Сказка о магах, даэдра и островах

      Глубины Этериуса были безмятежны, и в их потаенных недрах свободно вальсировали вероятности всевозможных событий, следуя в удивительном танце за магическими искрами. Они иногда прорывались в Нирн через звезды, и мудрые маги взывали к их свету, но они не знали и не могли знать, что где-то там, хитренько потирая свои ручки, Безумный Бог специально ставил по центру Этериуса забор, на котором планировал написать, что Лорхан — лох.       Ему пришла в голову замечательная идея, и он обдумывал ее уже несколько дней. Он то отказывался от ее осуществления, то вновь принимался рассматривать ее, пытаясь учесть все нюансы, и, в конце концов, решил, что он, будучи лордом Шеогоратом, страшен в своей импровизации, а посему — будь что будет.       Нет, забор посреди Этериуса не был его идеей. Он вытекал из нее, но не был ее частью, и его созданием Его Безумная Светлость занялся исключительно потому, что его зов не услышали с первого раза, а следовало.       Наконец, когда последняя буква надписи была написана, принц даэдра почувствовал чье-то волнующее присутствие. Кто-то большой и сильный, равный ему или, быть может, даже могущественнее его, стоял рядом и бесконечно далеко одновременно. Безумный Бог в обличии смуглого темноволосого юноши улыбнулся, повернулся лицом к этой загадочной персоне и стал ждать.       Он позволял рассмотреть себя со всех сторон, дабы убедить своего собеседника, что он пришел с миром.       Весьма неожиданно для принца даэдра, но что поделать.       Наконец, когда Он решил, что полученной информации Ему достаточно, Он явил себя своему гостю, что так и стоял в ожидании около своего злополучного забора с надписью, которая очень бы не понравилась Лорхану.       Перед Безумным Богом во всем своем великолепии появился Аури-Эль в сияющих доспехах. Высокий, статный, светлокожий, он был удивительно прекрасен, но скорбь избороздила его лицо морщинами, и были нахмурены тонкие дуги его бровей.  — Ах, друг мой Аури-Эль! Как я рад, что ты все-таки откликнулся на мой зов, — улыбнулся лорд Шеогорат, а его собеседник сдержанно кивнул. — Полагаю, ты уже догадался, зачем я здесь.  — Да, я понял. Намерения твои серьезны, ведь ты принес с собой мой Лук…  — И Щит, дружище, и Щит, — заулыбался он, отдавая реликвии законному владельцу. — Тебе лучше не знать, каким трудом я выбил их. Ах, сколько славных аурил и мазкен полегло, ах…  — Прошу тебя, озвучь свои требования, — произнес Аури-Эль, и речь его была чеканна, как звон лошадиных подков по мостовой Алинора.  — Не буду скрывать. Я хочу, чтобы мой друг Мартин вернулся ко мне, — жадно улыбнулся Безумный Бог. — Твой второй аспект, людской бог по имени Акатош, ведет себя как последняя свинья. Он не пускает ко мне моего же товарища! А между тем это я помогал возродить его страну из руин. Это я закрывал Врата. И я обижен.  — Понимаю твою скорбь.  — Не думай, что я прошу тебя сделать это «за просто так». Прежде чем я озвучу свое предложение, скажи — тебе не надоело, что твои любимые эльфы раз за разом получают на орехи?       Аури-Эль вздохнул. Безумный Бог понял, что попал в яблочко.  — Вот есть у нас альтмеры. От альтмеров отпочковались все остальные меры. Удивительные ребятки, на чьей культуре вырастали целые цивилизации, чьи крепости были неприступны…. однажды были растоптаны Тайбером Септимом и его Нумидиумом.       Аури-Эль молча ждал, и скорбь переполняла его.  — И все! С тех пор эльфы получают по шее с завидной регулярностью. Например, во время Кризиса Обливиона, когда Империя начхала на Алинор, и альтмеры потеряли свою Кристальную башню. Обидно, блин! Обидно даже мне. А еще этот имперский культ, который требовал от них почитания Талоса, тогда как некоторые старожилы еще помнят, как он приперся на остров Саммерсет, хотя его никто не звал… И это я не говорю о других мерах! И это я не говорю о Лорхане, который регулярно сует свой нос в людские дела и создает всяких сволочей, которые ненавидят все, что с острыми ушами… Мало того, что из-за этой падлы твои — твои! — эльфы стали смертны, так он еще и намеренно гадит им!       Аури-Эль закрыл глаза, чтобы скрыть слезы.  — И вот что я предлагаю. Лорхан регулярно лепит себе аватаров в Нирне…. Так почему бы не появиться аватару Аури-Эля?  — Как ты это себе представляешь? Мои силы весьма ограничены…  — Твои — да. Но в компании с Безумным Богом все возможно, — захихикал Виартур. — В конце концов, тебе не придется создавать некое существо с нуля, чтобы именно оно стало твоим аватаром. Мы возьмем уже готовую душу, которая отдаст свою жизнь в услужение тебе…  — Монахи?  — Пф. Монахи классные, но за пределом храма практически бесполезны. Так что поиски кандидатуры предоставь мне, — и Безумный Бог самодовольно потер ладошки. — Так каково твое решение? Ты согласен?  — Твои слова правдивы, — тихо вздохнул Аури-Эль, — а мои дела, должно быть, слишком плохи. Потому что мне нравится твоя мысль, и я хочу согласиться, но не могу.  — Думай о том, что я абсолютно честен с тобой, — покачал головой Безумный Бог. — Я готов помочь тебе, ибо достаточно безумен, чтобы не бояться самого Лорхана и выступать на твоей стороне. Я прошу лишь одного: смилуйся. Верни мне моего друга.       Виартур вздохнул.  — Уже двести лет мы живем порознь, не имея возможности встретиться. По итогам своей последней жизни я обрел многое: друга-дракона, любимую дочь, но изначально она была задумана для того, чтобы хоть раз увидеть его, Мартина, с которого все и началось. Я хочу своего давнего товарища обратно, но у Акатоша на него какие-то свои планы. Соглашайся, и я придумаю, как привести твои хреновые дела в порядок….  — Твоя взяла, — вздохнул Аури-Эль, не глядя на своего собеседника. — Я соглашаюсь, не только ради эльфов, но ради вашей с Мартином дружбы.  — Благодарю тебя за твое понимание, — Виартур вежливо поклонился. — Я не подведу тебя.  — Ступай, — горько улыбнулся Бог Времени, снедаемый тяжелыми мыслями.