Даже звездам свой час сгорать

      Снова прежний страх. Снова голос, заставляющий бешено метаться по кровати в безнадежных попытках разорвать удушливый кокон кошмарного сна.       «Глупый мальчик! Ты уверен, что убил меня? Ничто не умирает в Силе, лишь меняет форму».       Раньше этот голос звучал лишь временами, потом все чаще, а после — и вовсе каждую ночь. Мрачный, абстрактный, не умолкающий ни на мгновение, он пронизывал душу струей ледяного воздуха.       «Что же ты не радуешься, всемогущий Кайло Рен? Ты добился, чего хотел. Но никогда еще ты не был ничтожнее, чем теперь. Думаешь, ты закалил свою душу? Нет, ты навек ее лишился. Думаешь, что стал властелином своей судьбы? Но на самом деле это ты, ты сам, вынес себе приговор…»       Опутанный сном, словно цепями, Кайло бесцельно и безотчетно сжимал и разжимал кулаки. Каждое слово отдавалось в нем, как удар кнута.       Днем — самый могущественный человек в галактике; ночью — испуганное дитя. Безвольный пленник своего страха. Спрятаться негде. Нечто постоянно находилось рядом. Затаившись во мраке, дожидалось своего часа. Стоило закрыть глаза, отпустить сознание, как неведомый мучитель набрасывался со всей беспощадностью мстительного призрака.       «Ты — убийца, мальчик. Убийца джедаев, убийца собственной родни, убийца Сноука, убийца Люка Скайуокера. Убийца Бена Соло… Ты должен заплатить за то, что совершил. Пусть на свете не осталось никого, кто мог бы заставить тебя ответить, но Сила всегда возьмет свое. Сила — самый верный и неумолимый судья. Тебе не избежать возмездия. Ты умрешь. Ты сгоришь. Ты сам разжег огонь, который вот-вот тебя поглотит. Скоро от тебя не останется даже воспоминаний — ничего, кроме пепла».       И он чувствовал — чувствовал так живо, словно это происходило с ним наяву, — как языки пламени лижут его кожу, сплавляют воедино ткани, мышцы и кости, превращая весь мир в сгусток непереносимой боли. Он стонал и ревел раненым зверем.       Но то был не его голос. Не его боль. Не его жизнь. Не его предсмертные вопли…       Это другой человек, некогда принявший кару на берегу огненной реки. Кайло Рен — лишь его тень. Ничтожный призрак чужой, истинно великой судьбы.       Дрожа и задыхаясь, как в лихорадке, Кайло наконец вскочил с кровати и огляделся, в который раз выискивая затравленным, болезненно горящим взором врага, который должен был скрываться где-то поблизости. Однако единственное, что смотрело на него сквозь синеватый полумрак, — это угол ванной комнаты в слабых лучах подсветки.       Кайло поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел к умывальнику, чтобы сбрызнуть лицо. Он почти не видел, куда идет, и натыкался на все подряд. Его тело горело, словно в жару, пальцы занемели. Колени и локти ломило, плечи продолжали судорожно сотрясаться.       Всего одна мысль мельтешила в его мозгу, то и дело повторяясь, как испорченная голозапись: «Никто не должен видеть его таким». А тут, на «Превосходстве», — тем более. Тут он словно в ловушке, повсюду окруженный врагами. Офицерскому составу во главе с Хаксом достаточно прознать о малейшей его слабости, чтобы наброситься на него, подобно стае голодных ворнскров.       Да, он добился высшей власти, но эта власть, замешанная исключительно на страхе перед всемогущим рыцарем Рен — перед жестоким темным духом, способным уничтожить на месте каждого, — была нетвердой, зыбкой, словно болото. Стоит разок оступиться — и он уже не сможет вновь подняться на ноги. Стоит ему лишиться своего мрачного лоска — и он лишится жизни.       Вновь и вновь он опускал широкие ладони под ледяную струю. Капли высыхали моментально, едва коснувшись горячей кожи.       Его покои на «Превосходстве» были немного просторнее и удобнее, чем на «Добивающем», и здесь, как и там, Кайло не стал ничего менять.       Каждый угол был пропитан воспоминаниями о ней — о тех нескольких днях их странной близости, которые изменили все. Стоит оглянуться, как ему начинал повсюду мерещиться ее светлый след. Вот тут, в небольшом пролете между ванной и спальней, он однажды увидел ее, дрожащей от негодования, в окружении густых сумерек, и она вдруг так очаровательно засмущалась его полунаготы. А вон там, в углу у окна, он сидел пару часов спустя, слушая ее горькую, почти безотчетную исповедь…       А вот здесь он видел ее в последний раз.       Ее пропитанная потом майка липнет к телу, принимая очертания тугой девственной груди. Он видит мягкие изгибы рук и волосы, беспорядочно разбросанные по лицу. Ее горло конвульсивно сжимается, издавая глухие хрипы.       «Тогда скажи мне, Кайло Рен, как назвать то, что забрал у меня ты?»       Крифф!       Он приказывал себе забыть об этих словах, но постоянно возвращался к ним. Эта девушка — даже один ее образ — пробуждал в нем нечто такое, чему, как он думал, уже никогда не суждено пробудиться, и Кайло с постыдным бессилием сознавал, что уже не способен обратить этот процесс вспять. Вероятно, Рей весьма удивилась бы, узнай она, какую власть имеет над ним.       Весь разбитый, обессиленный, он возвратился в постель. Рухнул лицом вниз на ворох сбитого белья — чернильно-черного, как и все, что его окружало.       Коридоры корабля начнут оживать не раньше, чем через пару часов. Но что-то мешало Кайло забыться снова. Как будто на него давили эти стены. Собственные покои представлялись ему живым существом, могучим и враждебным. Предваряя новый приступ страха, он накрылся с головой — словно малое дитя, которое верит, что чудовище, скрытое во мраке, не набросится на него, если не увидит.       Он не чувствовал присутствия Рей — но почему-то именно сейчас мечтал вновь ощутить ее, словно она одна могла принести ему облегчение. Прогнать кошмары. Исцелить его душу…       Он искал ее. Рвался к ней всей своей волей, подчиняясь слепой жажде, природу которой сам толком не понимал. Он желал ее с бессознательной пылкостью того глупого мальчишки, который когда-то во сне украдкой наблюдал за странной девушкой, гадая, что за неведомая причуда Силы раз за разом стирает между ними границы реальности. Рей окружила его, словно пламя пожара, словно река, вышедшая из берегов. Она завладела его помыслами задолго до их первой встречи.       Но теперь он — уже не стеснительный юнец. Он возьмет свое, как мужчина. Как Верховный лидер, который может получить все, что пожелает. Как тот, кому сама Сила обещала ее много лет назад.       Кровь прихлынула к низу живота. Одурманенный плотским наваждением, голодный и озверевший, Кайло рывком опустил руку под легкую ткань штанов, представляя себе Рей — как отчаянно она бьется, пока он грубо подминает ее под себя, заламывая руки. Как он накрывает ее, сгребает в кулак легкий шелк волос. И решительно вторгается. Именно так. Больше она не услышит от него «пожалуйста». Он не станет спрашивать у нее согласия. Одним мощным, свирепым толчком он избавит ее и себя от опостылевшего покрова девственности. Прежде он собирался бросить галактику к ее ногам — Рей отвергла его порыв. Теперь она сама будет трепетать у его ног.       Крепко зажмурившись, он сжал пальцы вокруг члена — затвердевшего до предела, исходящего влагой, и толкнулся навстречу своей руке, потом снова и снова... Его волосы разметались. В уголках плотно стиснутых век блестели слезы.       Он почти физически ощущал под собой жар напряженного девичьего тела. Чувствовал, как вольготно и размашисто двигается внутри Рей, покрывая нежную кожу обжигающими поцелуями, больше похожими на укусы. Как до синяков мнет в ладонях упругие груди, оставляя своей жертве только бессильно извиваться и кричать.       Видит Сила, со времен «Старкиллера» он ничего не желал так, как Рей! Покорить ее, сделать своей. Ее душа соткана из тех же стремлений и страхов, что и его собственная. Если он сам — буйный горный ручей, который всюду пробьет себе дорогу, то Рей — океан, необъятный и спокойный. Если Кайло — это огонь, то Рей — солнце. Так разве он не имеет на нее права? И разве не будет высшей справедливостью соединить то, что и так едино по воле Силы, пусть даже принуждением, страданием, болью и кровью?       Он был почти на пределе. Вихрь животной страсти нес его на немыслимой скорости к тем вершинам, где боль и наслаждение становятся неотличимыми друг от друга, пока наконец он не уткнулся лицом в подушку, заглушая предательские стоны, и не излился себе в ладонь.       Еще какое-то время он продолжал скользить влажной рукой вдоль своей мужской плоти, постепенно сбавляя темп. Потом вдруг остановился, замерев, как истукан. Будто с его глаз спала незримая пелена. Несколько секунд его взгляд, оцепеневший и потерянный, глядел сквозь черноту простыни в никуда.       Зов вожделения стих, разум прояснился — и теперь его глаза открылись. Он сполна осознал всю глупость своей озверелой жажды. Что это, как не бессмысленные потуги вздорного мальчишки, который, будучи не в состоянии одолеть своих истинных врагов, впустую кромсает стены световым мечом и который, упустив любимую женщину, в исступлении насилует собственную руку? Убегает в грезы, чтобы сохранить остатки гордости. Беспомощно истерит, прикрывая показной жестокостью собственную ничтожность…       Разве такой он мечтал видеть Рей — покоренной, сломленной, втоптанной в грязь? Разве ее боль может принести ему удовлетворение? Проклятье, разве в том ослепляющем видении, где она приходит к нему и остается на его стороне, был хоть один намек на насилие?!       Кайло резко выпрямился, приподнялся над кроватью на вытянутых руках. Затем подскочил, словно ужаленный, и в одну секунду смел на пол свою постель, пропитанную потом и семенем. Перед глазами у него плясали искры ярости.       Презренная тварь! Глупец! Дитя в маске!..       Воистину, никогда еще он не казался самому себе ничтожнее. Даже вынужденный молча сносить унижения и издевки Сноука или пытку Молниями Силы, которые, как утверждал Верховный лидер, порой необходимы, чтобы укрепить дух ученика, он не был так жалок, как в эти мгновения, — увязший в сетях Темной стороны, напуганный и обозленный.       Он волен убить эту девушку, когда найдет. Волен отправить ее на эшафот как врага Первого Ордена и убийцу Сноука. Но если в нем еще сохранилась хоть капля самоуважения, он никогда не осмелится сделать с Рей того, о чем помышлял только что.

***

      Навязчивый шум из тренировочного зала разрывал тишину и умиротворение последних предутренних часов. Растеряв остатки сна, Кайло до изнеможения метался в пламени отточенного боевого танца, сметая парящих вокруг дроидов, которые так и норовили ужалить слабым энергетическим зарядом. Постепенно память о пережитом кошмаре притуплялась, и безумие выходило, как яд из раны. Кайло чувствовал себя в своей стихии, нарочно пробуждая в душе боевой азарт, давая страху переродиться в чистый и здоровый гнев.       Он пытался не думать о леденящем душу предсказании. Это, говорил он себе, лишь пустой отголосок его извечной слабости — Свет, к которому он постоянно испытывал запретную тягу, теперь кричит и задыхается, возбуждая в воспаленном рассудке ужасающие видения. Эти муки сомнений, этот неумолимый говор совести ему приходилось испытывать и прежде. То была цена, которую спрашивала с него Сила за использование мощи Темной стороны. Сноук был прав: убийство Хана Соло сломило его дух.       Но это пройдет. Любая рана, даже самая страшная, если не убивает, то рано или поздно затягивается.       Постепенно за стенами стали раздаваться шаги и вялые разговоры полусонных служащих.       Неожиданно Кайло остановился, зачем-то прислушиваясь к стеклянной тишине, свободно гулявшей в пустом зале, которую не разгоняли, а наоборот, лишь усиливали едва различимые звуки из коридора. С него градом катился пот. Грудь тяжело вздымалась, с хрипами вбирая воздух.       — Люк… — негромко позвал он. На удивление, в его голосе не было ни ненависти, ни привычной горькой иронии. Казалось, он даже всерьез не рассчитывал на ответ. — Лю-ю-юк…       Никто не ответил ему.       Кайло ни капли не удивился. Разумеется! Ведь Скайуокер, живой или мертвый, способен на что угодно — на джедайские трюки, на предательский удар в спину — но только не на честную встречу лицом к лицу.       Устало погасив меч, рыцарь повалился прямо на пол, припал затылком к стене и подтянул колени к животу.       Сколько ночей он не спал нормальным сном? И сколько еще пройдет прежде, чем усталость возьмет свое? Если так продолжится, однажды он рухнет в объятия глухого, похожего на обморок сна прямо на глазах своих врагов.       «Тебе не избежать возмездия. Ты умрешь. Ты сгоришь...»       Он назвался наследником Вейдера — и будет страдать, как страдал его дед.       Ну уж нет!       Кайло опустил голову на миг, а когда вновь поднял, его лицо исказила горькая улыбка, полная неприкрытого вызова.       Нет, он — вовсе не грешник, который нуждается в покаянии, и не ребенок, который нуждается в защите. Он — Верховный лидер Первого Ордена, властелин всей галактики. Сын Тьмы. Магистр рыцарей Рен. Он сорвал с себя цепи, отвоевал право самому распоряжаться своей судьбой. Все, кто когда-либо пытались сделать из него марионетку, покорного раба, сейчас мертвы. Он не ищет искупления. Ему вовсе не нужно прощение, как не нужны ни семья, ни дружба, ни любовь.       Ему не нужен Хан Соло.       Не нужна мусорщица.       Все чувства лживы. Любовь, сострадание, семейная привязанность — все это ведет к падению. Именно чувства когда-то погубили его великого деда, и Кайло Рен тысячу раз обещал себе не повторить той досадной ошибки…

***

      На ежедневном утреннем совещании он сидел с выражением каменного спокойствия — решительный, сосредоточенный, надменный. Как всегда, в длинном плаще с капюшоном, скрывающем большую часть лица. Ужас минувшей ночи не оставил на нем ни следа — так, по крайней мере, казалось с виду.       Кайло Рен снова был в маске, только эту новую маску не дано увидеть никому.       Привычно вытянувшись в струнку, Хакс рассказывал о причинах внезапного отказа нескольких орудий на крейсерах «Хищник» и «Анкор» в секторе Арканис, недалеко от системы Тату. Даже слушая вполуха, Кайло понял, что генерал, пусть и не напрямую, винит его.       Одним из первых приказов нового Верховного лидера было отказаться от услуг большей части проверенных, хоть и нелегальных поставщиков, рассчитывая привлечь предпринимателей из Центральных миров. Однако время показало, кто подобное решение было опрометчивым. Установление деловых связей — непростой, трудоемкий процесс, на который может уйти не один год. Глупо думать, что обитатели Корусанта, Чандрилы или Кореллианского сектора так скоро позабудут уничтожение сената. Для жителей этих звездных систем Первый Орден еще долго останется воплощением террора и военной диктатуры. Этаким чудовищем, которым впору пугать детей. На Чандриле что ни день идут демонстрации; местное правительство, похоже, активировало машину пропаганды на полную мощность. На Кореллии, в Синем секторе Коронет-Сити, появилась банда самопальных защитников свободы и справедливости под предводительством некоего Гева Хессана...       — Эти люди будут использовать любую возможность, чтобы ослабить наш флот, — уверенно вещал Хакс, и, казалось, только присутствие Верховного лидера не позволяло ему сорваться на крик. — Согласно результатам проверок, причины инцидента кроются в некачественном сырье. Налицо диверсия, которую наверняка организовал кто-то из наших новых «союзников». Если так пойдет и дальше, турболазеры окончательно выйдут из строя...       До поры Кайло не перебивал генерала. Сцепив пальцы в «замок», он терпеливо дожидался, когда Хакс умолкнет, и мимоходом вяло изумлялся умению своего давнего недруга превратить даже тривиальный доклад во впечатляющую речь.       Наконец Верховный лидер подал голос:       — Пошлите корабли на орбиты Чандрилы и Кореллии. Я хочу, чтобы максимум через трое стандартных суток от Ханна-Сити и Коронет-Сити не осталось и следа. Это послужит обитателям других городов наукой на будущее...       Лишь на долю секунды что-то предательски шевельнулось в душе. Ханна-Сити — город, где родился Бен Соло. И где провел детство. Еще один кусок прежней жизни, который ему придется с кровью и болью вырвать из сердца. Выскрести, как вредоносную язву.       — Но Верховный лидер… — Хакс, побледнев, тревожно сглотнул. Неожиданная, словно выстрел в спину, команда отрезвила его, вогнав в ступор.       Кайло слабо усмехнулся. Право же, редко выпадает случай увидеть, как главному оратору Первого Ордена отказывает его красноречие.       — Вы слышали приказ, генерал.       — Разумеется. Но я считаю важным предупредить, что после такого Центральные миры едва ли проникнутся к нам уважением…       — Мне не нужно их уважение. Только их покорность. Разве мы не дали им возможность решить дело миром и даже заработать на наших промышленных заказах? — Каким-то резким, почти яростным движением Кайло откинулся на спинку кресла. — Мы протянули им руку дружбы — они ее оттолкнули. Теперь самое время наглядно показать им, какая участь ждет непокорных. Уверен, жители Центральных миров недооценивают мощь нашего флота…       Эту тираду он произнес от начала и до конца тем же ровным, бесстрастным голосом, каким когда-то отдал на Крэйте приказ «пленных не брать».       Больше никто из членов командования не осмелился возразить. Они уже привыкли к его гневным выпадам, но такой спокойный тон был куда страшнее — он означал, что Кайло Рен вряд ли изменит свое решение. Трудно сказать, что поразило окружающих сильнее — приказ стереть с лица галактики столицы двух богатых, процветающих планет, или само это жуткое хладнокровие Верховного лидера.       На такие радикальные меры способен лишь самый смелый новатор. Или полный безумец. Впрочем, Кайло Рен в представлении большинства как раз являл собой и то, и другое.       Кайло нетерпеливо прервал томительное молчание:       — А теперь, что удалось узнать о Сопротивлении?       Хакс и остальные только и могли, что развести руками. За последние недели, как и за все минувшие месяцы, поиски не принесли результатов. Те ниточки, которые могли привести их к Сопротивлению, тоже ничего не дали: подавляющая часть повстанцев не имели ни родных, ни близких. Казалось, каждый из них обрубил все связи с миром, решив посвятить свою жизнь борьбе за демократию.       Последняя зацепка — Кес Дэмерон. Но сколько бы Хакс ни посылал по его следу ищеек из разведки, штурмовиков, даже охотников за головами, бывший Следопыт будто в воду канул.       В сердцах Верховный лидер ударил по подлокотнику. Как только речь зашла о Сопротивлении, его словно подменили. Сдержанность преобразилась в какую-то кровожадную пылкость. Брови хмуро потянулись к переносице, руки мелко задрожали. Теперь он был, словно пес, посаженный на цепь, который видит добычу, но не может до нее дотянуться; единственное, что ему остается, — это скулить и бессильно ходить кругами, размахивая хвостом. Осознание того, что его враги, враги Первого Ордена, по сей день разгуливают безнаказанными, что, возможно, они где-то поблизости и вновь что-то замышляют, было унизительным.       — Неужели всех наших возможностей недостаточно, чтобы поставить на колени кучку мятежников? — Кайло бегло окинул взглядом зал.       — Поставить на колени можно кого угодно, — внезапно отозвался Хакс.       Все кругом тут же обернулись к нему.       — Если позволите, Верховный лидер...       — Говорите.       — Коль скоро мы не в силах разыскать Сопротивление, не проще ли сделать так, чтобы Сопротивление само отыскало нас?       С особой, грозной серьезностью Кайло прислушался к его словам, тут же смекнув, что генерал придумал что-то интересное.       — Нам известны, по меньшей мере, полдюжины бывших сенаторов, которых по тем или иным причинам не было на Хосниан-Прайм в роковой день. Прикажите, чтобы их разыскали и незамедлительно арестовали.       — Но по какому обвинению? — спросил кто-то с дальнего конца стола.       — Пособничество террористам. Прямое нарушение мирного договора и Закона о разоружении. Угроза безопасности жителей галактики...       Только теперь Кайло, кажется, догадался, куда клонит эта рыжая бестия. Бывшие члены правительства — подходящая наживка, чтобы выманить Сопротивление. А там недолго и поймать «рыбку» на крючок. Ловко, хатт побери! Весьма ловко...       — Неужели у разведки не достаточно доказательств, что Сопротивление сформировано на деньги Галактического сената? — спросил молодой правитель с притворным удивлением. Смятение оставило его мысли, и лицо под капюшоном разгладилось, отразив небывалую ясность, почти облегчение. Задумка пришлась ему по душе.       — Достаточно, достаточно... — ответили ему сразу несколько голосов. Кто бы что ни говорил, но тот факт, что Республика виновата в разжигании войны не меньше — а быть может, и больше, — чем Первый Орден, был хорошо известен всем. Даже ее преданным сторонникам.       — Тогда действуйте, генерал! — Верховный лидер поднялся на ноги, — верный знак, что совещание можно считать завершенным. — Приказ я подпишу.       На ходу он распорядился, чтобы Хакс выслал ему на датапад копии отчетов о проверках на обоих злосчастных крейсерах, решив изучить эти материалы в более спокойной обстановке.       Часом позже Кайло вызвал главу отдела поставок, сказав, чтобы тот предоставил ему полный список компаний и частных дельцов, у которых Первый Орден закупает тибанну. Согласно отчету, неисправность турболазеров была связана с использованием газа «ненадлежащего качества».       Но и без дополнительной волокиты он знал, чувствовал, к чему идет — не даром, в детстве ему довелось побывать на Беспине по меньшей мере сотню раз. Сперва, когда Империя только-только начинала подниматься с колен, рабочим приходилось искать газ для лазерных пушек в отдаленных туманностях, затерянных посреди Тихих пустошей. Но сейчас куда удобнее было закупать тибанну в Облачном городе — там процесс газодобычи куда безопаснее, а значит, и сама тибанна обходится дешевле. Чьи бы имена ни значились в списке, Кайло готов был отдать руку на отсечение, что большинство спекулянтов ведут дела именно с Лэндо Калриссианом.       С «дядей Лэндо», как его когда-то называл Бен.       Этот человек остался в сумбуре полузабытых ощущений и каких-то невнятных обрывков памяти воплощением успешности и самодовольства. Уверенный в себе преуспевающий бизнесмен. Убежденный холостяк, периодически отпускавший двусмысленные шуточки о Лее Органе, во всеуслышание сетуя, что та выбрала пройдоху Хана Соло вместо «настоящего мужчины». Время от времени он будоражил их мирную жизнь своим появлением и звал отца за собой, куда-то вдаль. Торговля, перевозки, гонки на подах, которыми Хан увлекался в свободное время… с Лэндо у него было куда больше общих интересов, чем с вечно занятой женой или подрастающим сыном.       Бывший генерал Альянса, личный друг Леи… наконец, человек, располагающий деньгами, — а значит, имеющий определенную власть. Чем больше Кайло размышлял, чем яснее ему становилось, что Сопротивление или уже нагрянуло к Лэндо, или нагрянет рано или поздно. Они обязательно попытаются перетащить администратора Облачного города на свою сторону — во всяком случае, сам Кайло на их месте ни за что не упустил бы столь крупную рыбу.       Наконец, когда растаяли последние сомнения, Верховный лидер вдруг запрокинул голову и громко, самозабвенно расхохотался. Его смех горчил какой-то сверхъестественной, почти радостной злостью. Он звучал долго и неровно. То накатывал волной, становясь решительным и всеобъемлющим, то, наоборот, почти сходил на нет — и тогда в его звучание вклинивались протяжные, жалобные нотки.       Подумать только! Кайло Рен месяцами безнадежно гонялся за Сопротивлением. Он положил все силы, выслеживая пропавших повстанцев. Но вдруг подсказка, где они могут быть, нашла его сама, когда он совсем не ожидал этого.