Цена ошибки

      Зайдя в комнату палача, Повариха с любопытством огляделась. Даже она бывала здесь нечасто. Комната была довольно просторной, даже большой, не каждый во дворце мог этим похвастать. Все стены были увешаны разного рода старинными жуткими приспособлениями для пыток и разнообразным оружием, начиная от больших зазубренных ножей и заканчивая огромным, двуручным топором с очень широким лезвием. В углу комнаты стоял большой камин с узорчатой решеткой, в котором весело потрескивал оранжевый огонь, распространяя вокруг себя волны удушающего жара.       Сам хозяин этого места стоял сейчас возле большого точильного круга, на котором он как раз правил до бритвенной остроты один из своих огромных двуручных топоров. Палач был довольно колоритной фигурой. Огромного, почти двухметрового роста берген, с длинными когтистыми руками и жуткими глазами на зверской физиономии, одетый в облегающий кожаный костюм с металлическими заклёпками. Увидев стоящую у порога старуху, палач расплылся в притворной радушной улыбке на всю свою большую зубастую пасть.   — Госпожа Повариха! Вы всё так же очаровательны, как всегда! Чем обязан столь приятному визиту?   — Ах, оставьте вашу лесть, господин палач, она здесь совершенно неуместна, — проворчала старуха, зайдя в комнату и усевшись на один из двух грубых деревянных табуретов, стоявших в комнате. — Я зашла к вам по делу, а не для того, чтобы выслушивать ваши неуклюжие комплименты.   — О, ну раз такое дело, я внимательно вас слушаю, госпожа Повариха, — палач отвесил лёгкий поклон, и, отложив в сторону отточенный до бритвенной остроты топор, уселся на второй табурет, с любопытством глядя на старуху.   — Ну, во-первых, — начала Повариха, — у меня для вас есть хорошая новость! Завтра вас ждёт работа! Король Хрящ подписал указ о казни служанки, совершившей государственное преступление! Вы, наверное, уже слышали о сорванном празднике?   — Ну разумеется, госпожа Повариха! — осклабился палач. — Вы, полагаю, говорите о служанке, выпустившей троллей, предназначавшихся на Тролльдень, не так ли?   — Совершенно верно, господин Палач, — с ухмылкой подтвердила старуха. — Эта маленькая дрянь своим беспрецедентным поступком заслужила смертную казнь, которую вам предстоит осуществить завтра на городской площади, при всём народе! Вот, если сомневаетесь, указ короля, с его подписью и печатью! Повариха достала бумагу и протянула ее палачу. Тот внимательно её прочитал и, пожав плечами, с жуткой улыбкой вернул обратно старухе.   — Желание нашего короля для меня закон! — весело проговорил палач. — Если Его Величество желает смертной казни, он её получит! Но, госпожа Повариха, — тут палач хитро посмотрел на старуху, — вы говорили, что это "во-первых". У вас есть что-то и "во-вторых"? Может, какая-то просьба личного характера? Палач выжидающе смотрел на Повариху, скрестив на груди могучие ручищи и прищурив один глаз. Та сразу немного смутилась и, зачем-то воровато оглядевшись по сторонам, тихим голосом проговорила, глядя палачу прямо в глаза: — Да… Господин Палач… Такая просьба есть… И я хочу, чтобы этот разговор остался только между нами.   — Слушаю вас, Повариха, — улыбаясь, ответил палач. — Не беспокойтесь, все разговоры между мною и моими клиентами остаются в строжайшей тайне! Я дорожу своей репутацией. — Очень хорошо, господин палач! — старуха растянула губы в мерзком подобии улыбки. — Тогда у меня лично к вам будет одна просьба весьма деликатного характера… Мне нужно, чтобы эта служанка ни до казни, ни во время казни не могла проронить ни слова, и это надо сделать так, чтобы никто ничего не смог заподозрить. Всё должно выглядеть естественно, без увечий и прочего насилия, чтобы всё смотрелось так, будто она ни с кем не желает говорить. Вы меня понимаете, о чём я говорю, господин Палач?   — Кажется, понимаю, госпожа Повариха, — палач оскалил зубы в понимающей ухмылке. — Вы желаете, чтобы эта служанка не проговорилась кому-то во время казни о чём-то весьма важном, чего тому совсем не обязательно знать, не так ли? Палач, улыбаясь, смотрел на Повариху, ожидая от неё ответа.   — Вы всё правильно поняли, господин Палач! — старуха мерзко оскалилась в ответной улыбке. — Именно этого я и хочу! — Ну, тогда вы обратились по адресу, госпожа Повариха! У меня как раз есть одно старинное фамильное средство, рецепт которого наша семья передаёт из поколения в поколение! Средство проверенное и действует мгновенно, но это очень дорого стоит… Согласны ли вы на моё предложение купить его? — палач испытующе смотрел на старуху. — Деньги для меня в данной ситуации не имеют значения! — Повариха достала из кармана поварской куртки увесистый кошель, набитый золотыми монетами. — Я готова у вас купить это чудесное средство! Сколько вы за него хотите? — О, госпожа Повариха! — палач с плотоядной улыбкой глядел на кошель. — Только для вас это средство обойдётся сегодня в пустяковую сумму. Для такой особы как вы я сделаю хорошую скидку! Всего лишь сто золотых монет - и оно ваше! Услышав названную сумму, Повариха вытаращила от возмущения глаза, но, глядя на наглую рожу палача, только скрипнула от досады зубами и, протягивая кошель в подставленную лапу, мрачно проговорила:   — Хорошо. Вы заслужили эти деньги, господин Палач. Но мне потребуется ваша помощь с этим средством! — Ну разумеется, госпожа Повариха, — палач, довольный, засунул кошель с золотом в висящую на поясе небольшую сумку. — Я с удовольствием вам помогу. К тому же, в конце концов, это моя работа. Палач встал с табурета и, подойдя к стоящему у стены деревянному комоду, достал оттуда небольшую стеклянную бутылочку, наполненную до краёв какой-то чёрной жидкостью.   — Вот, — палач с гордостью показал бутылочку Поварихе. — Наша старинная семейная ценность! Сжигает и парализует голосовые связки на целых три дня! Жертва полностью теряет способность говорить, и при этом никаких видимых увечий!   — Замечательно! — старуха радостно потёрла руки. — Не терпится его испробовать! Берите скорее это ваше чудодейственное средство, господин Палач, и идёмте в камеру к этой замарашке. У нас с вами впереди еще много дел. — Как пожелаете, госпожа Повариха, — угодливо склонился палач и, минуту спустя, они уже шагали по полутёмному коридору в направлении тюремной камеры, куда была брошена ничего не подозревающая Тихоня…