ИСТОРИЯ ВИОЛЕТТЫ ЦЕРНОВНЫ: «ОСТРОВ ДОКТОРА ВИОЛЫ»
«Даже самый необыкновенный человек
Должен выполнять свои обыкновенные обязанности»
Как же я все-таки люблю свою работу! И пусть многие, пожалуй, назовут меня чокнутой маньячкой, но мне глубоко наплевать на их мнение. Ведь именно на этой должности я смогла раскрыть все свои способности и навыки. Тут пригодились и моя природная любознательность, и страсть к познанию нового, и терпение с выдержкой… Да, я работала на должности научного сотрудника в секретной военной лаборатории ВЛ-2, а конкретнее – в той её части, которая скромно скрывалась за безобидным названием «медицинский блок-2». Официально мы занимались изучением генетических заболеваний и их лечением, а на самом деле… На самом деле перечень наших задач был куда шире: начиная от разработок в сфере биологического оружия и контроля человеческого разума заканчивая вивисекцией и выведением боевых образцов путем прививания животным необходимых человеческих качеств. По сути, поле деятельности было ограничено лишь фантазией руководителей проекта, периодически доходило даже до опытов над живыми людьми и прочих вещей, которые большинство людей назвали бы неэтичными и негуманными. Многие, но не я. Главное было абстрагироваться от того, что на операционном столе находятся живые существа. Что ты проводишь опыты не над шимпанзе или собакой, а над лабораторным образцом номер пятьсот сорок три. Тогда все угрызения совести отступали и позволяли всецело предаться работе… Первые годы результаты нашей работы были абсолютно плачевными. Получавшиеся у нас кадавры не годились не то что на роль суперсолдат – они не дотягивали по интеллектуальным и физическим способностям даже до исходных образцов. Но со временем успехи стали куда более впечатляющими… И я с гордостью могла заявить, что в этом была и доля моей заслуги. Расстраивало лишь одно – мне абсолютно не с кем было поделиться своими успехами. Любое упоминание о лаборатории ВЛ-2 вне её пределов было чревато обвинением в разглашении военной тайны, и могло закончиться путешествием в весьма далёкие от родных краёв места… Для всех друзей и подруг я была рядовым врачом в военной части, которая якобы находилась на месте наших корпусов, и ничего более. Представители же коллектива научного корпуса были все как один замкнутыми и скучными личностями, общение с которыми не представляло абсолютно никакого интереса. Но всё это было лишь мелкой неприятностью, полностью перекрывавшейся удовольствием от занятия любимым делом. Наблюдать, как плоды твоих многолетних изысканий обретают плоть, и вместо безмозглого куска биологического материала на лабораторном столе появляется нечувствительный к боли, невероятно сильный и послушный гомункулус, было верхом счастья. И вот, очередное утро и очередные эксперименты в нашем «медицинском блоке». Я сидела и безмятежно попивала заграничный кофе (еще один мелкий плюс в моей работе – обеспечение всем необходимым, начиная от продуктов заканчивая одеждой и бытовой техникой было на высшем уровне), и листала толстую папку с архивом наблюдений за последним творением нашей лаборатории. Образец номер семьсот одиннадцать подавал большие надежды, но периодически мог вести себя непредсказуемо, поэтому его уничтожили, и теперь работа велась над образцом семьсот одиннадцать – М. На сегодня не было запланировано никаких серьёзных опытов, и я мысленно расслабилась: не каждый день нам выпадала возможность провести целый день практически ничего не делая. Как и ожидалось, день прошел просто замечательно. У меня даже было время почитать ГДРовский толстый журнал с последними достижениями западной моды. Судя по часам, уже начинало темнеть, а значит мой рабочий день скоро должен был подойти к концу. Я отпустила охрану в лице двух хмурых солдат, вооруженных автоматами, и наслаждалась воцарившейся тишиной, попутно наблюдая в мониторы наблюдения за тем, как себя чувствуют наши биологические образцы. В первых шести комнатах все было в норме, а вот в седьмой происходило что-то странное. Самый совершенный образец номер семьсот одиннадцать – М то начинал бестолково биться головой об мягкую стену, то падал и дергался в конвульсиях. По правилам, я должна была снова вызвать охрану или дождаться прихода следующей смены, и под их прикрытием проверить, что там. Но я, как обычно, понадеялась на авось и решив, что нельзя терять времени, извлекла из ящика стола изящный револьвер, и, взяв во вторую руку шприц с транквилизатором, направилась в жилой модуль. Образец лежал на полу комнаты без движения и не подавал никаких признаков жизни, и я решилась зайти внутрь… Лишь только я склонилась над безжизненным телом получеловека-полуобезьяны-полу-непоймикого, оно внезапно дёрнулось, выбив из моих рук шприц. Я без колебаний открыла огонь, и компактный револьвер с самовзводом успел сделать ровно три выстрела, один – в нападающую тушу, и два – в стену. Образец же никак не отреагировал, что было абсолютно неудивительно – он ведь был нечувствителен к боли и был в состоянии сохранять функциональность даже получив чудовищные раны… Я не успела даже крикнуть, как удар когтистой лапы отправил меня в полёт через всю комнату и лишь стена, оббитая мягким войлоком, прервала мой первый и последний опыт в сфере воздухоплавания. Спустя несколько секунд пришла боль, а затем – спасительная темнота, которая поглотила моё сознание целиком и полностью... Я не знаю, сколько времени прошло до того времени, как я очнулась, но это определенно было самое жуткое и неприятное пробуждение из всех, которое мне довелось испытать. Невероятная боль терзала все тело целиком, на лбу выступил холодный пот, не было сил даже на то, чтобы доползти до двери и нажать спасительную кнопку поднятия аварийной тревоги… Но сильнее боли меня терзала обида на то, что существо, которое я даже не считала хоть сколько-нибудь разумным, обвело меня вокруг пальца, заманив в клетку и ранив. Будучи врачом, я не питала особых иллюзий касательно своей дальнейшей судьбы – хватятся меня лишь утром, а к тому времени я успею несколько раз истечь кровью и умереть. Даже самый беглый осмотр показывал, что по меньшей мере полдюжины ребер было сломано, на боку зияла открытая рана от когтей, а количество ушибов, гематом и прочих травм не поддавалось точному подсчету. Лишь только цепочка больших кровавых пятен бурого цвета, направлявшихся в сторону выхода из помещения радовала, оставляя надежду на то, что эта тварь скорее всего тоже сдохнет от полученного ранения, но это, честно говоря, было слабым утешением… Я закрыла глаза и попробовала абстрагироваться от всего, со всех сил зажимая рану на боку рукой, налегая на неё своим весом, но это никак не получалось сделать, и я начала медленно, но уверенно проваливаться в цепкие и липкие объятия страха и паники… Внезапно рядом послышались шаги, и я замерла, боясь что тварь вернулась, чтобы добить меня окончательно, но шаги были легкие, и явно человеческие. Затем послышались голоса, я обрадовалась и тут же спохватилась, понимая, что, наверное, это всего лишь галлюцинации… - А она неплохо держится. – этот голос явно принадлежал молодой девушке. -Угу. Я думаю она нам подходит. – а этот – парню. -Госпожа Виолетта, не притворяйтесь спящей, у нас мало времени, а нам с вами кое-что нужно обсудить. – в женском голосе послышались насмешливые нотки. Я открыла глаза. Передо мной в комнате стояли, как и ожидалось, двое молодых людей, похожих на друга, словно близнецы. Кареглазая девушка с рыжими волосами, и такой же парень, одетые в простую гражданскую одежду, невооруженные и как будто совершенно не слышащие низкого утробного рыка, время от времени доносящегося из лаборатории… А, впрочем, чего им бояться, если они лишь плод моего воображения? -Мы не плод вашего воображения и не галлюцинации. – кареглазая недовольно поморщилась. -Ага, именно поэтому вы находитесь внутри закрытой военной лаборатории, по которой разгуливают мутанты, совершенно без оружия, и разговариваете с умирающими – с нотками иронии в голосе ответила я. -Позвольте прояснить ситуацию… - тут в разговор вмешался брат-близнец девушки – Вы, скажем так, эмм, уже по сути немножко мертвы, и ни я, ни Юля этого изменить не в силах. -И что же вам тогда от меня нужно? -Мы, скажем так, тоже ученые, и тоже крайне любим разнообразные научные эксперименты. -И вам нужен подопытный кролик? – я хрипло рассмеялась им в лицо. -Нет-нет. Не кролик. – замахала головой Юля – А ценный научный персонал, которым вы являетесь. У нас тоже есть, кхм, закрытый испытательный объект, в виде пионерского лагеря, населенный, кхм, пионерами. И там есть свободная вакансия. Медсестры. Только это не совсем обычный пионерлагерь, время там зациклено, и одни и те же события происходят в различных вариантах множество раз. Это все требует контроля и… -Ахахахаха. – я не выдержала и просто рассмеялась, несмотря на боль и опасения быть услышанной. – Какая ирония. Меня, доктора наук – в медсестры. Еще и в пионерлагерь, населённый, как я понимаю, не совсем живыми пионерами. Это гениально! -А она быстро схватывает. – парень не только не обиделся, но даже посмотрел на меня с какими-то нотками уважения во взгляде. -Смею напомнить, что помимо этого, ты получишь не-смерть и, в отличие от них, практически полноценную длинную и счастливую жизнь. – тут же добавила кареглазая. -А вы значит, ангел и демон, и пытаетесь склонить меня к выбору между раем и адом? – все происходящее казалось мне смешным и забавным, и я из последних сил шутила и насмехалась над такими странными предложениями. Мои собеседники переглянулись, и почти синхронно ответили: -Нет, мы из мест не столь отдалённых. -Во всяком случае, пока что. – добавила девушка, улыбнувшись. -И всё-таки, почему именно я? -Чисто из уважения к вашим достижениям и заслугам. Ну и из любви к прекрасному. – пояснила Юля. – У нас же не какая-то шарашкина контора, а образцовый пионерлагерь, в котором всё должно быть прекрасно. Какая-нибудь медсестра Анна Павлова, разменявшая шестой десяток и перевалившая за центнер живой массы совершенно не подойдёт на эту вакансию. -А если я откажусь? И какие обязанности будут на меня там возложены? -Вот это уже разговор по существу! – парень потер руки и с энтузиазмом принялся за объяснения. – Если ты откажешься, то ничего не случится. Ты просто всего-навсего умрешь и всё. А обязанности… В случае получения пионерами любых травм и повреждений твой долг – сделать так, чтобы они дотянули в живом состоянии до конца цикла, то есть пионерской смены, а там хоть трава не расти. Кроме того, мы даже организуем тебе небольшую лабораторию для опытов, которые ты так любишь, в знак признательности. -Уговорили. Давайте свой контракт, и я подпишу его кровью, благо чего-чего, а её тут достаточно… - согласилась я. В моём положении всё равно рисковать нечем, если это бред – меня ждёт смерть, если я откажусь – тоже. А вдруг… -Устного согласия вполне достаточно. – серьёзно сказала Юля. – Скоро увидимся… Её фраза была прервана самым бесцеремонным образом. В комнату вломился образец номер семьсот девять, скорее всего, выпущенный из клетки первым мутантом, и, зарычав, направился прямо на неё. Я зажмурилась и вжалась в стенку, ожидая, что через минуту он растерзает всех находящихся в помещении, но раздалось лишь короткое: «Брысь», звук глухого удара, и я рискнула открыть глаза снова. Существо лежало без движения в углу с проломленным черепом, а девушка потирала кулак, недовольно хмурясь. -Не бойся – улыбнулась она, посмотрев на меня, опустилась на колено рядом со мной и приложила свою руку ко лбу. Мои глаза моментально закрылись, боль ушла, и тепло волнами стало разливаться по телу. – А теперь спи… Сознание моментально угасло, проваливаясь во тьму умиротворения и спокойствия, и я впрямь провалилась в крепкий сон без сновидений… -Приснится ж такое… - я от души потянулась и зевнула, осознав, что я, видимо, в очередной раз заснула прямо на рабочем месте в своём кресле. Так, надеюсь, новая смена еще не пришла, и происшествий за ночь не случилось, иначе такими темпами с работы могут и выгнать… С такими мыслями я быстро открыла глаза, приготовившись осмотреть все камеры наблюдения, проинспектировав находящиеся в них образцы, но вместо привычной обстановки я обнаружила себя сидящей посреди какого-то медицинского кабинета со шкафчиками с лекарствами, плакатами-пособиями на стенах и даже таблицей для проверки зрения. Вместо мониторов в кабинете обнаружился старенький компьютер, вместо журналов с записями и отчетностями – какие-то непонятные бланки и карточки, причём на многих из них стояла типографская отметка: «пионерлагерь Совёнок». Так значит это был не сон, и я могу полностью попрощаться со своей старой жизнью, и теперь моё существование будет неразрывно связано с этим местом… Я ещё раз внимательно осмотрелась. За окном виднелись какие-то пионерские домики и зеленая растительность, обстановка выглядела вполне приветливой и дружелюбной, может всё и в самом деле не так плохо, как кажется, и этот пионерлагерь не самая худшая альтернатива? В конце концов, моя свобода и так была всегда сильно ограничена, моя жизнь подвергалась постоянной опасности, и тут мне будет спокойнее, по крайней мере, первое время. В столе обнаружилась толстая папка с пометкой – «Легенда лагеря и описание происходящего», в которой было тщательно разжёвано всё, что могло мне пригодиться в ближайшее время, начиная от моей новой биографии и досье на всех людей, проживающих в лагере в данное время, заканчивая картой лагеря и перечнем моих обязанностей. С лабораторией меня также не обманули – в кабинете обнаружился тайный ход в подвал, в котором располагались сотни всевозможных реактивов, устройств и различных подопытных животных мелкого размера – в основном разнообразных крыс и жаб. Я быстро нашла общий язык с главной пионервожатой лагеря – молодой девушкой по имени Ольга Дмитриевна, еще быстрее вошла в курс дел, и дальнейшая моя жизнь стала напоминать идиллию. Большая часть моих обязанностей заключалась в подписании пионерам обходных листов, выдаче им же таблеток от живота, головы и лечении ссадин и ушибов. Совсем редко попадались переломы и сотрясения, но все они были пустяковые и угрозы для жизни пострадавших не представляли. Пионеры были для меня своего рода подопытными образцами, и я вовсе не собиралась вникать в их положение и жить их проблемами, и уж тем более – разбираться в перипетиях «научных экспериментов», которые над ними производились, хотя, как я поняла еще с самого начала – судьба большинства из них была незавидна и этот лагерь был по сути всем, что у них оставалось в жизни, потому что в своих реальностях они скорее всего были мертвы. Кроме того, все окружающие (за редким исключением), полностью теряли память при начале каждого нового цикла и сопереживать им было решительно невозможно. Меня же вполне устраивало дружеское общение с Ольгой, проводимые мною по ночам научные работы по вивисекции братьев наших меньших, и периодический стёб над пионерами, которые так забавно смущались и терялись, когда я начинала томным голосом бросать им двусмысленные фразы и полунамёки… Но любой идиллии когда-то настаёт конец, и в один прекрасный день ко мне поступил первый по-настоящему серьёзный пациент. Это был Шурик, провалившийся в какую-то яму и получивший несколько открытых переломов, сотрясение и огромную кровопотерю. Обеспокоенные товарищи затащили его на койку в медпункте и тут же разбежались кто куда, оставив меня наедине с проблемой. Ольга Дмитриевна выразила желание помочь, но при виде крови ей самой поплохело, и я моментально выставила её за двери, чтобы не путалась под ногами. До конца смены было еще несколько дней и у меня были все основания полагать, что раненый пионер их не переживёт. Какая-то часть моего сознания сразу посоветовала мне успокоиться и не метаться зря – чего тратить силы ради того, чтобы совершить невозможное? Но я не могла оставить это просто так – неспроста же именно меня выбрали на эту ответственную должность! От меня ждали того, что я буду совершать невозможное и творить чудеса. И, кроме того, Шурик сумел задеть во мне какие-то нотки сознания, он был любознателен и умён, и я не могла допустить, чтобы он умер вот так просто у меня на руках, а я даже не попыталась его спасти! Я начала проводить беглый осмотр и делать все то немногое, что могла в данном случае. Сложности возникли с самого начала – у него оказалась третья отрицательная группа крови, шансов, что у кого-то из пионеров окажется именно такая же, практически не было. Правда, у меня тоже была аналогичная группа крови и резус фактор, но это следовало оставить на крайний случай… Кровотечение удалось остановить, но пионер все равно медленно и мучительно умирал от потери крови и полученных травм, организм не справлялся, а необходимых лекарств и оборудования у меня не имелось… Нужно было ставить на карту всё, что имелось в наличии. Я достала из лаборатории свои мутагенные эликсиры, ускоряющие регенерацию тканей и внутренних органов, и свою последнюю разработку – реактив, ускоряющий метаболизм организма и мобилизующий все ресурсы. Либо это поможет ему, либо убьёт со страшными мучениями – третьего не дано. Я уже молчу о том, что это всё никогда не предполагалось использовать на людях… Эффект от такого своеобразного лечения определенно был… Но недостаточный. Шурик все равно умирал, и оставалось лишь одно средство – переливание крови. В условиях отсутствия ассистента это было крайне рискованным шагом, но выхода не было, только появлялся риск моей гибели в том случае, если что-то пойдёт не так… Я вздохнула и сделала то, о чём еще недавно даже не могла бы и подумать – подвинула рядом вторую кушетку, подключила устройство для переливания крови и, вздохнув, легла рядом… Я успела остановить процедуру как раз перед тем, как сама впала в беспамятство. Сил хватило ровно на то, чтобы отключить аппарат, заклеить руку и убедиться в том, что раненому стало немного лучше, после чего я без сил упала на кушетку и вырубилась. Пионер был спасён, пусть с риском для жизни, пусть дорогой ценой, но цикл завершился, и Шурик в очередной раз приехал в лагерь, целехонький и невредимый… А значит моё дело было сделано. Этот случай заставил меня немного по-новому взглянуть на лагерь и его обитателей, теперь я почувствовала себя не просто учёным-наблюдателем за зверинцем, а действительно нужным человеком, который может спасать жизни и человеческие судьбы. И это, наверное, было самое ценное, чему я научилась у Юли и Юры – осознание того, что каждая человеческая жизнь – это ценность, за которую нужно бороться и рискнуть, чтобы предоставить второй шанс тем, кто этого заслуживает…