Скворцы и Проклятые самоцветы

      Каникулы начинались еще в середине декабря, так что было время и на общение с семьей. Девчонки собирали вещи, договаривались о встрече. Все усложнялось тем, что ни одной из них еще не исполнилось семнадцать лет, что автоматически не позволяло свободно перемещаться по стране. Несовершеннолетним нельзя колдовать без присутствия взрослых и в немагических поселениях. Эле относительно просто — ее от полностью магического Колдовстворца на летучем корабле привезли в магический Китеж. Катю встретили родители на площадке во Владивостоке. Вася же добиралась самостоятельно из Алматы. Раньше ее забирали родные, а сегодня она впервые прошла весь путь с пересадками сама. А насколько просто было бы, если бы Вася могла аппарировать. Но нет, после одной долгой поездки пришлось минут сорок ждать второй корабль, потом в самом Такиме садиться в дребезжащий трамвай, что медленно полз по холмам небольшого городка.       Дом в Такиме был относительно небольшим, хоть и двухэтажным. Комнаты здесь маленькие, в Васиной едва можно развернуться на пустом пяточке между кроватью, столом и шкафом. Но она любила эту комнату как раз во многом из-за ее размеров. Да, здесь нет возможности плясать перед зеркалом в трусах, что ее бывшая соседка по комнате называла главным удовольствием одиночества. Здесь не поставишь ни пианино, ни мольберт, но Вася все равно ничем подобным не увлекалась. Немного играла на гитаре — и она даже была, висела на гвозде в ногах кровати, — но в школе их в обязательном порядке учили пению, а инструмент как-то сам выучился во время посиделок с друзьями. Но, несмотря на все минусы маленького пространства, здесь было невероятно уютно.       Вернувшись в родной дом под вечер, Вася даже не знала, чем заняться. Бабуля ее не встречала — умыкнула куда-то. Может, работать. Может, гулять. Может, к очередному ухажеру — у Марьи Демидовны до сих пор немало поклонников. Поэтому девушка легла с книгой на кровать, но из-за усталости задремала, а проснулась от того, что что-то настойчиво бьется в стекло. Протерла со сна глаза, недоуменно уставилась на довольное лицо Воронцова. Против воли расхохоталась, вскочила с кровати и распахнула настежь обе створки.       — Ты что здесь делаешь? — весело спросила она.       Макс сидел верхом на метле. Их метле: магловской, пластиковой, с жесткой щеткой — она обычно стоит около крыльца, ей снег сметать удобнее, чем натуральным веником.       — Решил, что просто обязан хотя бы раз тебя навестить, — так же радостно улыбался он.       Умудрился довольно изящно пересесть с метлы на подоконник, свесив ноги вниз. Вася села также, только оставила ноги в доме. Воронцов внезапно показался таким родным. Его появление разом подняло настроение просто на невероятные высоты.       — Красивая сорочка, — хитро улыбнулся парень.       Вася рассеянно посмотрела вниз. Обычная, хлопковая, даже без кружавчиков. И тут она словно вспомнила, что зима вообще-то за окном, а ей совсем нехолодно. В Такиме, конечно, зима мягкая, но явно не для прогулок практически в неглиже.       — Ты что, еще и согревающее наложить успел? — сощурилась она.       — Конечно, — честно признался Макс, как всегда внимательно ее рассматривая.       Именно ее хотелось отчаянно прочесть. Просто взломать уже этот артефакт, узнать наконец о чем она думает, когда смотрит на него, быть может, выведать какие-то стопроцентные способы завоевания Василины Рудецкой… И именно поэтому он всегда так старательно за ней наблюдает — боится упустить возможность прочесть ее эмоции в мимике и жестах.       — Хи-и-итрый. Все продумал, — сощурилась Вася.       — Это традиция. Каждый Воронцов обязан залезть в светлицу своей избранницы до свадьбы. В Колдовстворце было бы слишком громко, все бы из окон повылазили, так что пришлось ждать каникул. Но теперь мои предки могут быть спокойны, долг выполнен — я, как издавна заведено, пролез к невесте в комнату через окно.       — Попрошу! — возмутилась Рудецкая. — Ты мне предложение не делал, и я ни на что не соглашалась.       Макс выразительно приподнял брови: как это не соглашалась, если буквально сама и позвала? Это ведь слова ее бабушки — чтобы сватов присылали сразу после Корочуна.       — Сваты вообще-то через пять дней у вас будут, и ты точно была не против, — хитро улыбнулся он.       Вася, вспомнив об этом, недовольно надулась и скрестила руки на груди. Было такое: бабушка спросила и Вася согласилась. А что тянуть, если и так все понятно? Но сейчас словно из головы вылетело. Но не признаваться же в этом Воронцову? Поэтому Рудецкая возмутилась:       — Вот так вот, да? И без признаний в любви, и без правильных вопросов…       Продолжить она не успела, он ее прервал:       — Я так тебя люблю. Ты выйдешь за меня?       И спросил так серьезно, что Васе стало даже как-то… не по себе. Засмущалась, особенно под внимательным взглядом — и ведь сидят так близко, что практически в упор. Открыла уже рот, чтобы отшутиться, послать Воронцова куда-нибудь и повеселее… но потом вспомнила, что к ней его родня скоро свататься придет…       — Выйду, — буркнула она недовольно.       Получается, сама же загнала себя в ловушку, с типично девчачьей недальновидностью сначала поторопила парня с условностями, а потом вроде как вспомнила, что он ей не нравится и замуж она не хочет. Было как-то неловко — надо ж так самой себе противоречить. Но не успела она всерьез заняться самоедством, как Макс обхватил ее лицо ладонями и нежно, почти невесомо, поцеловал. На секунду показалось, что ее сердце в тот момент превратилось в птичку и попыталось вылететь из груди. Всего секунда — но это чувство нельзя назвать неприятным.       Вася испуганно распахнула глаза, пытаясь осознать, понравилось или нет, а Воронцов, как назло, и не думал продолжать. Так же замер, с беспокойством всматриваясь в лицо девушки — его уже собираются убить, или пока можно жить? Вася, поняв ужасную истину, второго дубля просто так не будет — нерешительно положила руку ему на плечо. Намек был понят правильно, Макс снова поцеловал ее, только теперь по-другому... Не сказать, что хуже или лучше, просто по-другому. От этого поцелуя тоже замерло сердце, а мышцы словно разом расслабились, и Вася чуть ли не впервые почувствовала себе маленькой и хрупкой девушкой. Уже сама обняла парня за плечи, неуверенно ответила на поцелуй, с каждой секундой наслаждаясь происходящим все больше и больше, больше и больше, больше и больше… пока где-то внизу не раздалось недовольное покашливание Марьи Демидовны.       Она стояла внизу — высокая худая женщина с коротко остриженными волосами, в узкой юбке ниже колена, меховом манто и с мундштуком. В темноте, на фоне присыпанной снегом земли, был отчетливо заметна тлеющая сигарета. Голос у нее был низким:       — Если ты не слезешь оттуда сам, вниз упадешь уже козлом, — спокойно и совсем негромко предупредила она.       Вася захотела просто провалиться сквозь землю от стыда — дожилась, бабуля застала ее целующейся с парнем. В окне спальной. Стыдоба… Бабуля расскажет подругам, те — своим внучкам, а потом Тома будет потешаться на ней до конца веков. Ну и еще достанется за неподобающее поведение, конечно.       Макс же, кажется, совсем не испугался возможности оказаться козлом, который летит вниз со второго этажа. Вместо того, чтобы судорожно прыгать, извиняться и посыпать голову пеплом, он еще и имел наглость тихо сказать Васе:       — Я люблю тебя.       И только потом залезть обратно на метлу и аккуратно слететь, точно к крыльцу. Прислонил свое временное транспортное средство к стене, снял с него чары, подобрал со ступеней объемную корзинку и с ней спокойно подошел к бабушке:       — Здравствуйте, Марья Демидовна. Я Максимилиан Воронцов.       — Ага, я догадалась, — холодным тоном ответила та и тут же затянулась сигареткой.       — Это вам, — Макс протянул корзинку, отчего Марья Демидовна даже немного удивилась.       — Мне?       — Ну, я знал, что вы меня все равно поймаете… думал, даже раньше. Это вроде как попытка откупиться.       Марья Демидовна выдохнула сигаретный дым одним облачком, сурово посмотрела на Васю, что та почувствовала, даже не видя ее взгляда в темноте. Рудецкая тут же закрыла окно и сползла на пол у подоконника. Марья Демидовна же спокойно забрала корзинку из рук Макса:       — Взятка, значит.       — Добровольный дар, — уточнил парень.       — Ладно, не буду в козла обращать. Но чтобы больше тебя тут не было. Доброй ночи, господин Воронцов.       — Хороших снов, Марья Демидовна.       И он спокойно обошел ее, открыл калитку и аппарировал почти сразу же.       Вася же в своей комнате прижимала холодные ладони к горящим щекам. Ужас-то какой. Целовалась с Воронцовым! Прямо у себя в окне! И бабуля все видела… Позор.       — Он хоть хорошо целуется? — открыла дверь бабуля.       Она еще не сняла свое манто, но вот сигарета больше не тлела, хотя мундштук был по-прежнему зажат между пальцев женщины. Вася стыдливо уставилась в пол, боясь ответить хоть что-нибудь.       — Учти, дорогуша, — нравоучительно заметила бабушка, — если парень плохо целуется, то и все остальное он делает плохо.       И закрыла дверь, чем повергла внучку в еще больший шок. Вася перебралась на кровать, уткнулась лицом в подушку и лежала так до тех пор, пока не перестало хватать воздуха. Стоило признаться хотя бы самой себе: целоваться с Воронцовым ей понравилось. И это почему-то пугало просто до дрожи.