Цена ошибки

Арт 1 А там было на что посмотреть. Вся стена была буквально покрыта разнообразными вырезками из старых газет и модных журналов, показывающих знаменитых бергенов прошлого: то пловцов, то спортсменов, то известных звёзд, которых объединяло только одно. У всех них вместо голов были вклеены изображения его, короля Хряща в молодости, и этой служанки, создавая этим самые невероятные сочетания, от которых на лице невольно, сама собой появлялась улыбка, а на душе становилось тепло, словно её коснулись ласковые лучи солнца. Хрящ, сам того не замечая, с нежностью смотрел на почти по-детски наивно сделанную композицию, изображавшую свадьбу каких-то звёзд, где мускулистый, атлетически сложенный берген обнимал стройную девушку в белом свадебном платье. Вместо голов у звёзд были не очень аккуратно вклеены изображения его, Хряща в молодости, и этой молоденькой служанки, где они оба задорно улыбались друг другу, словно действительно два влюблённых молодожёна. От этой неприкрытой детской наивности, на вечно угрюмом лице короля внезапно появилась слабая улыбка, лишь отдалённо напоминающая ту, что была на старых фотографиях. Арт 2 Повариха, поняв, что короля совершенно не интересуют тролли, и всем своим нутром ощущая какое-то новое, необычное настроение Хряща, испуганно замолчала, и в тронном зале воцарилась полная тишина, лишь изредка нарушаемая негромкими всхлипами старухи. Зеленоволосый король, всё так же опершись рукою о подбородок, продолжал молча сверлить Повариху взглядом недобро горевших в полумраке глаз, пока наконец он негромким, но пронизывающим до самых костей мрачным голосом не произнес: — Скажи мне. Почему? Почему ты так хотела смерти той девчонки? Что в ней было такого, что ты из кожи вон лезла, чтобы убить её? Ответь мне, Повариха. Я жду. Арт 3 Он получил ответ на свой последний вопрос, и отныне, в его сердце не осталось места даже надежде… Она умерла вместе с этим маленьким ботинком, вынутым из её могилы… Он убил её… Убил свою Леди своими собственными руками, подписав тогда тот указ о смертном приговоре… Так вот почему она тогда так на него смотрела. Она не переставала любить и верить в него, даже перед своими последними мгновениями жизни. Она уже тогда простила его за всё, потому что любила его больше жизни… А он предал её, предал, как последняя тварь, думая в тот момент только лишь о своей жизни и короне! Если бы он тогда отменил эту казнь, если бы не проявил малодушие, всё было бы сейчас совсем по-другому, и она была бы жива… По жёстокому лицу короля градом покатились слезы и, не в силах больше сдерживать рвущуюся из него наружу запредельную тоску и боль, словно в чёрный омут затягивающую его с головой, он завыл… Он выл страшно, по-звериному, раскачиваясь от рвущей его на части страшной душевной боли, словно в этом крике пытаясь избавиться от неё, слово стараясь сбросить оковы, тянущие его ко дну. Арт 4 Пленники с ужасом смотрели на огромную, вырытую совсем недавно яму и стоящие рядом с нею два новеньких крепких гроба, ещё источающие вокруг себя запах свежеструганного дерева. Но ещё больше, чем зловещий вид ямы, их пугало неподвижное, словно вырезанное из камня лицо короля, с совершенно пустыми, жуткими глазами, с чёрными бездонными озёрами вместо зрачков. И эти мёртвые озёра сейчас прожигали их такою волною ледяной ненависти и жаждой смерти, что Повариха, первой не выдержав этого взгляда, истошно завизжала, извиваясь и дёргаясь всем телом в попытке встать на колени: — Пощадите, Ваше Величество! Умоляю! Я всё сделаю, что вы только не пожелаете, только не убивайте! Арт 5 Солдаты, подняв крышки гробов и закрыв ими сверху начавших дико кричать от охватившего их ужаса узников, принялись деловито заколачивать их длинными стальными гвоздями, наглухо замуровывая несчастных пленников в их деревянных гробницах. — Пощадите! — страшные вопли старухи резали слух даже сквозь плотно забитую крышку гроба, перекрывая грохот дробно звучащих молотков. — Прошу вас, ваше величество, убейте нас! Но только не так! Я не хочу та-а-ак умирать! Умоляю! Не-е-ет! — Это вам за неё! — жестоко проговорил Хрящ. — В моём сердце больше нет места жалости и состраданию! Они навсегда умерли, вместе с нею, ещё тогда, двадцать лет назад, и обратного пути нет! А теперь, пожинайте то, что посеяли! Король, горящими как уголья глазами, показал на чёрный провал глубокой ямы. — Закапывайте! Арт 6 Плечи короля затряслись, душевные муки, терзающие его, оказались настолько невыносимы, что Хрящ, не стесняясь, рыдал как ребёнок, прижавшись щекою к тёплой ароматной земле. Он так и уснул, обняв холмик руками, и во сне ему виделось, как чьи-то маленькие нежные ручки ласково гладили его по густым зелёным волосам, словно пытались унять всю ту боль, что годами копилась в его душе. И король, чувствуя эти нежные прикосновения, улыбался. Улыбался той самою мальчишечьей, давно забытой улыбкою, как когда-то, двадцать лет тому назад. Арт 7 Негромко щёлкнула открываемая крышка, и Цветан с нежною улыбкою всмотрелся в такое до боли знакомое красивое лицо с прекрасными глазами, которые манили, звали его к себе, согревая его своим теплом и любовью. Чья-то огромная тень накрывает серого тролля с головой, но в его сердце нет страха. Цветан берёт медальон обеими руками и, ласково целуя, прижимает к своей груди. — Всё хорошо, мои любимые! — с улыбкой шепчет он. — Мы скоро будем вместе! Арт 8 Отбив свой последний удар, древние часы с натужным скрипом вращают полуразвалившимися от времени шестерёнками механизма, снова заводя разбитую пружину и готовясь повторить всё то же самое на следующий день. В мёртвом городе вновь наступает тишина, изредка нарушаемая лишь негромким стрекотом насекомых и редким пением птиц, иногда залетавших сюда. Вот уже пятьдесят лет на старой, почти полностью заросшей травой могиле сидит мертвец в дырявых, насквозь проржавевших доспехах, опершись спиною о покосившийся сломанный крест, выполненный из простого камня. На голом, выбеленном ветрами и дождём черепе ещё кое-где сохранились остатки спутанных зелёных волос, блеклыми клочьями свисающих до самых плеч. Окончательно упасть скелету не дают каменный крест и почерневший от времени меч, некогда пронзивший его насквозь, а теперь, словно подпорка, держащий его в сидячем положении. В мёртвых, окостеневших руках покойник держит нечто, что, при ближайшем рассмотрении, оказывается истлевшими остатками маленького ботинка для катания на роликах, покрытого облупившейся местами жёлтой краской. Словно величайшее на свете сокровище, он прижимает его к себе, сокровище, что было для него дороже жизни, сокровище, которого никому и никогда у него не отнять…