***
Кларк медленно открыла слипшиеся глаза и подавила стон, почувствовав пульсацию в висках и дикую сухость во рту. Глаза нещадно жгло после пролитых ночью слез. Повернув голову вбок, Кларк замерла. Рядом с ней, со слегка приоткрытым ртом, лежала Лекса и мирно спала. Голубые глаза расширились, когда девушка поняла, что находится точно не в своей комнате. Ей казалось, что она ушла после разговора с Александрией, который, к слову, она помнила полностью. Краска прилила к бледному лицу, когда пришло осознание того, что она ударила Лексу два раза, да еще и грязными ругательствами покрыла. Александрия Торн была невероятно красивой, когда спала, а солнце, пробивающееся сквозь занавески, играло на ее темных волосах. Но на данный момент, Кларк было плевать на это, потому что ужасная головная боль не давала ей сосредоточиться на этом. Осторожно выскользнув из-под одеяла, Гриффин схватилась одной рукой за голову, а другой облокотилась на стенку, чувствуя, как темнеет в глазах. А, когда ее отпустило, Кларк впервые смогла оглядеть в спокойной обстановке комнату Лексы. Она была в разы больше ее комнаты, но из-за того, что почти все это пространство было завалено различными вещами, казалось, что она все-таки поменьше комнаты Кларк. Рабочий стол с компьютером, удобное кресло, на котором висела одежда, а недалеко стоял шкаф, обклеенный различными постерами. В дальнем углу как раз стояла достаточно большая кровать, со спящей на ней Торн. Но что удивило Кларк Гриффин очень сильно — это огромное количество книжек, которые были разбросаны по всей комнате. Она и правда подумать не могла, что Лекса занимается чем-то помимо того, что гуляет с Кэтрин, пьет и курит. Подойдя к столу, Кларк взяла одну из книг и удивилась. Это был Стивен Кинг и его «Нужные вещи». Интересное произведение. Гриффин просматривала на него рецензии, но такое чтиво не по ней. Положив вещь обратно на то же место, Кларк снова сморщилась, почувствовав усиливающуюся головную боль. — Стакан воды и таблетка на тумбочке, — промямлила сонная Лекса, заставив вздрогнуть девушку от неожиданности. Она, видимо, только продирала глаза. Как Кларк могла не заметит стакан воды, стоящий на тумбочке? Смущенно покраснев, она тихо прошла к кровати, присела на краешек и сделала маленький глоток живительной влаги, прикрывая глаза от удовольствия, а затем выпивая таблетку и осушая стакан за два глотка. — С почином тебя, ДЦ… Кларк, — исправилась Торн, зевая. Кларк вздрогнула. Ее только что назвали по имени. Даже не по фамилии, а по имени. — Что пила хотя бы? — непринужденно спросила Лекса, садясь на кровати и потягиваясь. Гриффин еще раз вздрогнула. Александрия с ней разговаривает просто так… без подколов, без издевательств. Она просто интересуется и… внимательно смотрит на нее. — Текилу, — прошептала Кларк и потупила взгляд. Вся эта ситуация была апогеем неловкости для Кларк. Неужели ее пьяные обвинения так капитально повлияли на Александрию Торн? — Ух, это хитрая скотина, — Лекса усмехнулась и вновь упала на кровать, зарываясь лицом в подушку. Кларк молчала. Она не знала, что сказать, поэтому просто сжимала пустой стакан в руке. — Ты помнишь все события вчерашнего вечера? — Лекса повернула голову, смотря на Гриффин. Ее волосы разметались на подушке, создавая весьма милую картину. Кларк вздохнула, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться Торн, и утвердительно кивнула. Она четко помнила весь разговор с Лексой, а вот то, что происходило в баре и путь домой отрывками. Послышался судорожный выдох со стороны Торн. Кларк нахмурилась. Лекса переживала? Лекса может переживать? — Кларк, я… Гриффин вздрогнула. Что она? Что сейчас будет? Лекса неожиданно села на кровати, смотря куда угодно, но только не в небесно-голубые глаза. Сердце гулко стучало в груди, а внутренности начали сжиматься, словно их стягивали невидимой ниткой. — Ч-что? — голос дрожал, да что уж голос, все тело била мелкая дрожь. Лекса, переведя взгляд на девушку и заметив это, нахмурилась. Кларк боялась ее. Боялась того, что она скажет. Она даже не успела подумать прежде, чем сделать. Торн просто притянула Гриффин к себе и заключила в крепкие объятия. Это казалось правильным и нужным. Нужным больше Кларк, чем Лексе. — Прости меня, — горячо зашептала она, — просто прости меня. Я глупая, эгоистичная и вела себя, как мудак. И я не знаю причин для своего долбанутого поведения. Она знала, но не до конца. Просто… что-то внутри нее заставляло обижать бедную Кларк. И даже если мотив давным-давно стал казаться детским, это все равно не останавливало ее. Кларк тихо плакала. Плакала так, как когда-то плакала на коленях у матери, жалуясь на гнилость и несправедливость этого мира. — Лекса… — девушка медленно отстранилась от Торн, — я была влюблена в тебя в детстве. Может даже любила, — голос осип. Кларк встала с кровати, чувствуя, как Лекса снова к ней потянулась. Нет. Не сейчас. — Ты была для меня тем человеком, которому я готова была отдать всю себя, ради которого я бы пошла в Ад. И в детстве я это осознавала на все сто процентов. — Кларк, прошу, не надо, — Лекса встала с кровати, а на ее глазах тоже выступили слезы. — Но ты, — Гриффин яростно выдохнула, — ты просто растоптала все! Просто жестоко и с каменным безэмоциональным лицом растоптала мое сердце и душу, а после умудрилась нагло ухмыльнуться и молча уйти. — Кларк… — Ты не можешь мне сказать даже мотивов своего поведения! Я бы постаралась понять тебя сейчас, но у тебя их нет! — Кларк перешла на крик. — Если я тебе надоела тогда, нужно было просто об этом прямо сказать, а не делать то, что делала ты! И продолжала делать на протяжении долгого времени! — Не кричи, пожалуйста, — прошептала Лекса, — а то сейчас родители прибегут разбираться. — Ты просишь простить тебя, — Кларк перестала кричать, но голос порой срывался, — но я не могу, Лекса! Я не доверяю тебе. Я жду от тебя даже сейчас удара в спину. В детстве, я на протяжении долгого времени пыталась понять, что я сделала не так, я не знала, как мне угодить тебе! Но ты всегда стала смотреть на меня так, будто я прозрачная! — Ты не прозрачная… Кларк громко фыркнула и вытерла слезы, градом скатывающиеся по ее щекам. Это было словно повторение ночи, только уже трезвое и более чувственное. — Я никогда не понимала и тем более сейчас не понимаю, что ты чувствовала и чувствуешь… Ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь, Лекса?.. Торн начала смотреть в потолок и поджала губы, чтобы сдержать свои слезы. Это больно, но это правда. Она чувствовала, но не знала что. На протяжении долго времени к Кларк она испытывала жгучую ненависть и порой даже зависть, но потом… это стало мешаться с чем-то еще. Непонятным чувством, которое не похоже даже на любовь. Что-то странное. Будто внутри ее кто-то подталкивал вспомнить о том, что было между ними в детстве и перенести это уже в подростковую жизнь. — Мне лучше уйти, — прохрипела Кларк, так и не дождавшись ответа. И в этот раз ее никто не остановил.***
Эти выходные прошли в полном затворническом стиле жизни. Кларк выходила из своей комнаты только покушать, но потом также быстро возвращалась обратно. Мистер и миссис Торн пытались с ней поговорить, но Гриффин просто отделывалась фразами «все хорошо» или «это такой творческий процесс, не обращайте внимания». Лексу Кларк старалась не замечать вообще. Хотя сложно было не заметить молчаливые, но многозначительные взгляды. Но Гриффин погрузилась в музыку. Она плакала, пока писала песни, но слезы высыхали, когда она их играла. Как обычно, музыка для нее стала лучшим лекарством, которое она всегда пускала в свою жизнь, словно наркотик. С Дианой и группой, она почти не связывалась, хотя те ей звонили и писали чуть ли не каждый час. Но, поняв, что это бесполезно, сдались, ожидая понедельника. И понедельник наступил слишком быстро. Кларк не успела даже опомниться. Интуиция подсказывала девушке, что от этого дня ничего хорошего ей ждать не стоит, но пропускать школу она не собиралась. Стоило Кларк только переступить порог учебного заведения, как на нее сразу же накинулась Кэтрин, на глазах у всей школы больно прижимая ту к железным шкафчикам: — Ты, сука, — зло прошипела она, — как вообще посмела разговаривать с Лексой?! Что ты, блять, с ней сделала?! Естественно Торн рассказала своей подружке, что они разговаривали. Но что именно она рассказала? Кларк молчала. А что ей сказать? Что она еще и ударила ее аж целых два раза? — Че молчишь, ДЦПшница?! Гриффин хотела было отстранить от себя Кэтрин, но та только сильнее прижала девушку к шкафчикам. Выхода не было. Кларк устало прикрыла глаза, собираясь с мыслями, чтобы ответить что-то наглой подружке Лексы, но вдруг почувствовала, как давление чужого тела пропало. Резко распахнув глаза, Гриффин приоткрыла рот. Торн прижала Кэтрин к шкафчикам, стоящим у противоположной стены. Кларк не услышала ничего, что злая Лекса говорила своей подруге, кроме последнего: — Не смей ее трогать, Кэт! Иначе я тебе голову оторву! Усекла?! Кларк не услышала, что ответила Кэтрин, видимо, та закивала, потому что Лекса сразу же ее отпустила. Кинув на Гриффин ненавистный взгляд, она быстро ушла, расталкивая столпившихся учеников. Кларк так и не отошла от места, к которому ее прижимали. Она была шокирована. Александрия Торн заступилась за нее. Она… пригрозила своей подруге… а сейчас идет к ней? — Все в порядке? Она тебя не ударила? — ее голос звучал обеспокоенным, что шокировало Гриффин еще больше. Зеленые глаза, которые потемнели от злости, внимательно изучали лицо девушки. Что происходит? Кларк медленно кивнула и в неверии направилась в музыкальный класс, оставляя Александрию Торн в одиночестве и без благодарности.