Эрагон: другая история

— Как ты смеешь обвинять нас в трусости?! — гневно воскликнула рыжевласка в лицо эльфийке. В этой сцене я была сторонним наблюдателем, что давало мне возможность рассмотреть всех присутствующих и хоть приблизительно понять, что происходит. В рыжеволосой эльфийке я тут же признала себя и с интересом осмотрелась. Перед моим взором простиралась небольшая поляна, посреди которой находился холм, густо заросший деревьями. Оглянувшись, я заметила золотого дракона, склонившего голову набок и внимательно прислушивающегося к разговору. В нём я сразу же узнала Глаэдра. Справа и слева от меня стояли два эльфа, оба седовласые, только у одного глаза серые, а у другого — зелёные. Первый был моим учеником и по совместительству Всадником золотого дракона — Оромисом, а вот при понимании, кем является второй эльф, мне захотелось ущипнуть себя за руку и протереть глаза, чтобы убедиться, что это не мираж, — слева от меня находился мой Учитель. Это меня обрадовало — значит, Всадник Бид-Даума жив и мы ещё встретимся. «Конечно мы встретимся, Кейтнис, нам нужно о многом поговорить» — прошелестел в моей голове до боли знакомый голос. — «Через некоторое время я свяжусь с тобой и объясню, что следует сделать. А пока наберись терпения и защищай нового Всадника и его Дракона» — и совсем тихо: «Берегись Гальбаторикса» На этом видение оборвалось. Я не узнала, что случилось дальше, но отлично поняла по гневному лицу темноволосой эльфийки, которая, судя по одежде и высокомерию во взгляде, была довольно знатной особой, что в столице светлых эльфов — а это была, скорее всего, её окраина — меня не ждут. Распахнув глаза и увидев, что уже светает, я осторожно выползла из объятий Эсмиры и вернула себе человеческую форму. Надо было всё хорошенько обдумать, а лучше всего это делается, когда руки заняты. Решив навести хоть какой-то порядок в нашей пещере, я принялась за дело. С помощью простых заклинаний я очистила стены, пол, потолок, а также вход от остатков льда. И, собрав всю воду в специально выдолбленном в скале довольно большом углублении, принялась разбирать вещи — вернее то, что уцелело от взрыва и потока огня. У меня осталась сумка с некоторыми запасами зелий и лекарств. К счастью, в ней также оказались чистые тряпицы, чтобы перевязать руку. «А я уж и не надеялась, что ты про раны свои вспомнишь» — ехидно промурлыкала дракониха в моей голове. Отлично понимая, что за ехидством скрывается очень сильное беспокойство, огрызаться я не стала, только пожелала доброго утра и попросила не мешать. Конечно, раны надо было промыть и перевязать намного раньше, но благодаря хорошей регенерации и высокому болевому порогу, я попросту о них забыла, завертевшись в круговороте событий. Выпустив один коготь на указательном пальце, я осторожно распорола повязку, наложенную кем-то из семьи Эрагона. Моему взору предстала удручающая картина: четыре довольно больших отверстия от клыков волка и кость, торчащая из раны наружу. Как оказалось, тогда, при оценке своих повреждений, я ошиблась: рука была сломана только в одном месте, а не в трёх, чему я была несказанно рада. Обработав раны зельем, перед этим с трудом вернув кость в нужное положение и промыв водой, я перевязала руку и прислонилась головой к холодной стенке пещеры, переводя дух. Максимум через неделю рука будет как новая. От нерадостных мыслей меня отвлекло шевеление Огня где-то глубоко-глубоко в душе. Отлично понимая, что его пробуждение грозит мне новым приступом и, скорее всего, гибелью невинных людей, ведь пары оленей, как в прошлый раз, ему сейчас будет явно мало, я тут же опустила руки в воду. Жидкость неприятно жгла кожу, но я терпела, чтобы огонь наконец затих. Рядом обеспокоенно завозилась Эсмира, приподняла крыло и посмотрела на меня. Откинув голову назад и прижавшись как можно сильнее к холодной стене, я старалась максимально успокоиться и не допускать даже мысли о ярости, битве или чём-то подобном: огонь запросто может зацепиться за них и снова завладеть моим сознанием, что было бы катастрофой. Немного придя в себя, я вспомнила об одной интересной вещице, что у меня имелась. Поднявшись на ноги, я подошла к столу, на котором лежали все мои вещи. Среди них была небольшая деревянная шкатулка с красивой резьбой по краям. Прошептав кодовое слово, чтобы замок открылся, я приподняла крышку. В ней находились два абсолютно одинаковых браслета. Сделаны они были из особого металла, что был невосприимчив ни к магии, ни к физическому воздействию. Он чем-то напоминал сталь, из которых делали мечи Всадников. Эти наручи были единственным моим спасением на данный момент. При застёгивании их на запястьях, Огонь в моей душе полностью блокировался и не мог никак на меня воздействовать. Казалось бы, всё замечательно, надень их — и дело с концом. Но. Как всегда есть одно «но». Наручи не только забирали у меня дар Огня, но ещё и любые проявления магии, — неважно, тёмной, стихийной или ментальной, — но несмотря на это, проникать в чужое сознание я всё ещё могла. Надев их, я полностью потеряю способности к магии, стану просто тёмной эльфийкой-оборотнем. Благо мои превращения никаким боком с ней не связаны. Но с другой стороны, без этих браслетов я запросто могу погубить деревни, выжечь дотла целые города. Огонь ненасытен. А сейчас он ещё и одержим жаждой мести. Давным-давно, когда я ещё училась у Эрагона, он помог мне обхитрить злобного духа и запереть его специальным заклятьем. Но это не могло длиться вечно. Заклинание ослабло, а мои эмоции помогли ему освободиться. Сейчас я представляю реальную угрозу не только для Всадника и Дракона, но и для всей Алагейзии. Только мой Учитель, являясь ледяным стихийником, мог брать Огонь под контроль, не прибегая к наручам. И эти браслеты мог снять только он, ведь ключ, для безопасности, хранится у него. Передо мной встал трудный выбор. Хотя в глубине души я уже приняла решение, просто немного сомневалась. Конечно, можно было бы понадеяться на своё самообладание и выдержку, но кто знает, что ждёт меня дальше? Не стоит подвергать молодого Всадника такой опасности. «Ну, что ж, видимо, иного выбора у меня действительно нет» — со вздохом проговорила я, надевая наручи на запястья. Как только холодный металл коснулся кожи, давление Огня на сознание тут же исчезло.

Через некоторое время

Я, как это было уже заведено, в сумерках пролетала над Карвахоллом, приглядывая с высоты за Эрагоном. Рука моя, к слову сказать, уже практически зажила, что меня очень радовало. Ради интереса я коснулась сознания драконихи, которая вот уже две недели находилась рядом со своим Всадником, но почему-то вылупляться не спешила, и поняла, что та готова. Широко улыбнувшись, я связалась с Эсмирой и сообщила ей приятную новость. В ответ меня окатило волной радости. Эсмира, как и любой дракон, была счастлива появлению нового Всадника. Особенно сейчас, когда нас осталось так мало. Решив не возвращаться к Эсмире в пещеру, я приземлилась на опушке леса, подальше от Карвахолла. Превратившись в пантеру, я не спеша потрусила к дому будущего Всадника. Уже выпал снег. Зима потихоньку вступала в свои права. Последние лучи заходящего солнца отражались от кристалликов снега. На ясном небе зажигались первые звёзды. Уже взошла луна, когда я добралась до дома Эрагона. Прислушавшись, я поняла, что домочадцы спят. Осторожно опершись передними лапами о стену дома, я заглянула в дом. Так и есть. Все дрыхнут, как сурки. Вдруг раздался оглушительный писк. Быстро найдя источник звука, я поняла, что начинается самое интересное. Писк повторился. Наконец Эрагон заподозрил неладное и проснулся. Он скатился с кровати, выхватив оружие из ножен и крепко сжимая его в руке. Надеюсь, он с перепугу дракончика не покалечит, иначе мне придётся вмешаться, что может повергнуть Всадника в ещё больший шок. Погремев в темноте трутницей, Эрагон зажёг свечу и зачем-то убедился, что дверь в его комнату плотно закрыта. Он явно не понимал, откуда исходит звук. Потом заглянул под кровать, хотя писк был явно слишком громким для мыши или крысы. Я широко улыбнулась про себя. Ситуация меня очень забавляла. Мальчишка присел на краешек постели и протёр заспанные глаза. И снова услышал этот писк! Вздрогнув, он начал озираться по сторонам, стараясь найти источник звука. Ничего такого ни на стенах, ни на полу он не обнаружил — они были сделаны из прочного дерева, как и его кровать. И тут его взгляд скользнул по синему камню и остановился на нём. Я тихо фыркнула, поражаясь несообразительности будущего Всадника. Он взял камень в руки, рассеянно покачал на ладони, по-прежнему диковато озираясь по сторонам, и пронзительный писк чуть не оглушил его. У Эрагона от испуга аж пальцы задрожали, что было мне отлично видно из окна. Наконец-то до него дошло, что писк исходит из сапфира. Всадник явно злился, что какой-то камень разбудил его среди ночи, поэтому, как только тот затих, он положил его обратно на полку и лёг спать дальше. Гениально! Интересно, он действительно думает, что вот так вот просто отделается от своей спутницы жизни? Наивный… К моему великому удивлению, маленькая дракониха действительно затихла. Видимо, пожалела своего Всадника. Правда, тишина длилась относительно недолго. Буквально минут через сорок писк повторился, тем самым опять разбудив Эрагона. За это время луна переместилась на небосводе так, что светила прямо в окно, из-за чего я была вынуждена перебраться на ветку дерева в тень, где меня не было видно, а вот мне открывался отличный вид на мальчика и подпрыгивающий камень. Меня удивляло то, как на шум не прибежали Гэрроу с Рораном. Всё же писк был довольно громким. Пока я меняла свой пост наблюдения, сапфир успел уже упасть на пол, и катился прямо к будущему Всаднику. Эрагон в страхе отскочил к двери, но камень последовал за ним, точно живой. Вот на его поверхности начали появляться трещины. Одна, вторая, третья… Оцепенев от неожиданности, мальчишка наклонился и внимательно всмотрелся в треснувшую поверхность камня. Нож из рук он так и не выпустил. У верхнего конца сапфира, где сходились все трещины, закачался небольшой кусочек, потом приподнялся и упал на пол. От образовавшегося отверстия сразу разбежалось ещё несколько трещин, и из него высунулась маленькая тёмная головка, за которой последовало странное, извивающееся как у змеи тело. Эрагон, стиснув в руке нож, замер как вкопанный. Через несколько секунд дракониха выбралась из яйца полностью. Несколько мгновений она не двигалась, потом чуть шевельнулась и сразу оказалась на расстоянии от камня в полосе лунного света. Эрагон был настолько потрясён увиденным, что даже дышать не мог. Я с интересом рассматривала дракониху. Она была не больше локтя в длину. Чешуя отливала глубокой синевой благородного сапфира. Крылья, как и положено, были в несколько раз длиннее туловища, и на конце каждого виднелись острые когтистые пальчики. Когда она подрастёт, они превратятся в грозное оружие. Голова была почти правильной треугольной формы. Из-под верхней губы торчали два пока ещё маленьких, но очень острых (поверьте моему личному опыту!) белых клыка. Когти на лапах тоже были почти белыми, цвета слоновой кости, и зазубренными с внутренней стороны. Поверить не могу, что моя Эсми тоже когда-то была такой. С трудом верится, что этот огромный ящер был в начале нашего обучения таким же неуклюжим птенчиком. Только золотистым, а не синим. «Да, сестрёнка, я такой была очень давно. А вот ты как осталась немного улучшенным прототипом её Всадника, так и осталась» — не удержалась от ехидного комментария моя спутница жизни. «Неправда!» — возмутилась я. — «Ну, только если сильно улучшенным». — Эсмира от души расхохоталась так, что я чуть с ветки не упала. «Тише ты!» — шикнула я на неё. — «Не хватало ещё, чтобы нас дракониха услышала». «Не могу. У меня слишком хорошее настроение… Ладно, давай дальше наблюдать». — Я молча согласилась с ней. Стоило Эрагону пошевелиться, как дракончик тут же повернул голову, уставившись на него холодными и прозрачными, как лёд голубыми глазами. Но, видя, что её Всадник никак не реагирует, она утратила к нему всякий интерес и принялась обследовать комнату. Потом, мелко трепеща крыльями, взлетела, плюхнулась на постель и, всё так же жалобно попискивая от голода, поползла к подушке. В её приоткрытой пасти виднелись ряды острых зубов. Эрагон сел на краешек кровати. Маленькая дракониха осторожно обнюхала его руку и отвернулась. Мальчишка с улыбкой смотрел на это маленькое, но уже довольно грозное существо. Потом легонько протянул правую руку и погладил дракончика, но тут же с воплем её отдёрнул. Моя Гёдвей Ингнасия на правой руке отозвалась невесомым покалыванием и неярко сверкнула. «Зачем же так орать?!» — проворчала я про себя раздражённо. На всякий случай я решила убедиться, что своих родных он не разбудил. Лишнее внимание и вопросы и без того шокированному мальчику ни к чему. К моему удивлению, ни Роран, ни Гэрроу даже не проснулись. Спали как убитые. Эрагона била дрожь. Это было видно даже невооружённым глазом. Да, согласна, ощущения не из приятных. Он в ужасе смотрел, как по его ладони расползается белесое пятно. «Что ж, поздравляю, Эрагон, сын Гэрроу, теперь ты один из нас!» — улыбнулась я про себя. Хлопая от растерянности глазами, он тщётно пытался понять, что же такое с ним случилось. Вдруг в его мозгу возникло странное для него и вполне обыденное для меня ощущение — словно кто-то невидимый коснулся его мыслей, как касаются собеседника, желая обратить на себя внимание. Затем оно пропало, но вскоре возникло снова, на сей раз сконцентрировавшись и приобретя некое подобие мысли. «А малышка-то талантлива!» — промурлыкала Эсмира. — «Многие из нас начинают устанавливать мысленный контакт спустя два-три дня после вылупления, а она — сразу же! Любопытно… очень любопытно». «Ну так поставь себя на её место. Глядели б на тебя огромными от ужаса глазами и всё никак не давали поесть, я бы посмотрела на тебя тогда. Тут и заговорить можно сразу» — пошутила я, но потом посерьёзнела. — «Да, это, безусловно, очень интересно. Нельзя выпускать их из виду и уж тем более отдавать Гальбаториксу!» «Конечно. А мы тут по-твоему зачем? Чтоб как раз-таки этого и не допустить». Не найдя, что на это ответить, я промолчала и стала наблюдать дальше. За время нашего диалога Эрагон уже успел принести полоски вяленого мяса, и теперь кормил свою дракониху, благоразумно держа пальцы подальше от острых клыков. Насытившись, маленький ящер залез к своему Всаднику на колени и свернулся клубком. Эрагон с изумлением и восхищением смотрел на него. Решив, что малыш уснул достаточно крепко, мальчик, нежно прижимая его к себе, лёг на кровать, а дракончика положил на подушку. Та, не открывая глаз, с довольным видом развалилась там, обвив хвостом столбик изголовья кровати. Выпрямив, наконец, усталую руку, новоиспечённый Всадник лежал рядом, глядя во тьму. Отлично понимая, что Эрагону необходимо всё обдумать, переварить случившееся и просто выспаться, я осторожно спустилась с ветки и, стараясь особо не шуметь, запрыгнула на крышу крытой веранды, где лапой чуть расчистила снег, сделав удобное углубление. Оставлять своих подопечных на ночь я не собиралась, поэтому свернулась клубочком, прижавшись к стене дома так, чтобы меня было невозможно различить. Вспоминая разные моменты из детства Эсмиры, я и уснула, чутко прислушиваясь и внимательно следя за всем происходящим.