Три птицы в стеклянной клетке

Глава 8. Реакция Рэтчета оставалась главной проблемой

Ветер, завывая, гонял уже остывший песок по высушенной земле. Периодически можно было услышать, как с той или иной скалы, отколовшись, падают и разбиваются вдребезги куски песчаника, образуя на стенах каньона причудливые выбоины. Звездное небо было подернуто легкой дымкой перистых облаков, предвещавших погожий день. Было не то чтобы поздно, но в это время года в Джаспере солнце садилось довольно рано, так что в восемь часов вечера можно было увидеть неполный диск луны, висящий на небе. На земле у всех кибертронцев: и автоботов, и десептиконов, и нейтралов было лишь одно то общее, что они не делили между собой, за что не велась вековая война, хотя она, несомненно, и была, и есть, и будет вестись, но не здесь. У всех у них, у мехов и фемок, юнглингов и уже взрослых и даже старых вояк были звёзды, единственное напоминание о далеком и разрушенном доме. Звёзды были тем, чем не делились почти ни с кем, только с самыми близкими. На них смотрели, чтобы помнить, что где-то там, среди миллиардов огоньков, на которых продолжается вялотекущая война, есть надежда. Надежда на то, что, возможно, удастся возродить родную планету, что война наконец закончится, что где-то там, среди звёзд, выжили боевые товарищи. Для лидера автоботов Оптимуса Прайма звёзды были не только спасением, но и проклятьем. Когда-то давно, когда он ещё работал в архивах Иакона и его звали просто Орион Пакс, ему довелось познакомится с двумя мехами, которые позже стали ему верными друзьями и наставниками. Он хорошо помнил тот день, когда он, «архивная крыса», не вылезающий из своих любимых детападов, нечаянно ввязался в дискуссию между двумя мехами ненамного старше него. Кажется, они обсуждали что-то о расположении планет и возможностях путешествий, звездных картах, возможно. Так или иначе, разговор вскоре перетек к обсуждению других вещей и затянулся на довольно продолжительный промежуток времени. Оптимус не помнит, кто из двух друзей предложил встретиться снова уже за пределами «этой обители тишины и покоя, в которой даже поболтать нормально нельзя», но они договорились встретиться на следующий день в самой отдаленной части кибер-парка около архива. Представились они только тогда, когда настало время расходиттся. Оптимус помнил, в каком шоке находился, когда два его новых знакомых назвали свои имена. Зета и Сентинел Праймы. Видя шок на его лице. Зета опустил свою мощную ладонь на его голову и, потрепав, как кибер-кота, сказал: «Ну вот чего ты шугаешься-то, нормально же общались. То, что мы Праймы, не делает нас лучше других». А Сентинел, который не выглядел таким взрослым, каким был (а был он хорошо, если не вдвое старше самого последнего Прайма), хорошенько хлопнул его манипулятором по спине и захохотал. А потом они подхватили его «под белы рученьки», как выразился однажды, уже на Земле, Рэтчет, и дружно сбежали с ошалевшим архивистом от разгневанной смотрительницы архива, сейчас уже дезактивированной. Все они — и Зета Прайм, предавший в итоге автоботов и перешедший на сторону десептиконов, и Сентинел Прайм, сражённый мечом Зеты Прайма, который не был бы достоин носить это звание после своих преступлений, если бы не его боевые заслуги, и старушка-смотрительница, и Альфа-трион — теперь остались там, среди этих холодных огоньков звёзд. А о скольких ещё погибших, пропавших без вести, прячущихся или ведущих войну он, Оптимус Прайм, не знал? Скольким ещё он мог бы прийти на помощь, но не пришёл, и сколько из них из-за этого было дезактивировано? Да, звёзды были его проклятьем в той же степени, в какой и спасением. Вот и сейчас Оптимус Прайм смотрел на звёзды, стоя на крыше базы автоботов на планете Земля в Джаспере, штат Невада. Несколько минут назад Рэтчет сообщил ему о том, что на заброшенной электростанции были замечены сигнатуры десептиконов. Оптимусу с трудом удалось подавить в себе желание как можно быстрее стартовать на помощь своим подчиненным, но сигнала бедствия не приходило, и он решил сделать то, что делает всякий хороший командир в таких ситуациях. Он поверил в своих подчинённых, но был готов, если что, немедленно отправиться к ним. Конечно, Прайм понимал, что волноваться в принципе не о чем, ведь все, кто там сейчас — ветераны ещё не окончившейся войны и много раз показавшие себя герои, и они смогут защитить себя и детей. Сейчас у него была другая проблема, ведь Мико отправилась туда не только в компании Рафаэля с Джеком, но и со своей новой подругой, которая и затеяла это всё. И если там десептиконы, то они непременно ее увидят и ещё одним человеком, знающим тайну автоботов, станет больше. Ещё сильнее лидера алозначных настораживало необъяснимое знание Син строения автоботского тела и методов его починки. У него не было никаких причин доверять этой маленькой белковой, хотя датчики базы и не воспринимали ее как трансформера. Пока стоило просто оставаться настороже, не выдвигая ей никаких подозрений и претензий. Вдали полыхнул взрыв, и через несколько секунд поступил сигнал от Арси. «Мы едем на базу. Раненых нет, Син с нами. Десы ее засекли. Она у Смоукскрина. Будем через 15 минут. Отбой» Теперь оставалось только дожидаться прибытия нового члена команды и готовить речь для разъяснения ситуации ей и агенту Фоулеру. Оптимус посмотрел на луну. Она отличалась от лун Кибертрона. Она была меньше даже самой маленькой из них, она была одна. Но, тем не менее, она казалась какой-то родной, как и вся эта планета. В глубине души он понимал: если им придётся выбирать между тем, какую из планет защищать, а какую отдать десептиконам, автоботы останутся на Земле, а Кибертрон отдадут без сомнения, но с сожалением и печалью на Искре. За то недолгое для автобота и продолжительное для человека время, что они здесь, Земля стала автоботам родным домом, таким же, каким когда-то был затерянный среди звезд Кибертрон. Ни одна другая планета не смогла приютить потерянные во мраке искры, обездоленные и почти сломленные жестокой, многовековой войной. Было ли дело в том, что здешнее население пошло на контакт с автоботами и приняло их, в том, что здесь у автоботов появились друзья или в том, что ядро этой планеты — Юникрон, брат и враг Праймуса, приютивший творения своего младшего родственника и сильнейшего врага, подаривший им возможность на душевный покой и защиту, пропавшую после гибели Праймуса, взамен на упокоение его, Юникрона, мятежной души, которая никогда не сможет попасть на Кибертрон… Оптимус не знал, но был уверен: Землю он будет защищать до конца. Кибертрон… Где-то на грани слышимости раздался рёв моторов автоботов, и вскоре они все показались на дороге. Оптимус в последний раз посмотрел на небо, находя ту, что люди в своих мультфильмах называют второй звездой*… Когда-нибудь, если Рафаэль, или кто-то другой из детей, спросит, он расскажет им, как найти Кибертрон на звездном небе, ведь Кибертрон, как и его сосед Солус, солнце Кибертрона — первые звёзды, которые появляются на небе ночью и последние, которые исчезают с него с рассветом. Кибертрон и Солус прячутся справа от Марса и слева от Венеры, так что их всегда можно найти. Да, если его спросят о том, как найти Кибертрон с Земли, он обязательно расскажет, но сейчас ему надо спускаться и встречать своих друзей, ведь у них у всех очень много работы. Им надо защитить Землю и ее жителей, им надо отыскать пропавших товарищей, им очень много надо сделать… Оптимус посмотрел на приближающиеся к базе машины и мотоцикл и направился в сторону лифта. На его лице уже почти растворились следы былой задумчивости, и лишь окуляры, подернутые лёгкой дымкой, говорили о том, что лидер автоботов думает о чём-то далёком и определенно важном. А впереди у него был очень и очень сложный разговор. Ему оставалось надеяться, что Син будет похожа на Рафаэля больше, чем на Мико, потому что, что ни говори и ни думай, но в восемь вечера, после двухдневной работы, всем хочется спать, а у Рэтчета ещё и болит голова и процессор… Да, реакция Рэтчета, пожалуй, оставалось главной проблемой.