Змееносцы

      Октябрьская ночь Шотландии голодным псом кружила на границе даваемого костром тепла и света, жадно облизывалась и ждала, когда трое мужчин и пёс лягут спать, чтобы отомстить им своим пронизывающим холодом. Но те не торопились. Чем глубже становились сумерки, тем сильнее мрачнели маги, и тем больше не находил себе места солнечный импульсивный магл из Франкии, не понимая причины такого настроения товарищей. Финн ничего не пояснял Аделяру, так как не был уверен в новом знакомом, и видел, что и Аим не спешил объяснять нынешнее положение вещей своему другу. — Pourqui, L’Estrange? — тряхнул маггл волосами и молитвенно сложил руки, — ну к чему эти твои секреты? Емтхунд оглушительно чихнул, а затем фыркнул. — Поверь, Бодуэн, уже к рассвету не будет никаких секретов и тайн. При любом исходе, — хмуро произнес французский маг и нервно затянул покрепче узел веревки, сдерживающий его кудри. — Даже раньше, — ледяное, трещащее от гнева контральто на магической границе их стоянки заставило всех троих подпрыгнуть. — Моргана! — Аим вскочил на ноги и ребенком бросился навстречу злой, как легион голодных оборотней, травнице. — Моргана?! Морган лё Фии?! — восторженно подскочил Абеляр. — Не приближайся ко мне, несмышленое чудовище, — прорычала провидица, властно махнув палочкой в сторону своего ученика, и несчастный Лестранж колодой рухнул наземь без единого стона. Женщина подошла и резко нагнулась, заглядывая в лицо Алякуру. — А ты, видимо, тот самый глупый маггл, забредший на озеро и пытавшийся догнать келпи, — недобро сощурилась женщина, и несчастный мужчина потерял дар речи от страха, кося глаза на обездвиженного друга. Тем временем ведунья порывисто выровнялась и обернулась к Фиргу, который нервно посмеивался над Лестранжем. — Объясни мне, Финнгриф, какого баргеста?! Во имя всех друидических призывов?! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ПРИСМАТРИВАТЬ ЗА ЭТИМ МАЛОЛЕТНИМ ИДИОТОМ, А НЕ ПОТАКАТЬ ЕГО ПРИДУРИ! От крика женщины, казалось, содрогнулись ближайшие деревья. Вдруг она тяжело прикрыла глаза и со стоном опустилась на землю рядом с воином. Тот поспешил подхватить её под мышки. — Моргана, во имя Стихий, что с тобой? — цепкие руки мужчины скользнули на талию травницы и тотчас нащупали под одеждами еще одну шероховатость ткани. — Это перевязка. Ты ранена, Моргана?! Аделяр, к его чести, несмотря на испуг, спешно приблизился. — Монсьёр Финн, мадам Морган лучше прилечь. — Я не при смерти! — раздраженно отмахнулась та от мужчин и гневно тряхнула длинным водопадом смоляных волос в сторону застывшего Лестранжа. — Досадная травма, не более! Вставайте немедленно, у нас нет времени! — Но как же он… Моргана достала из набедренного мешочка какой-то небольшой флакон со странным порошком и посыпала несколько щепоток на юного французского мага. Он тотчас обернулся гибкой веткой ясеня с янтарными прожилками на коре. Под судорожный выдох маггла провидица швырнула кусок дерева в холщовую сумку и прикрикнула на замешкавшихся мужчин: — Живее! Шавки Мерлина прочесывают лес!       Под суровым командованием ле Фэй Аделяр молча сбросил свой плащ, травница левитировала его куда-то в ночь, за пределы их зачарованной стоянки. Финн бродил по кругу, обновляя чары отвода глаз и ненаходимости, а следом за ним семенила провидица, шепча напевы на гаэльском, то тут, то там роняя высушенные травы и рассекая воздух палочкой. Когда до замыкания круга на южной стороне ей оставалось бросить две веточки растений и произнести над ними заклинания, раздался еле слышный шепот француза: — Сорсьеры, люди. Моргана резко повернулась и уставилась туда, куда напряженно вглядывался, втягивая носом воздух, Бриан и показывал магл. Финн широко шагнул и, схватив меч, неслышно подошел к северо-западной границе их стоянки — самой близкой точке к приближающимся неясным теням ночи. Ле Фэй приложила палец к губам, призывая мгновенно подобравшегося для прыжка пса к молчанию, затем развернулась и спешно бросила травы, еле слышно проговаривая слова заклинания. Емтхунд послушался травницу, но не отступил, а только улегся на землю, готовый в любой момент вскочить на врага. Тени блуждали вокруг, и время от времени их палочки вспыхивали то холодным синеватым, то теплым желтоватым светом. — Да не могли они далеко-то уйти, — пробормотала одна из теней. — Если только не пошли на тот берег, — прохрипела вторая в ответ. — А если и зашли сюда, так мы их и не найдем уже. Лес-то, говорят, хитрый, гиблый даже. А тут мы еще по ночи в него всунулись. — Заткнись, Пиррэт! — Зря ты так, Джей, он местный всё-таки. — Оттого местные басни и травит. Сказано: искать двоих мужчин и одну черноволосую женщину с гаэльским произношением, так ищите! — Только такой параноик, как ставленник Крауча, мог поверить русалкам и тритонам. Вот сам бы и шёл скакать по болотам! — Каким болотам, идиот! — А ты под ноги глянь!       Когда до очерченной магией трав границы стоянки оставалось не больше пяти шагов, все три тени замерли, направив лучи себе под ноги. — Ну, местный! — прохрипел один из следопытов. — Тоже мне, знаток дороги! — Отродясь болота не было! — хлюпая и от этого проваливаясь глубже в трясину, тряс головой тот, кого назвали местным. — Это лес, его это чары! Здесь же могил друидов, знаете, сколько?! — Плевать мне на их могилы, давайте выбираться из топи! Пойдем на запад, обойдем болото! Переругиваясь и ворча, трое теней ушли от стоянки путников.       Только с их уходом Финн понял, что даже не дышал толком все это время — только сжимал рукоять меча с такой силой, что белые костяшки не желали теперь разгибаться. На Аделяра и смотреть было страшно — без кровинки в лице, с подрагивающими руками и открытым в немом ужасе ртом он напоминал ребенка во власти кошмара. Моргана снова осела на землю тяжелее прежнего и с судорожным свистом выдохнула: — Завтра же сожгу Лестранжа к гиппогрифовым предкам в костре! И без того белый, как молоко, Алякур затравленно вздрогнул, а Финн только устало фыркнул, выражая сомнение в намерениях Морганы.

***

      Первые лучи тусклого октябрьского солнца путники встречали под еле слышный треск небольшого костра и редкие четверостишия карты Финна, которую теперь тот решил не убирать, дабы не пропустить следующую возможную встречу со следопытами. Емтхунд лениво мышковал у дальней границы зачарованной стоянки, простец, сморенный обилием впечатлений, событий, и переживаний, дремал у огня, свесив голову на грудь. Финнгриф сидел рядом и наблюдал за действиями Морганы. Травница первым делом после обновления охранных чар и перевязки ранения под ребром придирчиво изучила принесённую воином воду, что-то внимательно высчитывала, чёркая углем на тонкой подсушенной коре, а затем принялась аккуратно подбирать травы, коренья и редкие плоды из своих запасов для какого-то ритуала. — И когда ты расскажешь нам в подробностях о происходящем в замке и последних новостях магической Британии, а заодно и расколдуешь своего ученика? — следя за точно выверенными движениями женщины, негромко спросил маг. Моргана быстро запрокинула голову к небу: — Думаю, когда солнце пройдет половину пути. Что касается Лестранжа, то в своем нынешнем виде он внушает мне гораздо больше спокойствия и доверия. Фирг хохотнул: — Знаешь, ты недооцениваешь парня. Я понимаю, почему ты злишься, но Аим смог дать отпор русалкам и келпи. Это идиотски, но в этом и был его успех. Мы здесь, на острове, слишком привыкли к пиетету по отношению к водному народу, и они несколько… уверовали в свою неуязвимость. Ле Фэй отставила ступку с пестиком и резко повернулась к собеседнику, гневно прокаркав: — Друиды всегда были уважительны к русалкам, а те платили им тем же! — Но нынешние маги не друиды, Моргана! — воин резко поднялся на ноги и подошёл к провидице. — Сколько таких, как ты, чтящих традиции и помнящих заветы древних магов? Единицы! Меняется магическое сообщество! — А с ним должны меняться методы сосуществования магов с волшебными созданиями?! Это рассуждения сильнейшего! — Пусть так, но с помощью этих рассуждений Аим смог спасти своего друга! — Он магл, — едва различимо, но очень четко произнесла Моргана. — Русалки не любят маглов. По многим причинам. Английские русалки не похожи на морских дев Большой земли. Они мелочны и кровожадны. Вы лишили их веселья и, скорее всего, деликатеса. — Стихии неба, Моргана, ты же говоришь о человеке! — Я всего лишь пытаюсь донести до тебя обратную сторону картины, персонажами которой вы стали на берегу озера.       Провидица призвала ветку ясеня, в которую обратила накануне ночью Аима, присела на землю, шурша юбками, и осторожно положила веточку перед собой. С мгновение полюбовалась на блеклую игру солнечного света в янтарных прожилках коры и просыпала зеленовато-бурый порошок на заколдованного юношу, медленно возвращая тому истинный облик. — Я хочу услышать всё в деталях, — прищур колдуньи не предвещал ничего хорошего. Маги разбудили Аделяра, позавтракали и остались за импровизированным столом для длительного разговора. — Как ты узнала? — осторожно полюбопытствовал Аим у провидицы, но та лишь сурово поджала губы: — Сначала ты!       Лестранж виновато вздохнул и начал рассказ, стараясь ничего не упустить. Рассказал и о трансфигурированном из камня бочонке для воды, и о том, как Фирг был поражен видом водоема, и о том, как сам Аим, услышав крик какого-то мужчины, бросился стремглав на помощь. — Они бы утопили его, а келпи, наверное, занёс бы если не нас двоих, то уж кого-то одного точно на глубину. Они угрожали нам, Моргана! Но я ведь не колдовал! Я лишь выхватил палочку! На них подействовали имена: твоё и Мелюзайн! Вот и всё! — Ты назвал русалкам наши с Мелюзайн имена! Аим! Стихии, за что мне свалился на голову такой наивный идиот! — Я запаниковал! Я… просто вырвалось! Я сказал, что мы просто наберём для вас воды, заберём у них несчастного маггла и уйдем! Я тогда ещё даже не знал, что это мой лучший друг Бодуэн! Моргана тяжело прикрыла глаза и чуть поморщилась, прижав руку к скрытой одеждами перевязке. — Аим, русалки Британии не похожи на русалок большой земли. Они нетерпимы к простакам. А Мелюзайн, владеющая магией воды — известная магглолюбица. Это большое оскорбление для водного народа острова. Юноша испуганно распахнул янтарные глаза: — Но я же не знал… — Незнание никак не освобождает от вины! — взвилась травница. — Несколько русалок и пара тритонов явились к призамковому берегу озера, шумно клекоча и гневно потрясая своими тонкими копьями. Требовали настоятеля к беседе. Рассказали ему о двоих мужчинах-магах, спасших маггла от них и угрожающих им Мелюзайн. Описали вас. — Настоятель знает русалочий диалект? — изогнул бровь Финн. — Он знает гаэльский. И одна из русалок тоже. Как и некоторые нынешние змееловы при землях замка. — Они присутствовали при беседе? — нахмурился Аим. — Ползамка присутствовало при беседе, — гневно цокнула языком провидица. — Над водой эхо разносится гулко, а русалка не стремилась хоть немного обуздать свой гнев и возмущение на серебряных змей и мрачных зельеваров, крикливых маглов и благородных магов. Само собой, змееловы получили приказ прочесывать леса, пока не найдут женщину в черном с сильным гаэльским говором и двух мужчин — зрелого, высокого с воинской выправкой и юного, с янтарными глазами и, возможно, легким французским акцентом. Моргана рухнула обратно на поваленный ствол дерева, заменявший им скамью: — Они знают, кто мы. Мерлин дал предельно точные указания.       Фирг бросил беглый взгляд на бледного, как обветренный мрамор, Аделяра. Поразительно, какое странное чувство юмора у жизни. Несчастный нигу, как сам себя называл француз, самыми что ни на есть благими намерениями по спасению друга запустил чертово колесо. Лестранж из лучших побуждений — спасти человека — вымостил им всем широкую аллею очередных кровавых бегов и преследований. — Как ты получила ранение, Моргана? — отогнав мрачные мысли, спросил воин. — Ранение? Ты сильно ранена? — обеспокоенно вскочил юный маг. — Раз уж я все еще распинаюсь перед тобой в пояснениях элементарных истин, то умирать явно не собираюсь! — гневная отповедь провидицы заставила Лестранжа упасть обратно рядом с Аделяром. — Это досадная глупость. Змея Слизерина даёт неуязвимость для распознающих и сигнальных чар, невидимость глазу, но не неуязвимость от шального оружия, особенно в руках детей. Я успела побывать в библиотеке, сунуть твоё художество племяннице толстого настоятеля, найти его самого и даже перемолвиться парой слов в его келье. Затем пришли с новостями о прибытии русалок. Я вылетела из окна и поспешила к водной глади — облюбовать какой-нибудь валун в пределах слышимости предстоящего разговора. Я внимательно выслушала пересказ русалок, а затем последовала за капитаном отряда змееловов — хотела услышать их план и тактику, но, увы, ничего не вышло. Мужчины шли по тропе, огибающей прибрежные валуны, к замку, я же держалась несколько в сторне и летела почти по прямой. Глупая самонадеянная ворона не заметила нескольких мальчишек, высыпавших из замка, и метавших камни в воду, соревнуясь в силе и дальности. В какой-то момент один из негодников решил, что движимая цель лучше может доказать меткость. Один из особо крупных плоских камней угодил мне в правый бок, и я рухнула в пожухлую траву у валуна. От сильной боли, я, видимо, потеряла сознание, ибо очнулась уже на закате. Кое-как встав и отряхнувшись, я полетела в келью монаха. Старый добряк изрядно переживал обо мне, так как не видел с обеда и не знал, куда я отправилась и где я сейчас. Там же была и его племянница. Они мне сообщили, что группы змееловов-следопытов уже направились на наши поиски в лес. Я поспешила к вам. Дальше вы знаете. Мужчины сидели, обдумывая новости. Первым, как ни странно, подал голос Бодуэн: — Я приношу извинения за доставленные вам проблемы такой серьезности. — За благородные намерения просить прощения не принято, — серьезно ответила ему Моргана, и Фирг облегченно выдохнул в унисон с Аимом. — Полагаю, нам нужно бежать? Снова? — тоскливо произнес Лестранж. — Нет, — тут же ответил Финнгриф. — Так вероятность попасться больше. Нам стоит остаться на месте, усилить чары и быть максимально осторожными при вылазках за пределы зачарованной границы. Ле Фэй кивнула. — Верно. Поэтому нам нужно наколдовать настоящее болото вокруг стоянки. Стоит придерживаться созданной ночью впопыхах легенды. Аим, лучась энтузиазмом, подскочил с бревна. — Я готов! Только покажите мне заклинание! Моргана смерила юношу насмешливым взглядом и иронично хмыкнула: — Для тебя есть другое дело. Под веселые запевы карты Финна о юношеской любви и вкусе приключений травница протянула молодому магу тонкий пергаментный свиток, перетянутый светлым локоном волнистых волос.

***

      Когда до полудня оставалось не больше получаса, со свежей дичью в лагерь вернулся закутанный в столикий плащ Аим и недовольно ворчащий емтхунд, зачарованный провидицей в тощую хилую лисицу. Аделяр отвлекся на возвращение друга и пропустил удар Финна, который при настоящем поединке стал бы явно смертельным для него. — Оу, радужная птица! Je vous conjure, позвольте мне приготовить суп из нее! А вторую тушку можно запечь в глине! Oui! С шутливым поклоном Лестранж вручил дичь другу, потрепал уже освободившегося от морока Бриана и стал было против Финна для тренировочной дуэли, как Моргана подозвала их: — Пока твой экспрессивный друг занят птицей, предлагаю вам послушать Мелюзайн. — О чем это ты? — прищурился Финн. — О шепоте вод, само собой. Травница поманила колдунов в самый тенистый уголок их стоянки. Пёс было увязался за ними, но Фирг отослал его к Аделяру — охранять простеца и выпрашивать у него же ошметки от птичьих тушек.        Женщина подошла к бочонку с водой, который стоял в причудливо вычерченном и подведенном тремя различными порошками круге. Моргана вынула из поясных ножен небольшой узкий нож, покрытый старыми рунами. Внимательно оглядела его, затем осторожно принялась чертить им волновую линию по периметру круга. Фирг присвистнул. — Ты чего? — не отрывая взгляда от ле Фэй, спросил Аим у друга. — Это стихийная магия, — одними губами произнес фений. — Очень древняя и очень редкая в сегодняшнем мире. Видишь круг из сухих трав, насыпанный в прочерченный контур? Это ветер. Он точит камни, земли и горы, поэтому и круг прочерчен в земле; он овевает и иссушает травы, потому по контуру круга насыпаны сушеные травы. — А черно-серый порошок — это земля? Финнгриф внимательно присмотрелся и качнул головой. — Это пламя. Пламя оставляет после себя пепел, поэтому пеплом начертан второй контур. А земля — это третий контур. Наверное, это перетолченные ягоды, фрукты, возможно грибы. То, что дает земля. Тем временем Моргана закончила линию и принялась, набирая из бочонка на лезвии ножа капли, кропить ее водой. — Это вода, — Лестранж уже не спрашивал, а утверждал. — Да, — шепнул Фирг. — Остался последний элемент стихии. — Пятый? Это какой?       Финн не успел ответить — Аим сам все понял. Моргана резко подняла левую руку, полоснула по ладони острием ножа, сложила раненую ладошку чашечкой, набирая тем самым кровь, и осторожно вывела ею последний, пятый контур. — Кровь? Это пятая стихия? — с некоторым замешательством обернулся к фению юный Лестранж. Воин покачал головой: — Жизнь. Моргана тем временем обхватила себя руками и протяжно запела на незнакомом языке. К концу её непродолжительной песни вода в бочонке заходила волнами — сначала крошечными, а потом все более и более мощными, пока, наконец, одна из таких волн не вырвалась из плена сосуда и не накрыла часть круга, заспешив по его контурам мерным журчащим шепотом. Когда вода сомкнула круг, он осветился мягким синеватым светом. — Подходите, — травница махнула магам рукой и склонилась над кругом, обретшим вдруг сходство с зеркалом. Постепенно вода разгладилась, очертания Морганы, Аима и Фирга размылись, сплетаясь воедино и принимая силуэт новой, не виданной раньше мужчинами женщины с роскошными рыжевато-красными, как водоросли теплых морей, тугими косами, крохотным носом и синевато-зелеными большущими глазами, которые не то сверкали смешинкам, не то мерцали от перелива вод по глади озерного зеркала. Шепотливые волны умолкли, и маги услышали звонкий, как ручей, смех незнакомки: — Привет, Моргана! Матушка-Морриган шлёт привет своему мрачному и суровому воронёнку! Ле Фэй выглядела так, будто у неё разом заболели все зубы. — Твоя птица около двух суток назад принесла от тебя послание… — Я знаю, милая тетушка, знаю, что и кому носит моя лапочка-бубри! Глядя на беззаботно смеющуюся женщину на водной глади, Фирг подумал, что едва ли мог представить, чтобы кто-либо назвал этих огромных странноватых птиц лапочками. — Мелюзайн…- начала было Моргана, но на поверхности зеркальных вод вдруг мелькнул длинный, чем-то похожий на рыбий, хвост, а женщина гневно тряхнула пышными волосами и капризно надула и без того пухлые губы: — Я Мёлюзин! — О Стихии неба, я знаю её! — удивленно вскрикнул Лестранж. — Мёлюзин, дева-рыба, рожденная на Авалоне и бежавшая из Англии во франкские земли! — Аим, — рыкнула ле Фэй. — Какой милый юноша! — восторженно всплеснула ладошами Мелюзайн. — Каштановые кудри, янтарные очи — уж не Лестранж ли ты, мой милый? — Он самый, — робко улыбнулся француз. — Во имя Стихий, Мелюзайн, он всё равно маг! Рыжеволосая женщина снова обиженно надула губки. — Между прочим, у меня были важные новости о последнем из тех, кого ждет Авалон. Черные глаза Морганы распахнулись в испуге: — Что-то с учителем? — Дай-ка подумать, — Мёлюзин явно забавлялась беседой. — Кроме того, что он всё ещё жив, хоть и был пленен, чаровал, будучи в заточении, над водой из моего озерца при новооснованном англами городе, а затем был спасен мелким львом, закованный в чужую маску… Да нет, с ним все в порядке! Женщина снова заливисто рассмеялась. — Мёлюзин, молю, скажи мне, что с ним и где он, — смиренно попросила с невероятной мягкостью в голосе Моргана, и её собеседница неожиданно стала серьезной. — Даже воды не успевают за нынешним круговоротом. Тебе ли не видеть, тетушка. Все лица не те, чьими кажутся, а поступки имеют больше одной причины. Вода лишь наблюдает, тебе ли не знать. Но вода смущена таким стремительным наводнением событий. Готовься плыть по течению, как поплыл твой учитель. Змеи плавают лучше ворон, так что приготовь себе магглов ковчег. И помни: найдешь мелкого льва, найдешь великого змея. И наоборот.       Водное зеркало последний раз подёрнулось рябью, а затем, потеряв форму, расплескалось по земле, с тихим шепотком спеша сквозь неё к древесным корням. — По-моему, она только еще больше запутала всё, — обреченно покачал головой Лестранж. Моргана хмурилась и беззвучно повторяла ту несуразицу, какую им только что наговорила Мелюзайн. Уже позже, за обеденным столом, Фирг пришел к выводу, что Атхен каким-то непостижимым образом освободила Слизерина, и что — рано или поздно — они найдут её. Или она их. Вот только, если верить этой странной владычице шепотливых вод, так или иначе с Атхен будет и Слизерин. Что ж, значит, у них всё ещё есть шансы одолеть Мерлина. Уж этот мистический зельевар точно должен… Зельевар! — Моргана! Фирг вскрикнул до того неожиданно и громко, что Аим выронил исписанный убористыми росчерками посланий пергамент, а явно не обладающий должной выдержкой Бодуэн и вовсе облился супом. Травница только молча подняла взгляд на воина. — Моргана, русалки! Что там они болтали о змеях и зельеварах?! Около минуты на лице травницы четко читались сомнения в трезвости рассудка Финнгрифа, но затем их сменило понимание. — Что, если и змеи, и зельевары — это его рептилии и он?! — И значит, Слизерин где-то совсем рядом! — закончила за него Моргана и тут же обернулась вороной и взмыла вверх, оставив ещё раз облившегося супом Аделяра, закашлявшегося от неожиданности Аима и нервно закусившего губу Фирга в полном неведении о её возвращении.