Из дневников Полковника. 10.09. 1846 г.
Я много слышал о нем. Вожак маленького индейского племени близ Симаррона – края бесконечных лугов, блестящих рек и многовековых деревьев – он не раз привлекал к себе внимание военных. Передвигаясь тихо и незаметно и, что странно для краснокожих, без лошади, он ловко крал провиант и боеприпасы. Не припомню уже, когда эти краснорожие обезьяны научились стрелять, но это событие явно не было нам на руку. Они становились сильнее, воображали, что у них появляется власть. Глупые индейские дикари…Их ждало то же, что и весь Запад в целом – безоговорочное покорение нашей великой нации. Я никогда не гордился числом своих трофеев, но этот…этот должен был стать особенным. На моем счету порядочное количество убитых индейцев, а также дезертиров и предателей. На своем веку я повидал немало – от высоких гор где-то в Чили до суровых ледяных полей Нома, что на Аляске. Но задачи американской армии по покорению Дикого Запада я всегда считал первостепенной, ведь…так или иначе Время возьмет свое. И я точно знаю, что когда-нибудь ты станешь моим. Я стану тем, кто сломает неукротимый Дух Симаррона.POV Спирит.
Я не успел. Благополучие племени всегда было для меня важнейшей из задач, но сейчас наше тайное логово оказалось под угрозой раскрытия. Я не должен был этого допустить, ведь окажись в селении американцы – всех, кто мне дорог и кого я люблю всем сердцем, ждет незавидная участь. Их либо убьют, либо позволят влачить жалкое существование в роли раба. Притом – пожизненно. Я не знаю, что на этот раз в головах бледнолицых с железными палками, но этого просто так я не могу оставить. Тяжелую поступь их коней я услышал за несколько сотен метров, ведь они ехали рядом с каньоном, а эхо позволяло отслеживать их путь. Я уже не успевал предупредить своих, но остановить отряд из пятерых или шестерых мне было по силам. Тем более, что на привал они остановились в самом центре Великого Леса – набросали в кучу хвороста и завалились спать. Я же старался быть крайне осторожным, не шумел и не касался их предметов, в беспорядке раскиданных тут и там. Хотя любопытство порой брало верх, и я останавливался, разглядывая интересующие меня вещи. Среди таких оказалась и короткая металлическая палка: я уже видел такие, они больно жалят, если коснутся тебя. И как раз в тот момент, когда я нагнулся, чтобы поднять его, позади меня раздался шорох. Обернувшись, я увидел две пары глаз, смотрящих на меня – одни принадлежали лошади, а вторые были человеческими. Я сразу узнал всадницу, сидящую на сером в яблоках коне. То была Лакита, дочка одного из влиятельных людей племени. Жестом я показал ей, чтобы она уходила, но девчушка мотнула головой, вцепившись худенькими ручками в гриву коня. А затем вытаращилась на меня, едва ли не вскрикнув. И снова я не успел. Все же, реакция спасла мне жизнь, и камень, который бледнолицый человек держал на вытянутых руках, задел лишь мое плечо. - Беги! Уводи остальных! – вскрикнул я, доставая из небольшой сумки верный нож и прикидывая размах действия. На ногах были двое из пятерых, остальные непонимающе продирали глаза, испуганные голосами. Серый конь уносил Лакиту все дальше, и я, удостоверившись, что она успеет убежать на достаточное расстояние, а погони за ней не будет, вспрыгнул на один из пней. Я был слишком уверен в себе, и моя кровь кипела, жаждая отомстить за многих сородичей, убитых проклятыми американцами. Один из них наставил на меня пистолет, но я ринулся вперед раньше, чиркая ему ножом по груди. Он вскрикнул, отвалившись назад, и в ход пошел второй, затем третий человек. Я рубил и колол их беспорядочно, хаотично, забываясь в собственной боевой ярости. Они изворачивались, что-то крича, но я не видел, как опасно близка ко мне крепкая веревка, которой обычно стреноживают лошадей. Точно змея, обхватила она меня, а затем крепкий удар чем-то тяжелым по затылку пустил мне в глаза цветные пятна. Я видел только, как двое подбежали ко мне, стали бить ногами, а я, ощущая хлынувшую к голове кровь, мог лишь боязливо укрываться, защищая голову и живот. - Довольно! – вдруг раздался чей-то голос над моей головой. Я попытался открыть глаза, но один из них болезненно заплыл и наверняка налился синим. – Вы знаете, что с ним делать. Еще один крепкий удар в голову, и я уплываю в темноту, до дрожи пугаясь неизвестности. Что дальше? Убьют? Повесят? Раздерут напополам? Или…в рабство? ЧТО?!