Эрагон: другая история

Холод. Жуткий холод. Он преследовал меня уже долгое время. Казалось, что моё сердце замерзает. Хотелось спрятаться, как-то защититься от него, но не получалось. Хотелось убежать, но что-то постоянно мешало, держало на месте и заставляло терпеть эту пытку. А ещё было страшно. Впервые в жизни я по-настоящему боялась. Чего? Сама не знаю. То ли страшилась за жизнь Эсмиры, то ли за Эрагона, то ли за себя саму. Не знаю… Но вдруг сквозь пелену холода, отчаяния и одиночества я услышала зов. Нет, не так, ЗОВ. Он отгонял тьму, напоминал, кто я такая и кем являюсь на самом деле. Я — Альфа. Драконья Альфа. Эта мысль показалась мне такой простой и даже какой-то… родной, что ли. Слишком долго я сидела сложа руки! Слишком долго бездействовала. Во мне проснулась ярость. Настоящая ярость. Сосредоточившись, я призвала огонь. И о чудо! У меня это получилось. Наконец-то! Я могу выбраться из ледяной тюрьмы! Огонь, что потух во мне на некоторое время, возродился с новой силой, воскрес, словно феникс из пепла. Такой мощи я не ощущала давно. Так бывало, когда меня выводили из себя. Раздался оглушительный треск, а потом прогремел взрыв такой силы, что (как я узнала намного позже) вздрогнул Великий Дю Вельденварден. Благо пещера, укреплённая магией, выдержала. В моей голове продолжал звучать Зов. Есть у Альф такая особенность: они чувствуют, когда молодой дракон (возрастом до полутора лет) в опасности, и вынуждены спешить к нему на помощь, даже если он находится на другом конце Алагейзии. Так случилось и сейчас. Зов звучал приглушённо, как будто его обладатель находился в тысячах миль отсюда. Я почувствовала, что ледяная тюрьма разрушена и открыла глаза. Моему взору предстала такая картина: стены и потолок пещеры были в копоти, видимо, последствия взрыва, с потолка капала вода. В дальнем углу пещеры лежал огромный золотой дракон. Но вдруг я ощутила магию. Крик о помощи стал значительно громче. Сознание пронзила боль, как бы напоминая о моей задаче. Меня озарила вспышка света, и через несколько мгновений в пещере стояла крупная иссиня-чёрная пантера с золотистыми крыльями. Совершив огромный прыжок, я оказалась на краю обрыва. Отметив про себя, что на улице поздняя осень, я раскрыла крылья и решительно прыгнула в темноту. Ориентируясь по Зову, я быстро снижалась, ловко огибая скалы. Через несколько мучительных минут я достигла места назначения. Неожиданно крик о помощи стих. Бесшумно приземлившись, я сложила крылья, а потом и вовсе втянула их. Моему взору открылась довольно интересная картина: мальчик лет пятнадцати стоял на выжженной поляне и держал в руках крупный синий камень. Я даже зашипела от удивления: это событие я видела во сне! Значит, этот мальчик станет Всадником. Ему грозит страшная опасность! Чтобы убедиться в своей правоте, я коснулась мыслей дракончика. Всё верно! Малыш, вернее малышка выбрала его своим Всадником. Последний свободный Шуртугал… Интересно. Надо позаботиться об их безопасности. Осторожно проникнув в мысли парнишки, я попыталась узнать о нём побольше, но потерпела сокрушительный провал: мальчишка был так сосредоточен на яйце дракона, что его сознание было окружено невидимыми и неприступными, как крепость Илирия, стенами. Конечно, я могла бы легко разрушить его защиту мысленной атакой, но, во-первых, это было бы очень заметно и подозрительно, а во-вторых, я могла нечаянно навредить мальчику. Даже на таком расстоянии было видно, что он всего лишь деревенский мальчишка и защищать сознание, а тем более применять магию он не умеет. Единственное, что мне удалось выяснить, это его имя — Эрагон. Я тихо фыркнула. «Интересно, — думалось мне, — какой умник назвал простого мальчишку именем первого Всадника?» Я решила проследить за ним.Интересно, как яйцо здесь оказалось? Его явно перенесли магией. Но кто? Тем временем мальчик сунул камень в ранец и направился в лес. Хорошо, что он не стал устраиваться на ночлег в лощине — слишком открытая местность. Это выдавало в нём довольно опытного охотника. Устроив постель у вывороченного с корнями дерева, он поужинал всухомятку сыром и хлебом. Потом завернулся в одеяло и долго ещё размышлял над случившимся, пока не заснул. Так, он спит, значит, никуда не уйдёт. Можно обдумать, что за чертовщина приключилась с нами. Только сейчас я заметила, что мышцы жутко болят, а желудок сводит от голода. Вдруг я почувствовала прикосновение чужого сознания и напряглась, готовая отражать атаку, но тут же успокоилась, узнав Эсмиру. «Эй, сестрёнка, — прозвучал у меня в ушах такой родной голос, — на тебя что, фрики напали? Ты дрожишь как осиновый лист». «И тебе доброе утро! — съязвила я. — Фрики старались как могли, но я оказалась им не по зубам!» У нас в Ордене Всадников ходила такая легенда: в далёком государстве правил мудрый и справедливый король. Было у него четыре сына. Когда пришло время, король разделил свои владения на четыре равные части, чтобы сыновья могли править также мудро, как и он. Но старшему это не понравилось: он хотел обладать абсолютной властью. Некоторые подданные присоединились к нему и подняли мятеж. Три брата подавили восстание силой, а предатели превратились в огромных белых существ размером с очень крупного волка и ушли в горы. С тех пор их никто не видел. «Кейтнис, а что здесь случилось?» «Ты про пещеру? — задала риторический вопрос я. — Не знаю. Меня разбудил Зов». И я пересказала ей всё, что случилось за последние несколько часов. «Как ты себя чувствуешь?» — осторожно поинтересовалась я. Эсмира заверила меня, что кроме звериного голода её ничто не мучает. Я пообещала ей, что как только Эрагон доберётся до дома, я обязательно поохочусь для нас двоих. Так мы проболтали всю ночь. Эсмира поведала мне, что с ней происходило за это время, а я поделилась переживаниями по поводу того, как я буду оберегать будущего Всадника и его дракона. Когда мы закончили разговор, стояло раннее утро. Всё вокруг залито победоносным золотистым светом. В прозрачном холодном воздухе разливались дивные лесные ароматы. Вода в ручье, что журчал неподалёку, покрылась ледяной коркой, а в маленьких бочажках и вовсе замёрзла за ночь. Я с наслаждением потянулась, разминая затёкшие мышцы. Всё-таки спать под деревом на холодной сырой земле — не лучшая идея. Голод со вчерашнего дня только усилился. Через некоторое время проснулся и Эрагон. Я, наконец, смогла его рассмотреть. У него был внимательный взгляд опытного охотника; над тёмными глазами чернели густые брови. На нём были старая куртка и штаны, а на поясе в ножнах висел охотничий нож с костяной ручкой. Чехол, сшитый из бычьей шкуры, надёжно предохранял от сырости тисовый лук. За спиной — удобный самодельный ранец с деревянной основой. Сварив себе немного овсянки на завтрак, Эрагон быстро поел и вернулся в лощину, где уже при дневном свете тщательно обследовал выгоревший участок леса, однако ничего нового не обнаружил и направился, скорее всего, к своему дому. Я тихой тенью последовала за ним. Охотничья тропа вилась в густых зарослях. Будучи протоптанной дикими животными, она часто петляла и уходила в сторону, но всё же была самым коротким путём к селению Карвахолл. Я хорошо знала эти леса, впрочем, как и всю Алагейзию. В долине Паланкар всего два селения: Карвахолл и Теринсфорд. Скорее всего, будущий Всадник родом из Карвахолла. Почему-то мне так казалось, и я не прогадала. Горный хребет Спайн являлся одним из немногих мест в Алагейзии, которые король Гальбаторикс никак не мог назвать своей собственностью. Казалось, что над этими горами и ущельями висят тучи бед и неудач. И хотя деревья там чувствовали себя превосходно, а небо над горами Спайна ярко сияло, мало кто решался долгое время провести в этих горах, опасаясь неведомо каких несчастий. К этим немногочисленным смельчакам принадлежал и Эрагон — причём отнюдь не благодаря какому-то дару или везению, а просто в силу привитой с детства бдительности и быстрой реакции охотника. Эрагон шёл быстрым ровным шагом, легко оставляя позади одну лигу за другой. Поздним вечером он вышел к оврагу с обрывистыми берегами, по дну которого несла свои воды быстрая горная река Анора, устремлявшаяся в долину Паланкар. Питаемая сотнями ручейков, река эта, сбегая с круч, обретала в итоге невероятную силу, превращая в гальку огромные валуны и скалы, встающие у неё на пути. Басовитый гул потока заглушал здесь все остальные звуки. Эрагон устроился на ночлег в кустах на крутом берегу Аноры и, прежде чем лечь спать, долго смотрел, как восходит луна.