махнув рукой на сына и доставая очередной подарок из большого пакета. Был ли Джим вновь удивлён, когда увидел знакомую книгу? Вспомнился момент из детства, когда ему было примерно десять лет. В попытках дотянуться до книги на полке, Мориарти получил по голове упавшим чтивом, которое открылось на полу на одной из страниц. Тогда ещё не очень было понятно, почему голая тётя закидывает ноги на голого дядю. Подошедшая мама всё объяснила: — Когда ты вырастешь, то будешь делать то же самое с девочками, Джимми! — говорила она тогда, на что получила встречный вопрос: — А с мальчиками нельзя? Чем девочки лучше мальчиков? — Можно и с мальчиками. Неважно, с кем, важно получать максимум удовольствия! Да, это была именно та книга. Себастьян взял камасутру, с довольным видом листая картинки. Джиму захотелось встать и врезать ему. Настольной лампой. Сковородкой! Разве не понятно, что этот говнюк просто-напросто подлизывается к его маме, а та в свою очередь вымещает недовольство на собственном сыне, не имея возможности отчитать мужчину, понравившегося ей. Стоп, она… Только что подмигнула Морану? — Просто выколите мне глаза! — вновь воскликнул криминальный гений, за что получил два вопросительных взгляда. — Мам, ты что, соблазняешь моего мужика? Серьёзно? — О чем ты? Какие глупости! — хихикнула Патриция, после чего вновь повернулась к Себастьяну, хлопая глазками. — Мы же оба понимаем, что у меня нет шансов? Этот… член предпочитает мужские задницы! С другой стороны… Какая разница, да? Джим округлил глаза, тогда как Моран медленно оторвал их от книги, желая высказать возмущение относительно бестактности женщины, но она вновь махнула рукой, затыкая его. Как у неё получается? Сейчас было бы самое время сказать хоть что-то, но ни один, ни второй не могли открыть рот. Чёрт, они точно взрослые? — Итак, я привезла ещё и детский альбом сына, — продолжила щебетать Патриция, забирая камасутру из рук все еще слегка озадаченного таким поведением Морана и заменяя её фотоальбомом, тут же открывая его. — Вот смотри! Тут моему Джимми полгодика. Перед лицом Себастьяна мелькали фотографии маленького карапуза в подгузниках. Вот он обнимает плюшевого динозавра, а вот стоит на ножках, посасывая палец. На каждом снимке чёрная копна волос и пучеглазые карие глаза. Милое создание. И как из такого вырос избалованный гений? — Вот! — Женщина ткнула пальцем в одну из фотографий, где пятилетний мальчик стоял в углу с красными от слёз глазами. — Это я его наказала, когда он случайно убил хомяка. Свалил на него телевизор. Нам с отцом пришлось покупать новый. Телевизор я имею в виду. Мориарти незаметно от матери подлил себе виски в чай, а фляжку вернул на камин. Всё равно она ничего не видела вокруг, кроме светловолосого «парня с обложки». Ещё немного и его стошнит. Алкоголь отчасти смягчал ситуацию. Однако было странно, что Себастьян молчал, потому Джим поднял глаза и… Открыл рот. Бедный полковник, прошедший войну, убивший не один десяток человек, сидел с бледным, напряжённым видом, глядя куда-то в одну точку. Мориарти скользнул взглядом и всё понял: Патриция мягко поглаживала мужчину по бедру в опасной близости от паха, прикрывая свои действия фотоальбомом. — Мама! — взвизгнул Джим, с грохотом поставив чашку на поднос, после чего подскочил к матери и выхватил альбом из её рук, отправляя его куда-то за диван. — Хватит! Прекрати! Это мой мужчина! Я его трахаю! Моё! Не трогай! — Не ты меня, а я… — попытался вставить Моран, но тут же утих, так как Джим одарил его таким гневным взглядом, что до него дошло сразу: лучше молчать. Просто молчать или сделать вид, что впал в кому. Его просто тут нет. Проблема была в том, что деваться ему некуда: с одной стороны спинка дивана, с другой прижималась Патриция, а спереди нависает Мориарти. Вот дерьмо! Надо же было так вляпаться! Та еще семейка. Домогаются со всех сторон. — Джеймс Мориарти! Как ты смеешь кричать на мать?! — воскликнула оскорблённая Патриция, поднимаясь с дивана, чем образовала единственный путь к отступлению для Себастьяна. Чем он, собственно, и воспользовался. Пока Мориарти спорили, ему удалось смыться, захватив с собой поднос. Если его пропажа раскроется, то хотя бы будет чем прикрыться: решил помыть посуду, чтобы не разводить грязь. — Я мучилась, рожала! А от тебя ни капли благодарности! Что бы сказал твой папа?! — «Хоть кто-то возразил ей»? — предположил Джим, за что получил очередной подзатыльник. — Не хами, молодой человек! — фыркнула Патриция, после чего тут же чмокнула своего сына в щёчку, похлопав его по заднице, как маленького ребёнка. — Какая упругая. Правильно, следи за собой, чтобы твой мужчина ни на кого не смотрел больше. Это я так… Даю тебе материнский совет. Но если что… Отрежь ему член! Ох, ну ты знаешь, как поступить. А теперь будь добр, покажи, где моя спальня. У меня разыгралась мигрень от твоих криков. — Конечно, — растерянно буркнул Мориарти, не находя, что сказать маме, причём впервые в жизни. Куда катится мир? И где чертов Моран? Когда он успел сбежать?***
Моран спокойно намывал чашки, когда на кухню влетел Джим, матерясь себе под нос. Очевидно, что он находился на грани безумия, но что-либо говорить или успокаивать было бессмысленно. Только ещё больше орать будет. — Нет, я больше не могу так, — причитал криминальный гений, нарезая круги. — Себастьян, я готов убиться об стенку! — Не стоит. Толку не будет, зато шишку на лбу набьешь себе, — усмехнулся Моран, вытирая руки полотенцем и оборачиваясь к Джиму, который стоял с самым обречённым видом посередине кухни: глаза опущены, руки безвольно повисли, а голова поникла. Неужели и правда мама так… Угнетает его? Да, был у неё немного строгий характер, но это же не повод мериться силами со стенкой, правда? Не очень-то полковнику хотелось потом выяснять отношения с ней, пока Мориарти трёт свой лоб. — Ох, Басти… — простонал Джим, подходя ближе и буквально падая в объятия Морана, который удачно успел облокотиться на кухонную тумбу. Тёплые объятия всегда успокаивали его. Может с виду этот здоровяк и выглядел угрожающе, но приласкать он всегда умел. Вот и сейчас Себастьян прижал к себе обмякшего криминального гения, одной рукой поглаживая чёрные короткие волосы, а другой удобно приобнимая за талию. Даже в этом тёплом халате Джим казался ему маленьким, хотя ростом он сильно ему уступал. Нос уткнулся куда-то в изгиб шеи. Горячее дыхание обжигало кожу, что явно говорило о том, что Мориарти продолжал причитать. Кто бы мог подумать, что банальный приезд мамы вызовет в нём бурю, готовую сносить всё на своем пути. Послышался невнятный голосок, разобрать который не получилось, так что пришлось переспросить: — Чего-чего? — Ты же никому не расскажешь, правда? — Опустив голову, Себастьян встретился с карими омутами глаз. Прямо как на детских фотографиях: такие же крупные, молящие. Чёрт, но такие опасные! — О чём? Как самый опасный криминальный гений Англии, перед которым стоят на коленях, трясётся перед собственной матерью? — Мамой! Не называй её матерью. Мама. Мамуля. Мамочка. Но. Не. Мать! — зашипел Джим, всё же извернувшись в крепком кольце рук, чтобы убедиться, что Патриции нет рядом. — Ладно, я понял… Трясётся перед собственной мамулей? Ты хотел это спросить? Конечно, пойду сниму видео и выложу на YouTube. Или в Twitter. А может и туда, и туда. Уверен, ты соберёшь кучу лайков, — тихо засмеялся Моран, но расхохотался ещё громче, когда увидел скривившееся лицо Мориарти. — Только представь, сколько просмотров будет на видео «Криминальный гений стоит в углу за убийство хомяка» или «Криминального гения наказывает мама. Смотреть до конца! Смешно до слёз!!!». Джим фыркнул, но против собственной воли рассмеялся, не желая представлять, как станет звездой интернета. Нет, может в детстве у него и была мечта стать танцором, чтобы его транслировали по телевизору и в интернете, однако сейчас это не казалось столь… Привлекательным. Пока он раздумывал над этим, его губы оказались в плену чужих тёплых губ, поэтому не было смысла больше отвлекаться на глупые мысли, когда можно было насладиться Мораном. Обвив его талию, Мориарти жадно отвечал на поцелуй, прокладывая ладонями путь под футболку, а после и ниже, забираясь под резинку спортивных домашних штанов, чтобы сжать ягодицы. Ох, как он любил, когда его мужчина не носил нижнего белья. Странно, что никому из них не пришла в голову мысль о том, что в доме находилась мама, что стоило хотя бы пойти в спальню, закрыть дверь и насладиться обществом друг друга. Нет. Слишком легко приходило возбуждение, слишком трудно было устоять. Пояс халата ослаб. Под ним не было ничего, что могло бы прикрыть обнажённые части тела. Постепенно и с плеча съехала ткань, держась только на другом. Моран оторвался от губ, чтобы тут же запустить пальцы в чёрные волосы, слегка оттягивая их. Утробно простонав, когда ягодицы ощутимо сжали, Себастьян спустился короткими поцелуями по подбородку к шее, намереваясь укусить, но… — Кхм, — раздался женский голос, моментально заставивший мужчин на долю секунды замереть, а после Джим со скоростью света отлетел от него, лихорадочно завязывая халат, тогда как Морану оставалось только поправить футболку. И где справедливость? В глазах Патриции её собственный сын мало того, что потерял воспитание, так еще и извращенец в одном халатике, тогда как Себ вновь выглядел невинной овечкой! Миссис Мориарти усмехнулась, переводя взгляд с одного мужчины на другого, после чего вошла и достала стакан с полки, предварительно отодвинув Морана, явно стоявшего не там, где положено. — Не надо так стесняться. Судя по вашему внешнему виду, вы даже возбудиться не успели толком. — Налив себе воды, женщина обернулась, внимательным, почти придирчивым взглядом осматривая пах обоих. Джим машинально прикрылся руками, тогда как Себастьян тупо хлопал глазами, не веря собственным ушам. — Помню, как сама зажимала твоего отца, Джим, — улыбнулась Патриция, подмигнув сыну, тут же покрасневшему то ли от того, что собственная мать застала его в неприличном виде, то ли от того, что она так понимающе смотрела на них. — Когда мы были молодыми… Ох, что мы только не творили! Занимались сексом в общественных местах, я делала минет ему в туалетах, в кинотеатрах, а он мне… — Мама! Хватит! Я же твой сын! — воскликнул криминальный гений, чем вызвал недовольство Морана, явно слушавшего с интересом о сексуальных похождениях женщины, которая домогалась до него. Патриция же просто пожала плечами, вновь хитро ухмыльнувшись. — Ты же у меня взрослый, должен понимать, что мы не в капусте тебя нашли… — Я знаю. Но всё равно не горю желанием слушать, как мои родители ублажали друг друга в разных местах… — А вы занимались сексом на Эйфелевой башне? — внезапно поинтересовался Себастьян, пожав плечами на яростный, полный бешенства взгляд Мориарти. — Ну а что? Это моя мечта! — Нет, увы. — Поставив стакан на стол, женщина поспешила удалиться, напоследок подмигнув Морану. — Никогда же не поздно, верно? С минуту после её ухода ничего не происходило. Джим молчал. Себастьян тоже. Но стоило одному пошевелиться, как посыпался очередной град мата и проклятий. Что такого? Никто же не умер? Что нужно, чтобы этот засранец успокоился? Мориарти ещё больше укутался в свой халат, мечтая, чтобы обычная тряпка превратилась в броню, защищающую его от маминых манер и идиотизма полковника. — Месяц без секса! — фыркнул Джим, прежде чем прошлепать мимо, растворяясь в недрах дома. — Чёрт!***
День, который казался Джиму адом, подходил к концу. После ужина, прошедшего в традициях Патриции Мориарти — часовое щебетание про детство её карапуза — вспомнилось всё: как трехлетний мальчик перепутал детский горшок с горшком для цветка; как маленькие ручки выдрали клок волос у отца; как четырёхлетний мальчик теребил свою писю, задаваясь вопросом, почему у него растёт хвостик не так, как у кошки; как он пытался приклеить себя к стене, изображая талант к передвижению по стенам; как он, в конце концов, поджёг машину соседа за то, что тот сигналил рано утром, не давая спать. Моран заливался смехом, а Джим надулся, изредка кивая в ответ маме. В итоге в руках Себастьяна оказалась большая куча компромата на него. Справедливо? Ладно, на этот день можно забыть об этом термине. Наконец Патриция ушла спать в отведённую для неё комнату, а мужчины отправились к себе. Можно было принять душ и слегка расслабиться, как предполагал Себастьян, напрочь забыв о своём впечатлении о женщине. Показалось смешным, что Джим запер ванную комнату. — Зачем? — поинтересовался Моран, стаскивая с себя футболку, но оставаясь в штанах. — Думаешь, твоя мамуля надумает навестить нас тут? — А у тебя ещё остались сомнения? — шепнул Мориарти, с минуту прислушиваясь к звукам за дверью. С виду он явно напоминал параноика. — Порой мне кажется, что она везде! А вдруг она ночью будет наблюдать за нами? Вдруг мы будем спать неправильно? Заработаем искривление позвоночника и плохую осанку? Она же разбудит и сделает замечание. — Ты принимаешь всё близко к сердцу. Прекрати паниковать и лезь в душ, иначе займу я, — пригрозил Себастьян, принявшись чистить зубы, пока Джим стаскивал с себя халат, пытаясь совладать с паническими атаками. В целом, минут пять всё протекало спокойно: Моран приводил себя в порядок, а Мориарти мучил его слух, напевая песенку «Jingle bells» и, судя по звукам, пританцовывая. Не хватало ещё, чтобы навернулся. Но Себастьян благополучно промолчал. Внезапный шорох около двери привлёк его внимание, и он обернулся к Джиму, который вовсю уже плескался под душем, ничего и никого не замечая вокруг. Зубная щётка осталась во рту, а руки сжались в кулаки — обычный рефлекс для военного. Дверь открылась… В ванную зашла Патриция, явно довольная собой. Как?! Как, мать вашу, она оказалась тут?! — Джим, я надеюсь, ты моешься под горячей водой? — поинтересовалась женщина, проходя вглубь комнаты, чтобы подойти к застывшему как истукан Морану и вытащить зубную щётку изо рта. — Да, мам! — без задней мысли отозвался Мориарти, но, когда до него дошло, что мама зашла в ванную, да ещё и видит его… — МАМА?! Последовал громкий грохот. Поскользнулся. Патриция в ту же секунду подлетела к сыну, пытаясь помочь ему подняться и успевая причитать: — Мальчик мой! Боже мой! Не ушиб попу? — Хватит! Отвернись! Отстань, мам! — слышались сквозь женский голос визгливые попытки Джима отогнать мать, но бесполезно: она вцепилась в него, вроде помогая вставать, а вроде и мешала ему, между делом пытаясь пощупать яички. — Так! Прекрати! Дай мне посмотреть. Яички не ушиб? Не дай Бог! Лечить придётся! А если ампутируют одно? Не переживай, и с одним мужчины живут. И детей заводят! — МАМА! ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ! — во все горло заорал Мориарти, причём настолько громко, что даже Моран скривился, молчаливо наблюдая со скрещенными руками и с лёгкой улыбкой на лице за «милой» картиной матери с сыном. Наверное, надо бы вмешаться, но не хотелось перечить пожилой женщине. Ладно, не хотелось получить подзатыльник. Странно, правда? Может, сегодня день странностей семьи Мориарти? Патриция отступила на шаг, всё еще упоминая Бога, пока Джим поднимался, старательно прикрываясь шторкой. Красный как помидор. Оставалось только мысленно пожелать удачи ему и железного терпения (чего нет у него априори). — Милый, ты увеличил себе половой орган? — поинтересовалась женщина, бросив взгляд на Себастьяна. — У тебя начались комплексы из-за маленького размера? — Я ничего не делал! Ты видела меня обнажённым последний раз лет в семь! Тебе не кажется, что он вырос вместе со мной? — Ох, — облегчённо выдохнула женщина, желая уже обратиться к Морану, когда Джим-таки задал волнующий обоих вопрос: — Как ты попала сюда? Я же запер дверь лично, нет? — Ах, это! — Она достала из кармана набор отмычек и похвасталась ими, тряхнув у себя под носом. — Я искала ванную. Нашла эту дверь, а она оказалась закрыта. Вот и решила опробовать твой подарок в деле. Кстати, хорошие отмычки. — Джим, ты подарил своей мат… Маме отмычки? — решил всё же уточнить Моран, о чём успел пожалеть. Ответом ему был двойной кивок матери и сына. Но Патриция на этом не остановилась. Осмотрев любовника своего сына, она остановила взгляд на штанах. — Так, я не поняла… — строго протянула женщина, — ты не носишь нижнее бельё?! С этими словами она сдернула штаны, оголяя пах Себастьяна. Дальше произошло две вещи: Джим выпучил глаза и открыл рот, а Моран воскликнул одновременно с ней. — Вот это размер! — оценила бестактная Патриция, тогда как полковник возмутился в один голос с ней: — Эй, женщина! — Может он и успел пожалеть об этом, но в тот момент, когда с него буквально сдёрнули штаны, думать было некогда. Ладно бы Мориарти баловался, у него бывает такое. Но чтобы пожилая женщина?! А, это сон, да? Страшный сон? Увы, но на сон похоже не было. — Джеймс! — протянула Патриция, с упрёком покачав головой в сторону Себастьяна. — Мне категорически не нравится круг твоего общения! Гордо развернувшись, женщина вышла из ванной, оставляя мужчин в замешательстве. Ладно Джим, он привык к ней, но с Морана сняли штаны, а он в итоге остался виноватым?! Так, скажите, уже пора звонить в психушку или, может быть, хуже? — Прости, — промямлил Мориарти, выбираясь из ванной и кутаясь в полотенце, — я изначально сказал, что это катастрофа. — Да уж, — хмыкнул полковник, натягивая обратно штаны, чтобы выйти следом за Джимом в спальню, — я недооценил масштаб. — Мягко сказано. — Обречённость в голосе невозможно было скрыть, хотя никто не хотел обманываться. Они в дерьме. Мама обещала на денёк приехать? Осталось пережить ночь. — Джим, я всё же хочу удовлетворить своё любопытство, потому спрошу: кем работает твоя мама? Или она на пенсии? — Что ты… — усмехнулся криминальный гений. — Моя мама не может сидеть без дела. Она... Мой личный хакер. Давала мне уроки, учила всему. Сейчас работает у меня на полставки. — Ты платишь своей маме половину зарплаты? — искренне удивился Себастьян, пытаясь представить Патрицию в роли главного хакера сети Мориарти. Трудно. — Я хотел платить как положено, но она отказалась фразой: «Оставь деньги себе. Тебе они нужнее. У моего мальчика должно быть всё!» Послышался тихий смешок, прервавшийся только тогда, когда внезапно Мориарти остановился, вновь вслушиваясь в звуки на этот раз за дверью в спальне. Теперь Себастьяну не казалось это смешным или параноидальным бредом. Тоже стал прислушиваться, едва дыша. — Что там? — шепнул Моран, на что получил в ответ жест «тихо». Джим резко дёрнулся к кровати, откинул подушки и выругался. Под ними лежали презервативы и смазка. Клубничные. — Ну всё! С меня хватит! — закипел Мориарти, подлетая к двери, чтобы тут же открыть её и наткнуться на Патрицию, явно подслушивающую в ответ. Это семейное, да? Хоть что-то общее. Интересно, а от отца сыну что-то досталось? А, подчиняться маме? Моран остановился на этом варианте. — Мама, ты издеваешься? — в то же время закричал Джим, впихивая в руки женщины её «заботливый» подарок. Неблагодарный сын. — Сколько можно? Я взрослый мужчина, способный самостоятельно убирать в доме, соблазнять своего мужчину, ходить к врачу и следить за своими яйцами! ХВАТИТ! ХВА-ААТИТ! Воцарилась тишина. Гробовая. Мориарти, понявший, что только что накричал на собственную мать, побледнел, как мел, тогда как Моран просто забыл, что нужно дышать. — Я хотела, как лучше, Джеймс! — обиженно ответила Патриция, гордо подняв свой нос, будто её только что оскорбили без причины. — Но раз ты не умеешь ценить заботу пожилой мамы, то пора бы тебе поговорить с бабушкой. — Что? — едва слышно переспросил Мориарти, но он уже всё понял, так как только дверной косяк не давал ему свалиться на задницу. — Я звоню бабушке! — НЕТ!