***
— За что вы его ненавидели? — устало спросила Рей, присаживаясь за узкий железный столик в дальнем углу ангара, где рабочие коротали время за игрой в пазаак. Всеми силами девушка старалась поскорее успокоиться, однако пластиковая кружка с кафом продолжала нервно плясать в ее руках. Поначалу ничто не выдавало присутствия призрака Силы, и лишь пару мгновений спустя холодный свет неоновой лампы под потолком едва заметно замигал. — Ненавидел? — Люк Скайуокер показался прямо перед нею, мрачный и задумчивый даже больше, чем обычно. Рей медленно кивнула. — Вы сразу его невзлюбили, ведь так? Еще до того, как Кайло разрушил храм. — Это он тебе сказал? — Нет, я просто знаю. Даже ранкор никогда не укусит руку, которая его кормит. Ни один человек, будь он хоть последним негодяем, не ополчится против любящей семьи. Если ростки Тьмы взошли под самым носом у одного из самых могущественных джедаев в истории, это может означать лишь одно — он сам позволил им взойти. — Ах вот оно что… — похоже, Люк понял, о чем она толкует. — Нет, — покачал головой он. — Я не ненавидел Бена, да и с чего бы мне было ненавидеть его? Открытый, ласковый мальчишка, всегда готовый помочь. Таким он впервые попал ко мне. Рей в изумлении уставилась на мертвого джедая. Открытый? Ласковый? Неужели все это про Кайло? Про эту сумрачную бездну, населенную лишь духами хаоса? Скайуокер горько скривился. — Это урок, девочка. Жестокий, но важный урок. Порой даже самый яркий и чистый Свет может скрывать Тьму. В Бене всегда было одинаково сильно и то, и другое — этим он отличался от других моих учеников, ото всех, кого я когда-либо знал. Скрытый в нем потенциал был вызовом для любого наставника. Пытаться обуздать такую Силу сродни попыткам совладать с бурей. Бену было тесно в рамках джедайского учения. Его душа не переносила ограничений и всегда стремилась к большему. Я ошибся, приняв его разум и сердце за чистый лист бумаги, а когда увидел истину… хотя эта часть истории тебе уже известна. — Но вы были для него больше чем наставником, — возразила девушка. — Бен — ваш племянник. Неужели вы с самого начала не разглядели в нем того, что потом его и погубило? — Я не видел его детства. — Нет?.. — пораженная, Рей пару раз моргнула. — Нет, — хмуро отозвался призрак. — Бен рос в центре столицы у очень занятых и вспыльчивых — подчас слишком вспыльчивых — родителей. А я колесил по галактике, как ты сейчас, и нигде не задерживался надолго. Я был романтиком, молодым идиотом. Идея возродить Орден джедаев, восстановить баланс Силы, так захватила меня, что я не разглядел, как Тьма змеей вползла в семью моих самых близких людей — моей сестры, моего лучшего друга, — нанеся удар по самой драгоценной, но и самой уязвимой ее части — беззащитному рассудку ребенка, потомка Энакина Скайуокера. Я... — он усмехнулся чему-то своему. — Я всегда смотрел за горизонт, не замечая ничего вокруг. Рей зябко поежилась, плотнее кутаясь в свою потертую куртку, которая на самом деле была одной из курток Хана, прихваченной с «Тысячелетнего сокола», и сжала кружку обеими ладонями, жадно вбирая ее тепло. — Так вы... — пролепетала она растерянно. — Вы... вы ни разу не... — Пару раз мне доводилось навещать Лею на Чандриле, но Бена я почти не видел. Школа, дополнительные занятия… у него, как у настоящего маленького принца, дни были расписаны по минутам. Моя сестра стремилась дать сыну такое же образование, какое когда-то обеспечили ей приемные родители. Возможно, в глубине души она хотела, чтобы Бен пошел по ее стопам... как бы то ни было, она никогда не обсуждала это со мной. — Люк продолжал, с каждым словом все больше удаляясь в воспоминания, и мало-помалу на полупрозрачном лице пробивалась улыбка, грустная и радостная одновременно. — Иногда Лея присылала мне его рисунки. Бен, сарлакк его проглоти, любил рисовать джедаев! Вернее, световые мечи, а рядом... что-то толстое и лохматое, вроде жуков. На мгновение Скайуокер замолчал, давясь хохотом. Рей тоже улыбнулась, прижав ладонь к щеке. — Один раз я гостил у них. Бену было года три… кажется… — Люк нахмурился, напрягая память. — Дааа… в нелепой полосатой пижаме, с кляксой черных волос… он носился по дому, как торпеда, а Трипио ковылял следом, ворчливо повторяя, что у него программа секретаря-переводчика, но никак не няньки. Честно говоря, я почти не обратил внимания на ребенка. Он был слишком маленьким и… шумным. Если бы я тогда пригляделся к парню, если бы заметил, что с ним что-то не так… может, мне удалось бы его спасти. Люк тяжело потер виски — как будто у призраков могла болеть голова. — Годы промелькнули, словно во сне. Когда Лея попросила меня взять Бена в ученики, я не поверил, что ему уже двадцать… но даже двадцатилетний, он был еще сущее дитя — да, начитанный, образованный, смышленый, но не знающий жизни, капризный, порывистый. А в общем-то… — Призрак опустил голову. — В общем-то, очаровательный был парнишка. — Тогда почему вы его оттолкнули? — Я не отталкивал его. Я… боялся. — Боялись? — удивилась Рей еще больше. — Да, боялся, что не справлюсь, что подведу его. Бен Соло нуждался не просто в наставнике. Он искал во мне нечто большее. Спасение от одиночества. Крепкое плечо, на которое всегда можно опереться… Ему был нужен отец, хатт побери! Хан любил сына... наверное. Но он всегда был ветром в поле. Вихрь тяжелых мыслей пронесся в голове у Рей. Раньше ей никогда не приходило на ум, что человек, живущий в шумном городе, среди множества людей, может чувствовать себя, словно в пустыне. Что даже в окружении богатства можно быть несчастным, даже в окружении семьи — сиротой. — Возможно, я был не прав, — печально окончил Скайуокер. — Моя душа с самого начала отказала племяннику в родительском тепле. Но давай будем честными, разве я мог заменить Бену отца? Нет. Как никогда не смогу заменить родителей и тебе. Девушка сделала глоток, с трудом протолкнув в горло горячую жидкость. — А почему вы не рассказали сестре правду? — Правду? — Да, — глаза Рей сверкнули вызовом. — О том, что Кайло Рена создали вы. — А почему ты утаила от Леи причину своего ухода? — парировал Скайуокер. В этот момент Рей почувствовала то же, что ощущает человек, который усердно доказывал вину другого, но внезапно сам очутился на скамье подсудимых. Ее щеки запылали. — Вам было совестно признаться, — тихо, почти беззвучно ответила она сама себе. Джедай ссутулил плечи — как будто тяжесть прошлого давила на него, заставляя согнуться. Вмиг растеряв все свое мрачное очарование, Люк Скайуокер вновь стал напоминать сломленного старого отшельника с Ач-То. — Мы с тобой оба — всего-навсего люди, Рей. А людям свойственны слабости. Лее и без того было нелегко. Она разом лишилась и сына, и мужа. Думаешь, расскажи я все как есть, ей стало бы легче? Моя сестра всегда жила надеждой. Даже иллюзия рассвета была для нее лучше, чем беспроглядная ночь. Я чувствовал, что не могу... что у меня не хватит сил лишить ее веры — в джедаев, в меня самого... — Вы ошибаетесь, — Рей решительно дернула головой. — Тогда, шесть лет назад, вы еще могли все исправить, если бы собрали силы, чтобы признать свою вину. Вы же улетели на позабытую всеми богами планету, чтобы там в уединении никто не мешал вам жалеть себя. Она нервно закусила внутреннюю сторону щеки. Нет, ее душа до сих пор отказывалась мириться с тем, что Люк Скайуокер, легендарный Последний джедай, поступил, как трус. Совершив ошибку, он побоялся ее исправить. Даже сознаться в ней. Люк молчал. Вероятно, ему нечего было сказать. Или же он считал ниже своего достоинства оправдываться перед нахальной мусорщицей. Рей отставила кружку и подняла глаза к просмоленным стропилам из черного дерева — чтобы только не встречаться взглядом со своим призрачным собеседником. Пожалуй, ее слова были слишком резкими, даже грубыми. Вот только видит Сила, Рей не сожалела о них! Сквозь крохотное оконце под самым потолком было видно, как робко бледнеет небосвод. Горизонт запылал слабым багрянцем. Похоже, разговор слишком затянулся... Но у Рей еще остался один вопрос. — Почему мы с Кайло продолжаем чувствовать друг друга? — Что, прости? Рей чуть заметно вздрогнула. — Это все Сноук… он сказал, что «направлял наши мысли», чтобы заманить меня в ловушку. Значит, когда Сноук сгинул, его чары должны были исчезнуть, верно? Однако этого не произошло. Наша связь стала только крепче и… агрессивнее. Почему? — Почему? — Рей почувствовала на себе особо пристальный взгляд. Глаза Скайуокера глядели с осуждением и одновременно с каким-то подобием насмешки. — И ты спрашиваешь у меня об этом после всего, что произошло на этом самом месте всего несколько часов назад? После всего, что вы сказали друг другу, ты по-прежнему ничего не понимаешь? Аха… — он досадливо всплеснул призрачными руками. — Тогда мне нечего тебе ответить. — Но этому должно быть объяснение! — вспыхнула Рей. — Сноук, очевидно, солгал... — Может, да, а может, и нет. Но сейчас какое тебе до него дело? Мертвые не имеют власти над умами живых. — Тогда в чем же дело? — Дело в вас самих. Не проходит и дня, чтобы ты не просила Бена отпустить тебя. Но сперва спроси-ка себя, в состоянии ли ты отпустить его? Вы оба вцепились друг в друга мертвой хваткой. Посмотри, он едва не убил тебя! А ты продолжаешь жалеть его и пытаться понять. Прости, но во всем, что касается вашей связи, я тебе не помощник... — Призрак отступил на шаг, сердито тряхнув головой. — По крайней мере, в одном с Беном трудно поспорить. Ни одна история не повторяется дважды. Осознай это, Рей. Кайло Рен — не Вейдер, и ты — не Люк Скайуокер. Что бы вас двоих ни ожидало впереди, запомни хорошенько: это будет только ваш путь и ваша история.ГЛАВА IV: Одержимость
22 января 2018 г. в 19:11
Сколько бы Рей внутренне ни готовилась к этому, в очередной раз ее «накрыло» так же неожиданно, как и во все предыдущие.
Скайуокер велел ей лететь на Гаталенту. «На Оссусе ты не найдешь ничего, кроме, быть может, последнего эха Силы, наполняющего остатки заброшенного храма, — сказал он то ли со смехом, то ли с раздражением, как бы намекая: «Ты ведь не думала, что все будет так просто?» — После гибели старого Ордена большая часть архива была утрачена, хотя кое-что удалось сохранить благодаря помощи Совета Матерей с Гаталенты. Я сам когда-то провел в их библиотеке несколько недель, почти не разгибая спины...»
Люк предупредил, что народ на Гаталенте довольно чудной, но вполне доброжелательный — привыкнуть можно. Совет Матерей издревле поддерживал и Республику, и Орден джедаев. «К тому же, — добавил призрак, усмехнувшись, — их знаменитый чай прочищает мозги лучше любого кафа. Словом, тебе понравится».
Но прежде Рей пришлось сделать остановку в Кореллианском секторе, на одной из искусственных лун Дуро, чтобы заправить и подлатать корабль.
В этих крохотных орбитальных городках жили, в основном, рабочие, которые трудились на Кореллианскую судостроительную корпорацию. Жизнь у них была довольно скромной. В прежние времена руководство компании делало неплохие деньги на производстве военных судов для флота Новой Республики; гонка вооружений позволяла Кореллианским верфям богатеть. Однако с тех пор, как Галактический сенат сгинул вместе с системой Хосниан, а Сопротивление ушло в подполье, дела корпорации шли куда хуже. Заказов почти не было — а значит, и заработка. Рабочим оставалось только крутиться, как умеют. И они открывали частные мастерские или лавки, где скупали за бесценок, ремонтировали, а затем продавали старые корабли и запчасти к ним, — вроде барахолки, которую держал Ункар Платт на заставе Ниима. Этот полулегальный бизнес приводил к ним не самых лучших клиентов — в основном, разный преступный сброд, но ведь надо же было чем-то жить.
Местный люд был прямой противоположностью обитателям Джеды с их кроткой богобоязненной покорностью и с душевными улыбками на худых обветренных лицах. Хмурые, нелюдимые, жители системы Дуро могли бы отпугнуть любого своим суровым видом. Их нельзя было назвать хорошими собеседниками, но в одном им не откажешь — будучи честными и трудолюбивыми сами, они умели ценить эти качества и в других.
Здесь привыкли не задавать лишних вопросов и, к тому же, ненависть к Первому Ордену накрепко впиталась в сердца и души местных жителей. Не сказать, чтобы Рей чувствовала себя среди них комфортно, но, по крайней мере, она была в безопасности. У нее не было денег, однако Рей знала, что умелые руки всегда могут прокормить. Она предложила отработать стоимость топлива и небольшого ремонта, который требовался ее истребителю, — и ей позволили это сделать. Работники тут всегда были нужны.
Следующие пару недель девушка провела, почти не вылезая из технических отсеков, дни напролет вороша внутренности старых посудин. Поначалу ей приходилось общаться, главным образом, с набором отверток да паяльной лампой. Но вскоре хозяева лавки — небольшая семья дуросов — прониклись уважением к ее усердию и стали относиться к ней теплее.
Рей не боялась физической работы, однако за последнее время успела немного от нее отвыкнуть и поначалу смертельно уставала. Но именно это и было ей по душе. Тяжелая, наполненная рутинными заботами жизнь была ее истинной стихией, хотелось ей того или нет. И уж во всяком случае, это нравилось ей куда больше, чем томящее душу ничегонеделание на Ач-То.
Это застало ее, когда Рей, порядком умаявшаяся и вспотевшая, лежала под днищем заезжего транспортника. Ее тонкие волосы были небрежно стянуты на макушке. Ноздри ловили сладковатый запах машинного масла. Время уже перевалило за полночь, и весь дом вместе с лавкой и ремонтным ангаром успели погрузиться в тишину. Однако хозяева давно привыкли к тому, что их постоялице лучше всего работалось именно ночью — эта привычка сохранилась у нее после многих лет на Джакку, когда дни она была вынуждена проводить в пустыне.
Последнее время их мысленная связь с Кайло не давала о себе знать. Впервые за много месяцев этот зверь наконец немного ослабил когти. Рей приписывала внезапное облегчение присутствию Люка, хотя стеснялась спросить его напрямую — все же, в их внезапной близости с рыцарем Рен всегда было что-то личное. Что-то такое, о чем не положено говорить даже с родителями или наставниками — быть может, с ними-то как раз в первую очередь.
Вероятно, поэтому она самонадеянно утратила бдительность и сейчас сосредоточенно ковыряла гаечным ключом щиток генератора, не ожидая опасности.
Когда грудь заполнило чувство тревоги, Рей прислушалась к своим ощущениям. Да, это она — чужая темная Сила, полная дикой, удушливой ярости. В нежных золотисто-карих глазах появился чистый, хрустальный ужас. Вид огромного железного брюха, нависшего над нею, внезапно вызвал приступ паники. Рей показалось, что она зажата в ограниченном пространстве, словно мышь в норе.
На сей раз Кайло был готов к встрече. Более того, он ждал ее — ждал с особым голодным нетерпением, которое свойственно диким зверям.
Сердце пропустило удар.
— Не надо, Бен... — это все, что она успела выдавить прежде, чем невидимая удавка обвила ее горло, и грубые пальцы вползли в волосы, заставив откинуть голову назад.
«Думала, что тебе удастся скрыться?» — Голос Кайло звучал в ее мозгу, разрывая мысли в клочья. Рей не видела его, зато чувствовала — его энергия была, словно воплощение хаоса, словно огненная буря, готовая смести все, что повстречается на пути.
Рей заметалась мошкой в паутине, дрожа всем телом и широко раскрывая рот. Пальцы беспомощно скребли стальную поверхность платформы. Взгляд заволакивало туманом.
Но мысли звучали на удивление спокойно и вкрадчиво, словно вовсе не принадлежали ей.
«Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти…»
Что с ней такое? Она не узнавала в себе прежнюю бойкую девчонку, которая приветствовала «монстра в маске» пальбой из бластера. Еще недавно она без раздумий дала бы отпор, однако сейчас какая-то тупая, упрямая гордость мешала ей сделать это.
Не давала поступить так, что хочет он.
Каким-то наитием Рей догадывалась, что именно этого он от нее и ждет — чтобы она наконец сподобилась защищаться. Чтобы вновь назвала его «монстром». Он жаждал пробудить в ней ту горделивую, решительную ненависть, какую он видел в ее глазах в лесу на «Старкиллере». Ведь так гораздо проще: по-прежнему быть всего лишь врагами.
Ее смирение обезоруживало его, сводило на нет всю его больную ярость, и он, словно упиваясь собственным безобразием, все сильнее смыкал хватку Силы вокруг ее шеи.
Воздух уходил из легких, так что Рей уже не смогла бы закричать, даже если бы собиралась сделать это. Из горла вырывались только сухие хрипы. Ее руки и ноги конвульсивно дергались. Лицо покраснело, белки глаз расчертили красные линии. Слезы застыли на ресницах хрупкими льдинками.
Наконец, когда она уже окончательно решила, что задохнется, у нее над ухом прогремел горький рык, и призрачные тиски разомкнулись. Рей неестественно выгнула спину, заходясь удушливым кашлем. С трудом передвигая обессилевшее тело, она выкатилась из-под транспортника. Скорее, на воздух, на свободу! Больше в эти мгновения она ни о чем не могла думать.
Рядом послышался зловещий треск. Рей вздрогнула и замерла, не смея пошевелиться — искрящийся красный луч застыл у ее плеча, едва не касаясь шеи. Кайло стоял у нее за спиной, совсем как тогда, на Такодане. Рей готова была поклясться, что слышит его тяжелое, прерывистое дыхание.
— Давай, Бен, прикончи меня... — прошептала она, не узнавая собственный голос. — Ты ведь этого хочешь, правда? Теперь, когда Скайуокер мертв, только я одна стою у тебя на пути...
Внезапно Рей поняла, что в ее душе больше нет прежнего испуга. Смятение отхлынуло, уступая какому-то странному, необъяснимому спокойствию. Она ощущала себя скалой посреди океана, открытой всем ветрам, омываемой штормовыми волнами; но ни воде, ни ветру не дано сокрушить камень.
— Только учти, если меня не станет, Сила породит другого одаренного, которому будет по силам выбить из тебя дух. И уж он-то своего не упустит...
Нет, Кайло не сможет ее убить. Только не теперь. Не после того, как они с нежной готовностью и трепетом протянули друг другу руки. Не после того, как они бились спина к спине в благословленном Силой смертоносном союзе... Прихотью ли Сноука или волей провидения, их судьбы переплелись слишком тесно. Отныне для каждого из них убить другого — все равно что убить себя самого.
Рей точно знала это. Ведь и она сама тоже не смогла. Уже дважды...
— Все из-за тебя! — прошипел Кайло, словно угадав ее мысли. Кроме очевидной угрозы в его голосе прозвучало что-то еще — что-то такое, чего Рей не могла понять, но была уверена: никогда прежде ей не доводилось слышать ничего подобного. — Твоя глупая гордыня, это она всему виной!
Лезвие светового меча замерцало и потухло.
Рей перевела дух и обернулась — осторожно, как будто каждым движением спрашивала у него согласия. Однако Бен не выразил ни одобрения, ни протеста, и, кажется, вообще не придал значения ее действиям.
Он стоял, не шелохнувшись, и был мертвенно бледен. Темные волосы ложились на лоб все теми же крупными буйными кудрями. Широкие, четкой вылепки, крылья носа бешено раздувались. На нем не было ни черных доспехов, ни одного из его любимых плащей с драпирующимися толстыми складками у ворота — только короткая рубаха из лоснящейся ткани темно-серого, «стального» цвета.
Все в его облике дышало гневом и какой-то отчаянной, всепоглощающей усталостью. Но ни одна черта не выдавала нового правителя галактики.
Стоило Рей увидеть его, как девушка не удержала горькой усмешки. Должно быть, и она сама сейчас выглядела не лучше. Двое обиженных детей, словно два взъерошенных птенца. Непоправимо увязшие в сетях их неожиданной близости. Одержимые друг другом. И это все, чем нынче богата Сила? Это ли самые могущественные отныне адепты Тьмы и Света во всей галактике?..
— Гордыня? — изумление в голосе Рей переплелось с негодованием.
— Да, гордыня! — отозвался Бен. — Твое надменное себялюбие и твоя упрямая слепота. Разве я звал тебя? Когда ты называла меня «монстром» или «подлым убийцей» — отвечай! — разве я возразил хоть полусловом? Ты знала, кому протянула руку в ночи. Но нет, нееет... Ты так хотела быть хоть кому-нибудь нужной, хотела разглядеть в том зеркале что-то кроме собственного отражения, не так ли? Хан Соло мертв, Люк Скайуокер гонит тебя — значит сгодится и Бен. Такой же забытый и отверженный, как ты сама. Ты хотела... — он издал ядовитый смешок, — стать моим спасением, моей «новой надеждой». Хотела повторить старую сказку, верно, Рей? Это и есть гордыня. Паршивая гордыня маленькой девочки. Ни одна история не повторяется дважды...
Слова рвались из него нескончаемым потоком, они горчили желчью и, казалось, разрывали ему горло. Рей готова была поклясться, что слышит и его мысли — мрачные, полубезумные, проносящиеся со скоростью выстрелов. Она такая же, как и все… отец, мать, Люк Скайуокер, Сноук — всем им было нужно только одно… сломить... подчинить... вылепить то, что сами желали видеть — благочестивого джедая или нового Вейдера... а если не выйдет, уничтожить, раздавить... Она тоже пыталась… я никогда не нужен был ей таким, какой есть...
Рей не сразу нашлась, что ответить. Ужасная несправедливость всего того, что он говорил и думал, обжигала ей сердце страшной, невыносимой обидой. Неужели он в самом деле верил в это? Нет, скорее нарочно убеждал себя в самом дурном, подогревая в душе мрачное стремление во что бы то ни стало разделаться с ней.
— И это ты говоришь мне о гордыне? Ты так влюблен в собственное падение, что готов поступиться людьми, которые тебе дороги. Признай, Бен, ты втайне ликовал всякий раз, когда кто-то пытался «спасти твою душу»: твой отец, я...
— Молчи! — резко оборвал он ее. — Не лги себе, мусорщица. Тебе наплевать на меня. Я был для тебя лишь средством самоутвердиться.
Но Рей и не думала умолкать. С каждым словом ее голос звучал все тверже, и теперь даже она сама не смогла бы себя остановить.
— Сбежав от Люка, ты решил доказать всем вокруг, что ты — чудовище. Да, страшное и кровавое чудовище, которым тебя однажды вообразил Скайуокер. Назло своей семье. Назло целому свету. Эта мысль, эта обида, опьянила тебя. Шесть лет ты наступал себе на горло, лишь бы все поверили, что «Бен Соло мертв», а сам прятал «Бена Соло» в отдаленных уголках души, как что-то слабое и постыдное. Ты мечтал стать хозяином своей судьбы? Так погляди вокруг! Все, чего ты хотел, исполнилось. Прошлое умерло. Ты получил власть над целой галактикой. И никто больше не придет воззвать к твоей совести — ты убил всех. Так чего же ты хочешь от меня, Бен? — она тяжело сглотнула, почувствовав, как к горлу подступают слезы. — Я не сделала тебе ничего дурного. Из нас двоих ты остался в выигрыше. У тебя есть мощь первоорденского флота и деньги Банковского клана. А мне достались только старые книги, мертвые камни разрушенных святынь, да сломанный меч. Так за что ты меня ненавидишь? Нам с тобой нечего делить…
Несколько секунд Кайло не отзывался, но потом Рей все же услыхала совсем другой — глухой, дрожащий голос:
— Ошибаешься. Ты забрала у меня кое-что.
— Что это?
— Меня самого, — выпалил он с таким видом, словно сам удивился собственному признанию.
В первое мгновение она подумала, что спит. Его слова отразились звоном у нее в ушах.
Так он считает, что она предала его? Ранила и бросила, как бросали все остальные? О Сила, он даже не догадывается, что и сам ранил ее. Ранил настолько глубоко, что сейчас видеть его, говорить с ним для нее все равно что ступать голыми ногами по битому стеклу.
Рей выпрямилась, расправив плечи. Ее глаза дико засверкали.
— Тогда скажи мне, Кайло Рен, — оскалилась она, — как назвать то, что забрал у меня ты?
Похоже, Кайло не ожидал такого удара. Остолбеневший, он недоуменно уставился на нее. В его глазах застыло то самое выражение между ненавистью и мольбой, которое Рей хорошо запомнила еще после «Старкиллера» и которое вновь проявилось на «Превосходстве», когда темный рыцарь, разгоряченный недавним боем, тяжело дышащий, шептал, глядя ей в лицо: «Пожалуйста… пожалуйста, останься со мной…»
Рей была почти уверена, что слышит — как тогда, в кабине турболифта, — словно что-то безмолвно кричит в нем, умоляя о помощи. Она была права: его душа по-прежнему исступленно мечется между Тьмой и Светом, и однажды эта борьба, эта роковая двойственность, разорвет его. Ошиблась она лишь в одном: не Сноук — истинный палач Бена Соло, а только он сам.
— Убирайся, — сказала Рей сквозь зубы.
Не он ли утверждал, что может взять все, что хочет? Сейчас он действительно получил желаемое, даже с лихвой. Он услышал правду, которую и сама Рей, кажется, осознала лишь мгновение назад — что все слезы, которые она пролила с того дня на Крэйте, были о нем. О том, кем он мог бы стать для нее и для всех, однако не стал и не станет уже никогда.
Бен Соло умер вовсе не шесть лет назад на развалинах храма и не на «Старкиллере» — он погиб тогда, в тронном зале. Боль прошлых лет сломила его, власть окончательно лишила его разума. И только ничтожная навозница с Джакку видела его настоящую смерть. Все остальные, даже Лея, давно смирились с мыслью, что он окончательно пропал; лишь у Рей еще находились слезы, чтобы его оплакать. Если он считает это гордыней, что ж, пусть. Она уже не чувствовала в себе сил спорить. Она была сейчас, словно выжатый лимон. Выпотрошенная, смятая оболочка…
— Уходи, прошу. Оставь меня…
Сила откликнулась, хотя Рей почти не надеялась на это. Образ Кайло растаял перед глазами, и через секунду единственное, что напоминало об их встрече — это ноющая боль, сковавшая мышцы шеи. Как завороженная, Рей провела ладонью в воздухе, словно желая убедиться, что ее враг и вправду исчез.
Чувствовала ли она облегчение? Возможно, немного. Но все перекрывали боль и горечь, которые душили ее, выходя сухими рыданиями. Со временем, быть может, ее сердце успокоится, и жизнь вернется в прежнее русло. Камень, лежащий на дне, не может помешать движению реки. Но сейчас потеря была еще слишком свежей. Рей не могла преодолеть ее, и, охваченная страхом, бежала прочь — от него и одновременно сама от себя.
Да, Кайло никогда ее не убьет. Но он и не забудет о ней. Он будет гнаться по ее следам до тех пор, пока они оба живы, даже если однажды вовсе позабудет, зачем ему это нужно.
И он никогда ее не простит.