Ёлочные игрушки

      Мягкая пыль вокруг всё покрывает ровным густым слоем.       Табуретка без ножки скрипуче жалуется на жизнь, ящик ворчливо утешает её, а коробка в ящике старательно шуршит картонными боками, извлекая звякающие звуки. Они очень нравятся ей, вызывая будоражащее ощущение неизвестности.       Золотая звезда, которая в картонной коробке, которая в ящике, открывает маленькие блестящие глазки. Темнота. Оцарапанная после неудачного столкновения с гирляндой стеклянная шишка тихо дремлет, словно в анабиозе. Вокруг — сонная тишина и глуховатая пустота кладовой. Некоторое время она оглядывается вокруг и прислушивается к бормотанию табурета и большого ящика где-то снаружи. Сквозь их монотонную однообразную болтовню пробивается что-то незнакомое и тревожащее.       Хотя, почему незнакомое?       Этот звук похож на тот, когда стеклянная шишка боками задевает ёлочные иглы — но более приятный, тонкий, звонкий и далёкий. А ещё он громкий, всепроникающий и глубокий, как будто идёт откуда-то издалека.       — Чего тебе? — бормочет в полудрёме синий шар с блестящими боками, — спи уже. — И поворачивается на другой глянцевитый бочок. Засыпает.       Звезда затаивает дыхание и замирает. Тонкие голоса не пропадают, всё больше и больше смешиваясь с привычной сонной болтовнёй. Интересно, как они здесь оказались? Новый год — блестящий звонких хоровод огоньков куда-то промелькнул и растворился. Потом помнилась лишь крутобокая картонная коробка в тёмной комнате.       Звезда выпрямила тонкие лучи и медленно заёрзала на месте, всё выше и выше поднимаясь по картонной стенке. Шорох был таким тихим, что никто ничего не заметил — что ж, может, оно и к лучшему. Старый плюшевый медведь в дальнем углу равнодушно смотрел на маленькую ёлочную игрушку.       Золотая звезда, оборвав ниточку, перевалилась через край коробки, выпала наружу и печально звякнула о пыльный пол. Поднатужилась, прокатилась к щели в тёмной стене. Дверь приоткрыта, и из-за неё маняще слышатся знакомые голоса. Знакомые откуда? Золотая звезда медленно переваривалась дальше, пока не оставила позади тёмное помещение. И что они там только делали? В бледной полосе холодного света ей стало легче катиться, и она даже взобралась по наклонной доске на высокий стол, оттуда перепрыгнула на блый пластиковый подоконник.       Это окно она помнила со своего первого (который был три года назад) Нового года. Ей хотелось спать и, чтобы внимательно вслушиваться в нудный спор шишки и фарфоровой птицы, нужно было время от времени отвлечься. Отвлекалась она на большую прозрачную штуку в стене, за которой медленно кружили белые хлопья снега. Такой же снег лежал на зелёной игольчато-пушистой ёлке сразу после того, как её принесли.       Она надеялась увидеть те же снежные хлопья, но вместо этого золотую звезду обвеял непривычный тёплый ветер. Душный воздух донёс сладкие ароматы весенней ночи — цветы, свежие листья и что-то острое, пряное, незнакомое. Гром хрустальных тонких голосов стал почти невыносим — если бы не был столь звонок и красив.       Она вдруг вспомнила, как ёлка потускнела и начала грустно ронять иглы, иголки блеклым дождём осыпались на пол — с каждым днём всё больше. Потом их бережно снимали, протирали, клали в коробку — её, золотую звезду, сверху, потом синий шар, расписной шар с зимним пейзажем, маленький колокольчик, Аврору, колокольчик, красные шары с золотыми узорами, синюю фарфоровую птицу, стеклянную оцарапанную шишку, дождик. В пакет завернули Деда Мороза с порванным мешком и ватного щенка. Мишура дремала в ящиках. Звезда вспоминала, как они говорили о небе и внезапно поняла, что сейчас видит его — огромное и синее.       Голоса гремели, как торжественный и чуточку минорно настроенный оркестр.       Она вдруг поняла их, увидела их. Это были они — её сёстры.       В далёком-далёком небе, россыпью снега, искрами, светлячками, светом в океанской глубине сияли звёзды.       Они не были какими-то вычурными, позолоченными.       Скорее — простыми. Просто горящими точками.       На тёмном небе гремел хор неземных голосов.       Золотая звезда чувствовала и думала что-то очень странное.       Неудачно наклонилась — и покатилась, сверкая лучами, на пол, далеко от большой прозрачной штуки под названием — «окно», через которое так хорошо слышно было звёзды. Лучи опасно захрустели, блёстки осыпались, но, наконец, она приземлилась.       Бледным, даже каким-то бледненьким утром девочка подняла её и, удивлённо похлопав глазами, бросила обратно в картонную коробку в ящике в кладовке.