***
Прошло уже несколько дней, а Слизерин, покидая французские шепотливые воды из своих снов, кутался в мантию и спрашивал сам себя — а не приснился ли ему и визит Атхен? Только отсутствие медальона и нескольких порций оборотного зелья доказывало, что это не было галлюцинацией полуголодного организма. Да еще тепло в его пальцах, которое лучше всякой магии защищало от нападок Мерлина в разных его обличиях. Атхен теперь приходила к нему каждый день. Грустная, властная, разъяренная, веселая, жаждущая то возмездия, то помощи от него, но никогда — настоящая. Мерлин действительно был отличным лицедеем, но он не мог обмануть змееуста. Тот ждал песчаную мантию и решительность в карих глазах, блеск которой он заметил, когда колдовская дверь жгла руку девушке. Он видел такой блеск однажды уже — в воспоминаниях юной ведьмы. В тех, где она была с еще живыми друзьями-змееловами и где она была такой, какой никогда не видел её сам зельевар. До той ночи ее визита. Решительная, упрямая, храбрая, целеустремленная и готовая ради этой цели на все — тогда она как никогда раньше напомнила Слизерину его давнего друга. Не внешностью. Духом. — Сэр… — дверь осторожно приоткрылась, и в келью заглянул черноволосый юноша-стражник. Этот странный малый раз в день в свои дежурства приносил ему какую-никакую пищу, и узник был ему за это очень благодарен, хоть никогда и не заговаривал с ним. Охранник поставил глубокую грубую пиалу с чем-то, что напоминало застывшую на холоде тушеную птицу с овощами, перед зельеваром и развернулся уходить. Уже почти выйдя за дверь, он повернулся и практически одними губами произнёс: — Сэр… Ваша родня не верит Мерлиновым басням… Затем вздрогнул и вышел, оставив Слизерина в раздумьях.***
Атхен спускалась в подземелья с темницами, стараясь ступать как можно тише. До входа в казематы оставалось три лестничных пролета, когда она услышала голоса — один грубый, хамоватый и низкий, другой — почти заикающийся, нервный и ломающийся. — Н-но с-сэр, уже н-ночь, что если м-мастер Мерлин… — Мастер Мерлин плевать хотел на распорядок дня этой гнили в казематах! Пропусти меня немедленно, сопляк! — Н-но ваша смена только послезавтра! — Следи за собой, щенок! Сказал, пусти, мне нужно поговорить по душам с этой падалью! — Н-но с-сэр, у м-мастера Мерлина утром будут вопросы… — Вот и ответишь на них! Послышался звук пощечины и шум отворяемой двери, а затем судорожный всхлип и неразборчивый шепот. Ведьма поспешила спуститься к оставшемуся у входа в темницу магу. Она была почти уверена, что знает, кого застанет там, и оказалась совершенно права. — Блэкшейд? — шепотом позвала она. — О, мисс Д’ор, это вы, — обхватил себя руками нервный юноша. — Что случилось, Блэкшейд? Кто это был? — Второй, — так же тихо отвечал колдунье стражник. — Он заступает на смену мне. Вы не знали? Бывшая змееловка покачала головой. — Что ему нужно от пленника? — Н-не знаю, — судорожно выдохнул юноша. — Он никогда не позволяет выполнять мне мои обязанности, то есть присутствовать и обеспечивать его же безопасность. Глядя на тщедушную тушку бледного дерганого юноши, девушке подумалось, что только он сам мог верить в свою способность защитить кого бы то ни было от Слизерина. — Он ударил тебя? Почему ты не скажешь Мерлину? — Он и так узнает, мисс Д’ор, — страдальчески всхлипнул Блэкшейд. — Он каждое утро п…проверяет, как прошла ночь у узника. — Проверяет? — ведьма нахмурилась, а потом округлила глаза. — Веритасерум! — Д-да, мисс Д’ор… так что, если вы хотели сегодня спуститься к пленнику, лучше не стоит. Приходите завтра вечером. Как можно позже. Два вечера подряд он обычно не ходит к узнику. Атхен сжала плечо юноши в ободряющем жесте и вернулась к себе. Кто бы ни был тот, второй стражник, он явно вовсе не так прост, как можно было бы ожидать от обычного несущего караул при пленнике.***
Однако на следующий вечер Атхен снова не попала в темницу. А следующие два дня даже и не пыталась — помнила, что второй сменный стражник странный, если не сказать невменяемый. На многочисленные вопросы Мерлина в эти дни, почему же она не идет к Слизерину, та только отвечала, что еще не набралась сил потребовать от него ответов. Такая отповедь Мерлина, было видно, не устраивала, но он делал вид, что понимает «милую Атхен». В первый же день следующего дежурства Блэкшейда Атхен спустилась в казематы как можно раньше. — Там никого нет, мисс, — успокоил её юноша. — Пройдёмте. Я провожу вас до коридора Едва дверь в темницу закрылась за ними, как ведьма резко повернулась к стражнику и тихо сказала: — Прости меня, Блэкшейд. Ты неплохой парень. Всё будет хорошо. Не успел юноша открыть рот, как колдунья приложила его чистой магией о стену, лишив сознания. Мягкие сапоги опасно скользили по влажным ступеням, но отчаянно спешившую девушку это нисколько не волновало. Она вбежала в нужный коридор и замерла у кельи учителя. Зажмурив глаза, она дала выход своей ярости на Мерлина и его козни, не сдерживая магию. Дверь треснула, а затем и вовсе рухнула горой щепок, явив взору бывшей змееловки бледного наставника. — Скорее, сэр, скорее! Выпейте это! — она подбежала, схватила мужчину за руку, тем самым выволакивая его в коридор, и сунула ему склянку. Тот медлил в изумлении. — Атхен! Как ты… — У меня был самый лучший учитель, — на мгновение улыбнулась она и, видя, что мужчина медлит, силой влила ему в рот содержимое склянки. Наверху раздались крики. Девушка тряхнула гривой кудрей и, резко отскочив назад, вглубь кельи, одним махом осушила стеклянный сосуд с серебристо-серым зельем. Спрятав пустые склянки себе в карман, она сняла с себя песчаную мантию и, держа её одной рукой, скомандовала магу: — Ну же, скорее! Наверху послышался топот. Дверь отворилась. Слизерин сдернул с себя мантию и протянул её… самому себе.***
Чокнутая девчонка! Сумасшедшая гриффиндорка! Какой гиппогрифу в зад Слизерин она окончила! Не план, а чистое самоубийство! Это и многое другое проносилось в голове зельевара, пока его такие знакомые, но чужие сейчас пальцы накидывали на него песчано-желтую мантию. — Что ты творишь?! — наконец обрел голос змееуст и заорал тонким девчачьим голосом на свою ученицу, полностью уже приобретшую вид его самого. — Это вам понадобится, — шепнула она, на миг прижавшись к змееусту и опуская клочок пергамента в зачарованный карман. Слизерин чувствовал, как его — совсем не его — тело сотрясает дрожь. Неугомонная девчонка яростно сверкнула на него его же глазами и, снова прижавшись на короткий миг, опустила его палочку в карман женской мантии. В конце коридора вспыхнули лучи нескольких заклинаний, и стоявшая только что вплотную к нему девчонка отлетела в дальний угол кельи бесформенной кучей, блеснув напоследок медальоном. Его медальоном. Каков же он идиот! Сам же дал ей последнее доказательство истинности липового Слизерина! — Атхен, милая, что стряслось? Как ты? — какая-то толстуха принялась душить змееуста в объятиях, тот стоял и, не отводя взгляд, смотрел, как настоящую Атхен швыряет по келье Мерлиновыми заклятьями. Между хриплыми вскриками от боли змееловка находила в себе силы почти безумно хохотать и проклинать старика на чём свет стоит. — Я убью тебя! — потерял остатки самообладания Мерлин и заорал что есть сил. — Я убью тебя, болотная мразь! Слизерин не сразу понял, что истеричный всхлип только что издал он. Толстуха еще крепче сжала его в объятиях. Мерлин повернулся на звук и даже не взглянув на лже-змееловку, бросил женщине: — Матрона, отведи Атхен наверх. Ей нужно поспать. Дай ей успокаивающих настоев. — Мастер Мерлин! — истошно завопила та, кого он только что назвал Матроной. Старик грязно выругался. Того, кого они принимали за Слизерина, больше не было в келье. Змееуст на миг спрятал нежное лицо Атхен в ладонях. Только что эта несносная девчонка освободила их двоих. Мерлин снова обернулся к толстухе. — Матрона! УВЕДИ АТХЕН! Желтые глаза старого мага вспыхнули яростью, и зельевар замер в изумлении. Этого просто не могло быть. Безумие Мерлина гораздо глубже и страшнее, чем думал Слизерин. У его лучшего ученика глаза никогда не были желтыми.***
Толстуха, прозванная Матроной, что-то лопотала без умолку, успокаивая лже-Атхен, а Слизерин только ждал, когда же они наконец-то придут в комнаты и этот неугомонный треп стихнет. — Но как силен проклятый Слизерин! Снести блокирующий барьер, напасть на бедного юношу-стражника, и все для того, чтобы перво-наперво опять тебя, бедненькая, мучить! Ну, пришли. Заходи, не бойся, дорогая, уж тут ты в безопасности. Я сейчас вернусь, принесу настои да отвары. Едва толстуха покинула комнату, зельевар тут же запер дверь, затем запустил непривычно маленькие пальцы в карманы мантии и достал оттуда свою палочку и записку Атхен.«Сэр! Под подушкой дорожная котомка. В ней еда, одежда, зелья, ингредиенты, которыми я смогла незаметно разжиться. Ваши, уж простите, я заберу себе, времени ещё и их отдавать вам может попросту не быть. В ней же еще несколько склянок вашего оборотного зелья с моими волосами. Бегите, сэр! Мерлин не заставит себя ждать с очередной допросной беседой под сывороткой правды. Бегите! И умоляю вас, не ищите меня! Там, под подушкой рядом с котомкой есть записка. Я указала в ней, что отправляюсь на поиски Слизерина. Жажду поймать и вернуть в темницу. Придерживайтесь этой легенды, а сами ищите вашу подругу, что навещала вас в ту ночь в мае. Спасайте вашего друга. Я постараюсь отвлечь от вас Мерлина и двор. Будьте осторожны, сэр. В Британии творится что-то странное и страшное. Удачи вам. Да будет везуч Салазар Змееуст! Атхен».
Зельевар сложил записку обратно в карман, схватил котомку, выложил вторую записку змееловки для Матроны и Мерлина на подушку, прикрыл глаза, пытаясь услышать свой медальон, почувствовал тепло, исходящее от гулко бьющегося сердца Атхен в его облике и, привычно закрутив палочкой спираль, исчез из комнаты, чтобы оказаться далеко на юге острова. Здесь, в Камбрии, на валлийских землях, было гораздо теплее, чем в остальной Британии. Мужчина в облике девушки вдохнул полной грудью свежий воздух и прищурился от солнечного света. — Удачи тебе, Атхен, — прошептал он, подставив юное личико под соленые брызги моря, и уставился на бескрайний водный простор, золотившийся в лучах закатного солнца. — Я найду тебя скоро. Но сейчас, его ученица права, важнее найти Моргану и пробудить своего давнего друга. У Салазара Слизерина накопилось слишком много вопросов насчёт Мерлина.