Сказка о магах, даэдра и островах

      Серана сидела на ступеньках во дворе своего дворца в Нью-Шеоте и с придирчивой миной изучала бумаги.  — Что там? — спросил Дюрневир, сидящий за ее спиной и заглядывающий девушке за плечо. Будучи огромным дова, он с трудом различал мелкие каракули, которые разглядывала его подруга.  — Аурмазл Зэда пишет, что за последний месяц в Сплите пропали без вести четыре охотника. Она подозревает, что они ушли за мясом баливогов и погибли где-нибудь на болотах, — вздохнула она. — Отвратительные новости! Особенно если учитывать, что в Сплите всего восемь домов и три строящиеся лачуги.  — Пошли уже, в конце концов, аурил на охоту для людей и не мучайся.  — Ага, а потом проснись в абсолютно пустом царстве, где нет ни одного баливога, — фыркнула Серана.  — Не подумал.  — Технически, можно было бы сообразить что-то вроде фермы для выращивания баливогов, — задумалась девушка, откинувшись назад и упав прямиком на шею дова. — Правда, мы не знаем, откуда они берутся, поскольку кладок или их детенышей так никто ни разу и не видел. А если баливоги — это личинка граммита? Или скейлона?  — Сделаем загон для скейлона или граммита, какие вопросы?  — Ага, а ты в курсе, чем они питаются?  — Нет.  — Вот и я нет, — вздохнула она. — Единственный, кто был хоть как-то в курсе, кто от кого рождается и как появляется — это предыдущий лорд Шеогорат, которого теперь не найти. Но даже если и найдем, вряд ли он вспомнит, кто это такие.  — Что тебе мешает создать новое существо, так сказать, «на мясо»?  — Это будет слишком жестоко по отношению к этому существу. Дюрневир, наша задача заботиться не только о людях, но и обо всем царстве. Новое создание будет полноправной частью Дрожащих островов, и мы должны будем уважать его право на существование.  — А если вывести какое-нибудь растение?..  — А вот эта идея мне нравится, — и Серана впервые за их беседу улыбнулась. — Да. Отличная мысль. Нужна какая-нибудь культура вроде пшена или риса, а то у нас хлеб из грибной травы делают. На вкус — полный…  — Насчет пшена. Почему бы просто не открыть портал в Нирн и не обменять ящик плодов алоказии на мешок пшена?  — Во-первых, я боюсь, что через этот портал к нам понабегут излишне любопытные личности. Дюрневир, из нас двоих человек — я, и я своего брата знаю: даже если мы поставим на страже гарнизон злых аурил, которым скажем, что лорд Шеогорат будет лично целовать им ручку за каждого пойманного нарушителя, все равно найдется хотя бы одна зараза, которая в наше царство все-таки проскользнет. А если он — или она, как повезет — умудрится пройти через такую охрану, значит, это будет либо вор, либо какой-нибудь ассасин — хоть бы из того же Темного Братства, а такое пополнение там вообще ни к чему. Раз так, то нам придется снова включать Зедилиан, и снова тащится к Релмине Вареним за новым Стражем Врат, и все это стоит денег, которых у нас нет.  — А старый куда делся? — не понял дракон.  — Доброе утро. Он развалился от старости еще до того, как мы с тобой сюда пришли. Ну сам подумай: двести лет по меркам даэдра, конечно, не так много, однако тело бедного атронаха не было рассчитано на такой срок. А во-вторых, ты помнишь, что почти половина населения нашего царства находится тут, потому что в Нирне их все замучили настолько, что теперь у нас в Нью-Шеоте у каждого третьего начинается паника при виде чего-нибудь из его родных краев? Вот обменяем мы алоказию на пшеницу, и, например, нашему посыльному вдруг станет плохо от осознания, что эта вещь перед ним — из Скайрима\Алинора\Валенвуда\Сиродила и так далее, где его обижали и прочая-прочая-прочая.  — Ты же не будешь делать посыльным первого попавшегося человека или мера с улицы, верно? — хмыкнул дова. — А те, кто знает, что воспоминания о Нирне для них слишком болезненны, на такую службу просто не согласятся. Ну да, придется рынок сделать крытым, а на входе написать: «Осторожно, товары из Нирна», чтобы никому слишком плохо не стало, но лучше так, чем голод.  — Ты сегодня в ударе, Дюрневир, — вздохнула Серана.  — Это не я в ударе, это у тебя, кажется, депрессия подступает.  — Да? Уже? Уф… — девушка закрыла лицо руками, все так же развалившись на шее дракона. — Как не вовремя.       Она ненадолго замолчала, задумавшись.  — Да. Ты прав. Она подступает. У меня все опять становится плохо, у меня опять ничего не получается, и любая предложенная идея априори провальна. Дагоновы трусы, как не вовремя.  — А что, твое подавленное состояние может быть «вовремя»?  — Нет, — вздохнула девушка, не отрывая рук от собственного лица.       Они замолчали. Дюрневир покорно ждал, когда его дорогая подруга, его Серана, с которой они делили трон в отсутствие лорда Шеогората, переварит все снедающие ее мысли и хотя бы как-то придет в себя. Он знал, что через две недели она будет лежать на кровати совершенно обессиленная, что она будет пялиться в потолок с эмоциональным диапазоном хромой табуретки, и все ее существование целиком ляжет на попечение слуг. Совершенно другие люди будут поднимать ее на руки и мыть, следить за состоянием ее одежды и постельного белья, будут кормить ее с ложки жидким бульоном, потому как депрессия раздавит их госпожу настолько, что та будет неспособна даже что-то жевать.       Как минимум на неделю его милая Серана провалится в омут и исчезнет для реального мира. В это время он, Дюрневир, будет в одиночку решать людские проблемы, о которых, в большинстве случаев, он не имел никакого представления, а между делом он будет кружить над дворцом, высматривая всех и каждого, чтобы никто чужой, ни одна живая или не очень душа не подошла к ее дому.       Во время депрессии Серана была абсолютно беспомощна и была легкой мишенью для своих недоброжелателей, которые у нее были. Он знал это. Он не видел их, не знал их лично, он не ужинал с ними за одним столом, но он знал, что у нее враги есть, и они желают ее убить.       Поэтому он настоял, чтобы госпожа Мании никогда не сидела во дворце, в обществе только аурил. Она всегда общалась с ним, сидя на ступеньках во дворе, и дракон своим огромным телом закрывал ее худую, изможденную болезнью спину от дверей тронного зала и внимательно осматривал пространство перед собой.       По той же причине Серана никогда и никуда не ходила одна. Даже когда она отсылала прочь аурил и мазкен, он всегда летел за ней следом, ее личный, молчаливый и угрюмый страж, готовый броситься на ее защиту, потому как самому ему бояться нечего.       А потом ее депрессия уйдет в сторону, и состояние ее будет улучшаться. Она снова будет расцветать, она снова будет мыслить рационально, пока ее болезнь прицельным пинком не отправит ее в состояние мании.       В этот момент она будет в еще большей опасности, нежели в депрессии. Она будет способна в одиночку построить дорогу или дом какому-нибудь бедняку (причем за деньги из своего кармана), она лично задушит всех скейлонов в недрах Деменции, она впряжется в плуг вместо лошади и вспашет несколько полей, и будет делать это до тех пор, пока не упадет в обморок…       …будучи принесенной в собственные покои, она очнется от ужасной боли в мышцах и разъедающего голода. Когда она в последний раз ела? Ну, неделю назад, наверное. А спала? У-у-у, кто ж вспомнит-то теперь. Но Мания не ждет. Она будет требовать от Сераны действий, и она будет кричать, отбиваться, плакать и смеяться одновременно, а в это время ее служанка будет судорожно вливать в нее снотворное, каждый раз придумывая новый повод, который заставит ее госпожу его выпить.       Пройдет еще неделя, мания будет покидать ее, и цикл замкнется.       Дюрневир с нежностью и состраданием смотрел на свою подопечную. Бедная, бедная его Серана. Вступая в права молодой царевны, дочери лорда Шеогората, она решила, что, раз она будет править людьми, так и быть ей человеком; она оставила себе слабое тело, желающее есть и спать, и намеренно сделала себя больной, чтобы понимать, каково жить людям, которых она возглавляет. Был брошен жребий, и выбор судьбы пал на маниакально-депрессивный психоз*.       Следуя за ней, дова избрал себе похожую судьбу. Он решил, что вечно будет страдать от непрекращающейся паранойи, следуя примеру последней герцогини земель Деменции, и он будет вечно защищать свою юную королевну, отчаянно пытающуюся наладить жизнь на Дрожащих островах, и не будет желать ничего иного.  — Кстати, хотела тебе сказать, — вдруг заговорила Серана. — Я немного потолстела.  — О-о-о, поздравляю. Ты умница, — нежно практически проурчал Дюрневир. — Еще чуть-чуть, и ты придешь в нормальную форму.  — Да, — кивнула она, оторвав ладони от лица и принявшись рассматривать свои болезненно худые запястья и пальцы. — Скорее бы. Мне уже на собственной попе сидеть неудобно из-за выпирающих костей…  — Хотя бы немного заставляй себя кушать во время Мании, а то от тебя так скоро вообще ничего не останется.  — Легко сказать, — вздохнула она. — Сообразить бы успокоительное.       Они замолчали. Дюрневир поднял голову и посмотрел на небо.  — Солнце прошло через зенит. Скоро будем принимать посетителей.  — Уф, — устало вздохнула Серана. — Надеюсь, сегодня народу будет поменьше. Мне сегодня кошмарно тяжело соображать.  — Не выспалась?  — Да я даже и не знаю. Опять, наверное, погода меняется.  — А, ну да, — кивнул дракон, снова забыв, что его подопечная плохо спала перед сильными ливнями. — Может, тебе стоит пойти полежать? Мне кажется, ты сейчас не готова общаться со своими подданными.  — Ага, и кто вместо меня будет этих людей слушать? — девушка угрюмо скрестила руки на груди.  — Я. Хаскилла позову, и вдвоем как-нибудь разберемся. Долго старикан в отпуске будет сидеть?  — У него не было ни одного выходного за всю историю общения с Шеогоратом! — возмутилась она.  — Он живет…  — …чтобы служить, — несколько расстроенно отозвалась Серана.  — Во-от. Джита! — гаркнул Дюрневир, зовя личную служанку своей молодой царевны. — Проводи госпожу в ее покои.  — Да, милорд, — учтиво поклонилась появившаяся из зала Мании аргонианка.  — А я, можно подумать, сама не дойду, — фыркнула Серана.  — А ты помнишь, как ты в обморок упала по дороге к кровати?  — Да пошел ты! — буркнула она, заставив дова посмеяться.       Сухая, жилистая аргонианка увела свою госпожу в ее покои, и дракон внимательно проводил их небольшую процессию взглядом. Убедившись, что его подопечная исчезла за тяжелыми дверями, он устремил свой взор на вход на территорию дворца. Тело его напряглось, приняв наиболее удобную для молниеносного броска позу, разум его привычно подготовил длинное проклятье на своем родном языке, и, поняв, что он готов дать отпор возможному врагу, Дюрневир призывно рыкнул, приглашая первого посетителя на аудиенцию.       По каменным ступенькам двора разлился пряный запах благовоний, журчание воды и тонкий, едва осязаемый туман. Он нес с собой песни и удивительные краски из царства Лунной Тени, неведомые никому, кроме своей госпожи; он растекался по местной изумрудной траве и лианами обвивал колонны, стремясь убедиться, что волю Азуры здесь готовы выслушать и, едва коснувшись внимательно-напряженного дракона, белая дымка исчезла, и перед ним явилась Она.       Владычица Рассвета и Заката аккуратно ступила на камень неведомой для нее земли тонкой босой ногой, и черных ее волос коснулся ветер с местных гор.  — Приятно видеть, что в кои-то веки на Дрожащих Островах хоть кто-то готов идти на контакт, — сказала она, и голос ее шумом водопада устремился к небу.  — Ты долго и настойчиво просила встречи. Что ты хотела?  — А где юная царевна? В первую очередь я хотела посмотреть на нее.  — Она придет, когда я буду уверен, что намерения твои чисты, и что ты — не угроза для нее.  — Ах, Дюрневир! Даже Барбас не служит своему господину так преданно, как ты, — улыбнулась Азура, а дракон оскалился.  — Не льсти мне, не заговаривай мне зубы.  — Хорошо, — пожала она плечами. — Явилась я с предложением, которое придется по душе всем троим.  — Кто третий? — прищурился дова.  — Сама Серана, — она улыбнулась, и ее улыбка дракону не понравилась.  — Что же такого может предложить постоянный враг Дрожащих Островов моей госпоже?  — Я не враг Островам, Дюрневир. Я враг вашему Лорду, — и Азура нахмурила острые дуги своих бровей. Дракон вместо ответа оскалился, продемонстрировав ядовитые клыки — подарок земель Деменции. — Давай будем честными. Новый лорд Шеогорат ведет себя даже хуже, чем его предшественник.       Дюрневир молчал, все так же демонстрируя ужасающий оскал.  — Забудем про разваленное этим придурком царство: ваши Острова — ваши проблемы… Вместо этого вспомним, что Виартур — редкостный ублюдок, который даже на посту принца даэдра не утратил своего мерзкого характера.  — Тебе надоело слушать, как он орет около твоего святилища: «Азура, покажи сиськи»?  — А тебе не надоело смотреть, что он издевается над твоей госпожой? — отрезала она и по взгляду Дюрневира поняла, что угодила в яблочко. — Скажи честно, дружище: не надоело ли тебе смотреть, как фанатично преданная, ставшая зависимой от его слов Серана раз за разом получает очередной плевок в душу? Не надоело ли тебе закрывать ее от летящих в нее тарелок, молний и сгустков пламени?  — Виартур безумен. Его бесполезно перевоспитывать, — фыркнул Дюрневир.  — И что ты имеешь в виду под словом «безумие»? Болезнь? Ты и сам знаешь, что твой лорд здоров. Он просто мудак.  — И что же ты предлагаешь? — прорычал он.  — Тебе ведомо, куда и зачем пошел Виартур. Ты знаешь, что он хочет сломить волю одного альтмера так же, как он сломил Серану. Он получит его душу и выменяет ее на своего друга у Аури-Эля, после чего вернется сюда.  — И?..  — Понимаешь ли ты, что произойдет потом?  — Нас будет четверо, вот и все, — фыркнул дова.  — Если бы. Вы уйдете на второй план, ваше царство — на третий. Виартур будет занят своим другом, которому он так много не сказал, с которым он так много не сделал… Он истратит все силы на то, чтобы претворить все «хочу» Мартина в жизнь, и угробит на это последние ресурсы Островов; Серана же, твоя милая Серана, будет мучиться, потеряв свою вторую семью. Она наглухо уйдет в депрессию, и ты не сможешь вернуть ее обратно. Мартин же, видя, что творит его друг, будет пытаться вразумить его, но не сможет перечить принцу даэдра на его земле, будучи его же собственностью, и со временем станет жуткой калькой на самого себя. Скажи, Дюрневир, этого ты хочешь?  — Зачем ты мне все это говоришь?  — Я хочу, чтобы ты предал своего повелителя, сейчас, пока он в Нирне и опрометчиво оставил вас на своем троне, — глаза ее сверкнули. — Обруби связь, что соединяет Виартура с островами. Он исчезнет, и вы так и останетесь править.  — Вовремя я отправил Серану отдыхать, — еле слышно буркнул дракон. — Она бы сейчас рыдала и орала бы, чтобы ты не смела трогать ее отца.  — Бедная девочка, — покачала головой Азура. — Упреками и обвинениями Виартур довел ее до зависимости от себя, такой, что она ее даже не осознает.  — Что я слышу? Та, что превратила когда-то Джиггалага в безумное чудовище, способна на жалость?  — Я не делала это одна. Зависть и страх затмили нам глаза, и впоследствии мы много раз пожалели о своем решении, — вздохнула Азура. — Я не повторю своей ошибки. Дрожащие Острова были созданы величественными и могучими, и они будут таковыми вне моего желания…  — То есть ты хочешь возглавить пьянку, пока она не смела тебя к Дагону? — усмехнулся дракон.  — Разумеется, в первую очередь я забочусь о себе, — фыркнула она.  — С этого и надо было начинать, — рыкнул дракон. — Оставь нас и не возвращайся без приглашения.  — Рада, что ты меня хотя бы выслушал, — улыбнулась она и исчезла, оставив Дюрневира разбираться со своими мыслями.