Лириумная кровь

      Хоук была осторожной. Она никому не доверяла. Даже семье. Иногда доходило до того, что магесса начинала не доверять самой себе. Она всегда ждала предательства, не заводила друзей и не подпускала слишком близко к себе, вернее к своему сердцу, мужчин. Лишь сама играла с их чувствами. Некая забава, когда она влюбляла в себя мужчину, а после вертела, как ей было угодно. Она умела оставаться недоступной, при этом флиртуя с каждым, кто приглянется. Но любить сама не могла. Она слишком боялась, что ее чувства втопчат в грязь, что разобьют ее сердце.       Хоук была жестокой. Порой ее жестокость граничила с полным безумием. Она не жалела ни бедняков, ни детей. Женщины и старики тоже могли попасть под горячую руку. За это ее ненавидили и боялись. Ален лишь снисходительно, даже слегка надменно, улыбалась. Ей нравился страх в глазах толпы. И было плевать на злые сплетни и козни. "Жалость — удел неудачников,— ответила однажды Мерриль магесса, — Если человек что-либо хочет, он это сделает. Но если он сидит сложа руки, значит это его выбор. Его все устраивает." Врагов она наживала себе мастерски. Врагов она ценила. Но еще больше ценила удавшиеся планы мести и ловушки недоброжелателей. Они давали понять, где ее слабые места, чтобы девушка могла залатать их ледяной коркой.       Хоук была сильной. Точнее, так думали окружающие. Она представала перед всеми бесстрашной, сильной и независимой магессой. Даже храмовники не были помехой для малефикара... но никто не знал, как разрывалась ночами ее душа. Как Ален мечется от страха и беспомощности в холодной постели. Как она боится остаться одна. Как замирает сердце от страха вновь быть слабой. А после утром, замазывая белилами заплаканное лицо и пряча под темной памадой прокусанные и истерзанные губы, она вновь надевала маску сильной Хоук. Никто не знал, как она раз за разом, день за днем прятала свое сердце под толстым слоем льда, выстраивая вокруг себя непробиваемую стену.       Хоук была бесчувственной. Но это была лишь маска. Никто не видел ее истиного лица.