my little killer

Чимин смотрит на сокращающиеся мышцы рук, смотрит на загорелый участок кожи живота, виднеющийся из-под задранной футболки, а потом его взгляд встречается с другим, горячим, пламенным. Родинка на верхней губе приковывает взгляд, особенно тогда, когда кончик розового языка прошелся по ней с легкостью, оставляя влажный след. Капля пота на виске стекает прямо на щеку, катится возле милой ямочки, по подбородку и ниже, скрываясь. Чимин не замечает, когда заканчивается песня, продолжая безнадёжно пялиться на чужое подтянутое тело. — Это было… охуенно просто, хён, — выдыхает парень и смотрит на чужие руки, украшенные тонкими жилами. Мужественно. Хосок двигается, как настоящий профессионал, что неудивительно, поскольку таковым и является. Он смеется искренно, заражая смехом самого Чимина, а потом как бы в шутку добавляет в конце пародию на тверк. Что ж, он даже жопой трясет, как бог. Хосок непонимающе смотрит на розововолосого, когда тот включает другой трек с более эротичной и интимной атмосферой. «Какой он всё-таки лапочка, » — вот то, что пробегает красной строкой у людей, только-только познавших Чимина. «Error 666,» — вот это всплывает в мыслях, когда видишь его танец. Лапочка становится нихуя не лапочкой, а самым настоящим дьяволом во плоти ангелочка. Ощущение, будто ты заказал себе персонального стриптизера, который лет с шести профессионально занимается пошлыми танцами. — И это ты называешь «любитель»? — открыто недоумевает Хо. — Блять, ты хоть знаешь, насколько эстетично и сексуально это было? А потом Хоби видит то, что ещё больше заводит выводит. Чимин смущается. По-детски, наивно и сверхмило. — Не преувеличивай, хён… — Чим улыбается, а кончики его ушек плавно переходят со смуглого в красный, как и милые щечки. Они тусуются в чиминовом кафе «Gold Maknae». Оно маленькое и уютное, а ещё в полночь здесь нет ни души, не считая их двоих. Чонгук идти с ними не хотел, потому что устал безумно после выступления, поэтому, оставшись вдвоем, они устроили батлл по танцам. Конечно, техника у Хосока была более чистой и отточенной, но, черт возьми, этот Чимин был просто прекрасен, как для простого «любителя». Хосок, столы со стульями и цветы на подоконниках были в глубоком восторге. Чимин милый. Чимин сексуальный. У Чимина розовые волосы. А ещё милые ладошки, особенно его маленький мизинчик. А ещё пухлые губы и щечки. Чимин хороший человек — общительный, добрый и искренний. Хосок смотрит на него и совсем не хочет уходить, хочет провести ночь за разговорами, танцами и музыкой. Чимину нравится Хосок — веселый, забавный и солнечный. А ещё его красные волосы — своеобразный фетиш. Его маленькие ямочки на щеках притягивают взгляд, не говоря уже о родинке на верхней губе. — Расскажи о Тэхене, — портит всё в одно мгновенье. Неужели Джей Хоуп сидит сейчас здесь чтобы только разузнать о Тэ? Чимин ему, наверное, нахрен не сдался. Значит ли это, что Хоби-хён заинтересовался в Тэхене? Влюбился с первого взгляда, быть может? Чимин не считает подобное бредом, он свято верит в чувства после первой же встречи. — Зачем? — в маленьких глазах-щелочках зажигается легкая то ли обида, то ли ревность, что не остается не замеченным от зоркого взгляда танцора. — Ну, он общается с Юнги, а это уже достижение, поверь… — отмахивается Хо и делает вид, будто бы это не он минуту назад интересовался Тэхеном. — Эм… Тэхен — отличный парень. Он особенный. Со своими причудами. Очень необычный. И добрый, отзывчивый. Он переехал в квартиру, которую снимает Юнги-хён, чуть больше двух суток назад, — выдыхает Чимин спокойно, но всё еще настороженно. Почему-то ему совсем не хочется, чтобы его использовали в качестве информатора. — То есть, они знакомы лишь два дня? — Хосок открыто офигивает, — Я, блять, полгода потратил на то, чтобы Юнги мне просто сказал «привет», а этому парню удалось с хёном по-человечески разговаривать после двух дней знакомства? Похоже, этот Тэхен действительно особенный. Чимин смотрит на Хосока и выдыхает, осознавая, что не дышал даже, ожидая ответа, но, похоже, Хоби-хёну интересны лишь отношения Тэ и его соседа, а не сам парень. Но почему это должно Чимина как-то волновать? Он верит в чувства с первой же встречи. Потому что хочется, действительно хочется полюбить, так, чтобы без остатка. Но он знает, что если полюбит — испугается. Потому что он не Тэхён, чтобы доверчиво бросаться с обрыва, рисковать, определенно рисковать, полностью вверяя себя чужому человеку, зная, что вряд ли этот человек действительно попытается тебя вытянуть с этой бездны. * Юнги вышел на улицу, выдыхая теплый воздух, образуя клубки пара. Контраст температур вызывает холодок по коже, и Юнги усмехается самому себе. Надо же, снег! Правда, «снег» — это громко сказано: словно связанная крючком салфетка, тоненький слой белоснежной крупицы на асфальте, кое-где прервавшейся полузамерзшими лужами, плюс, несколько мокрых снежинок в воздухе. Несмотря на то, что сейчас десять утра, на улице пасмурно, будто вот-вот наступит ночь. Как же Юнги ненавидит Намджуна за то, что обратно вытянул его на улицу в такую жуткую погоду. Такси объявилось почти сразу, что несомненно радовало замерзшую душу Шуги. Зачем он только ответил на звонок?! Надо было нахер Джуна послать, пусть знает в другой раз, как бухать, Рэп Монстер хренов. Всю дорогу к квартире адвоката Юнги думает о пристальном взгляде из-под пышных ресниц, ощущая до сих пор его на своем теле. Юнги не слепой, и даже если бы был слепым, всё равно ощутил бы этот прожигающий взгляд, заставляющий губы предательски щипаться. Юнги желает, чтобы это ему лишь казалось. Юнги надеется, что это маленькая ложь его подсознания. Намджун встречает своего хёна прямиком на пороге и чуть ли не бросается на него с объятиями. Его вид так и кричит «мама, забери меня отсюда скорее», а Юнги только смеется тихонько, и раз он уже в квартире Сокджина, то можно с ним тут же и поговорить. — Ноги в руки и топай, говорю, — словно с маленьким ребенком сюсюкается Мин, — мне тут с дядей нужно наедине перетереть. — О чём? — не унимается Намджун, дёргается от прохлады, когда его грубо выталкивают за дверь, в холодный подъезд. — Спросить, не сломал ли ты что-нибудь, например. — Вообще-то, да, сломал… — Серьёзно? Блять, Намджун, сколько можно, — брюнет уже в который раз фейспалмит со своего товарища, — Хотя ладно, потом поговорим, а сейчас иди к машине, — Юнги резко закрывает входную дверь, а Джун так и застыл с открытым ртом и красной курткой в руках, не успевая что-нибудь съязвить. Брюнет хватает Сокджина за локоть и тащит на кухню, от греха да подальше. Ну, мало ли, может стены тонкие… — Ты же знал, что Намджун мой друг, верно? — смотрит с прищуром брюнет, зная, что этот Джин может собой представлять. — Мы с ним не знакомились, видимо, он так растерялся, что даже имя мое забыл спросить, но, естественно, я знал, кто он, — Сокджин усмехается, глядя из-под челки победным взглядом, — Ты же не думаешь, что-то, что я отбил у него девушку, только простое совпадение? В мире есть полно крутых девочек, Дженни в том числе, но она не единственная. — Ким Сокджин, тварь ты такая редкостная, я же говорил тебе, чтобы не приближался к нему! — Юнги открыто закипает, потомучтоблять нельзя вмешивать Намджуна в его ублюдочные дела. Он не позволит никому ранить близких только потому, что они находятся с ним рядом. Юнги ненавидит. Ненавидит себя, потому что из-за него Намджун может попасть в опасность. Ненавидит себя, потому что его порядком заебала своя жизнь. — Это ради твоего блага, Юнги-я, сам же знаешь. Хватит истерить на счет своего «личного пространства», ты же знаешь, что с твоей работой такого понятия, как «личное» — просто не существует, — Сокджин устало потирает переносицу и тише добавляет, — Кто-то раскрыл тебя. Теперь тебе и твоей жизни угрожает опасность, и я обязан был проверить этого Намджуна. Но, судя по всему, он простой неудачник. — Не тебе его осуждать, мудак психанутый. Почему ты всегда тычешь свой нос не в свою жизнь? — Блять, Юнги, — Сокджин резко хватает парня за плечи, заглядывая в удивленные глаза и приближаясь чертовски близко, так, чтобы брюнет мог ощутить его дыхание на своих губах, — ты слышишь меня? Тебя раскрыли. Или тебе уже совсем на себя наплевать? И, да, я та ещё сволочь, но, поверь, в этом мире только я могу тебе помочь. Джин смотрит так, что по телу расползаются мурашки, жучки, паучки и прочая нечисть. Шуга чувствует, как расслабляется в чужих руках. — Позволь мне забыться… — шепотом выдыхает брюнет в приоткрытые губы, успокаиваясь или же наоборот — непонятно, — Я хочу забыться, хочу не помнить, что являюсь убийцей, хочу- Губы Сокджина мягкие и сладкие, такие, как и четыре года назад, в самом начале. Тогда эти губы часто успокаивали и избавляли от холодных кошмаров. Тогда Юнги предпочитал засыпать полностью вытраханным, без крохи сил, чтобы ночь прошла без излишних снов и мыслей. Квартира Сокджина знакома Юнги, как никому иному. Именно тогда, когда Шуге было очень хуево, появился тот самый «жалкий адвокатишка отца», оказав невероятную поддержку. Ненавидеть его не было смысла, ведь они — в одной лодке. Здесь он забывался от жутких кошмаров, попивая дорогой виски. Здесь его жестко имели, намеренно топили в физической боли, чтобы хоть ненадолго заглушить моральную. Да, было время, когда Джин трахал его. Юнги сам об этом просил, дабы не сойти с ума окончательно. Вернее, впервые это случилось по-пьяни. А потом понеслось. Просто с Джином удобно. Просто спать с кем-то «по-любви» Юнги нельзя. Во-первых, потому что любви не существует. Во-вторых, потому что это опасно. Если заказчики или отец узнают об этом, то обязательно будут пользоваться «слабостью» Мина. Поэтому Юнги предпочел ни к чему не обязывающие потрахушки с Джином. А потом и вовсе отказался от всего, что связано с сексом и, тем более, чувствами. Сокджин ласкает небо и десна, как тогда; сплетает языки, выбивая к чертям воздух. Юнги в отместку покусывает пухлые губы, вырывая тихое мычание. Джин впитывает. Впитывает в себя всё то отчаяние, накопившееся в хрупком, но в то же время сильном теле. — Слышал, Чонгук вернулся… — шепчет шатен, не отстраняясь. И откуда этому адвокатишке всё известно? — Да. Он игнорирует меня. — А ты думал, что бросится на тебя с объятиями и криками «хен, я так ждал встречи с тобой»? — Нет. Думал, он ударит меня. И не раз. — Он разрушил твое равновесие. Разворошил всё внутри, как тогда, — Джин констатирует, по мнению брюнета, очевидный факт, находясь всё так же близко к лицу. — Но это не значит, что я буду искать утешение в твоей постели, — Юнги сверкает глазами и отстраняется первым, направляясь к выходу, — Если будет что-то известно насчет того, кто меня раскрыл, немедленно сообщи мне. — Разумеется, — Джин смотрит вслед уходящему, еле слышно, почти в пустоту добавляя. — И береги себя, пожалуйста… * Намджун садится в припаркованное возле квартиры такси и серьезно не понимает, как можно было родиться таким идиотом. Мало того, что он сумел сломать дверную ручку в чужой квартире, на что красавчик лишь заулыбался мило, так он ещё и забыл записать его номер телефона, чтобы пригласить пообедать в качестве извинения. Более того, он не то, что номер, а даже имя забыл спросить. Пиздец. Из интересного занятия, которое называется «критиковать свой тупой мозг», его вытащил садящийся в такси Юнги. — Красивая куртка, Джун-и, — улыбается брюнет и смотрит с прищуром, устало улыбаясь, а Намджун только ресницами хлопает, ничего не соображая. Он смотрит на красную ткань, будто пытаясь найти объяснения на вечные проблемы вселенной, а потом до него медленно, но доходит. Осознание бьёт по вискам, накрывая лавиной: ну, не может человек, у которого есть только адидасовская куртка цвета хаки, быть сейчас одет в красную «puma». — Дрянь… Намджун смотрит в окно автомобиля и понимает, что они уже довольно-таки далеко от квартиры, чтобы возвращаться. — Ничего страшного, вернешь как-нибудь потом. Если вдруг Джину без неё будет невыносимо тоскливо, то пусть сам и приходит за ней. Он ведь уже знает, где тебя искать. — Джину? — Намджун смотрит как-то по-наивному, пробуя на вкус новое имя. — Его зовут Джин? — Ким Сокджин. И он тебе хён. От вида рыжеволосого брюнету искренно захотелось рассмеяться. Такой растерянный, потерявшийся и чертовски милый. — Хён? Вот ведь… — всё ещё не совсем придя в себя после пьянки, шепчет Джун потрескавшимися губами. * После звонка от какого-там «Мистера-Рукожопа-Рэп-Мона», Юнги сразу же рванул на выход, не сказав и слова, что, собственно, ничуть не смутило Тэхена. Даже радовало, ведь юноша мог перевести дыхание, успокоится и навести порядок в голове, пытаясь понять, что же за порыв был у него пару минут назад. Почему он так хотел поцеловать кукольные губы? Почему хотел впиться в бледную кожу, ставя на ней алые отметины? Почему его сердце билось в темпе presto? Почему только от единого холодного взгляда тело покрывалось мурашками, а разум грозился сойти с рельс? — Ты начинаешь влюбляться? — говорит на том конце трубки Чимин и хихикает, потому что Тэ продолжает возникать и оправдываться, а Тэхен понимает, что звонить и рассказывать о своих чувствах другу была не самая потрясающая идея. — Нет ничего плохого в том, что он тебе нравиться, — отвечает Чим на все те оправдания русоволосого, не желая их слышать даже. — В отличие от тебя, я считаю, что «любовь с первого взгляда» — чушь собачья. — Ага, считаешь, но при этом умудряешься влюбиться. — Я не влюблён! — Это всего лишь пустые слова, которые ничего не значат. Ты можешь говорить «нет», сколько тебе угодно, но это не изменит того факта, что твой сосед тебя привлекает. Тэхен чуть ли не до крови прокусывает губу, потому что, черт, реально привлекает. — Хорошо, допустим он мне нравиться и я чувствую к нему странное… притяжение, но это совсем не дает гарантий, что это что-то серьезное, что это не пройдёт через пару дней или, что ещё хуже, что он не пошлет меня куда подальше. А потом мне останется только засунуть эти чувства себе в жопу. — Ты продолжаешь говорить, как человек, который боится любви. Да, однажды тебя предали, но всё равно не пытайся прятаться под маской, которая тебе не идёт. Говоришь мне, что якобы не влюблён, но знаешь же, что не откажешься от своих чувств, какими бы они ни были, будешь бороться и нихуя не отступишься, даже если Юнги пошлёт тебя нахер. Ты не тот тип людей, кто избегает своих чувств и уж тем более не тот, кто их боится. Так что прекращай играть какую-то собой придуманную роль, я знаю тебя, как облупленного. И, нет, я не говорю, что ты без памяти в него сейчас влюблён, но что-то у тебя внутри всё равно есть и трепещет при виде Юнги, — Чимин неожиданно для себя вспоминает лицо Хосока и покрывается мурашками. Что это вообще за мысли такие?! Парень тихо вдыхает аромат макиато и добавляет с заминкой, — Любовь с первого взгляда — это не те «сюсюсю» и «мимими», какие бывают в сказках. Любовь с первого взгляда — это вспышка, притяжение и интерес. Изначально это полная ерунда, знаешь, но из неё вполне могут вырасти истинные чувства. — Хорошо, я понял тебя, — выдыхает Тэ, ибо понимает, что спорить на счет «психологии любви» с Чимином бесполезно. Он в этом чертов специалист. — Не забудь, что ты должен прийти в кафе сегодня. Серьезно, я не понимаю, зачем был нужен этот телефонный звонок, если мы встретимся буквально через полтора часа. — Просто… я должен был немедленно кому-то выговориться, — обреченно выдыхает русый и слышит уверенные шаги за дверью, шорох и звук открывающейся двери. — Понимаю, — говорит Чимин и добавляет что-то ещё, но Тэхен уже не слышит, потому что смотрит на высокого мужчину в деловом костюме, что стоит напротив. Тэ отключается, прикидывая, как будет объясняться перед Чимином из-за сброшенного вызова. — Эм… Здравствуйте, что ли? Вам что-нибудь нужно? — Тэ искренно недоумевает, понятия не имеет, кто этот мужчина. Может быть, это сосед пришел попросить соль или отвёртку, но, в общем, не похоже. — Где Юнги? — спрашивает тот прокуренным голосом. — Ушел где-то час назад. Мне ему передать что-то? — присутствие этого мужчины очень напрягало, как и тяжелый взгляд, брошенный в сторону парня, обозначающий что-то типа «слышь ты, букашка, ты там потише, ибо раздавить смогу». — Я его подожду, — говорит мужчина и по-хозяйски садится на диван, вгоняя русоволосого в не хилый такой ступор. Благо, Юнги объявляется как никогда кстати, ибо Тэхену не очень хотелось находится рядом с этим жутким типом. — Какого хуя? — брюнет смотрит на гостя с неприкрытым недовольством, на что тот лишь усмехается. — О, братец, привет. А я тут к тебе наведался, — мужчина улыбается приторно, после чего смотрит на Тэхена взглядом «уйди в закат». Тэхен всё понимает без лишних слов, хватает пальто и идёт прочь с квартиры. Мало ему в жизни проблем, так ещё в семейные приключения Юнги вмешиваться? Нет уж, увольте. Он спросит брюнета об этом как-нибудь позже и, возможно, хён расскажет. А если нет, — похуй, — это его личное дело. Вместо этого лучше пойти в ближайший супермаркет и купить какие-то сладости себе и Чимке. И Юнги, возможно. — Ты мог позвонить, зачем врываться в мою квартиру? — Юнги терпеть не может рожу этого ублюдка, тем более у себя дома. — Не телефонный разговор. — наигранно улыбается тот, — Я хотел тебе напомнить, что ты не имеешь права проебаться. От этого зависит мой имидж и имидж моего отца, а ещё твоя жизнь. — Да, я помню, что должен прикрывать ваши задницы. А теперь убирайся. — Как обстоят дела с Ким Джи Ёном и его тупым отпрыском? Когда ты уже приступишь к делу? — Информацию о его сыне мне никто не присылал, а с Ким Джи Ёном я разберусь. Не переживай. — Заказчик не из тех людей, кто любит шутить. Он хорошо заплатит за хорошо исполненную работу, но если ты будешь тупить, то заплатишь ты. Я лично тебя прикончу. — Спасибо за братскую заботу, хён. Если вздумаешь меня убить, то давай лучше пулей в черепушку — так менее болезненно и быстрее всего. Не хочу долго мучиться. — Ты прав. Ибо если тебя захотят убить другие, то я очень сомневаюсь, что тебе повезет увидеть такую нежную смерть. Скорее всего тебя будут долго пытать, пытаясь узнать, кто твоя крыша. Проболтаешься ведь о нас с отцом. Так что я предпочту лично тебя пристрелить. * Опустошение. Сказать ли, что Юнги чувствует опустошение, или всё же лучше сказать, что Юнги не чувствует ничего? И то, и другое вполне верно описывает его состояние. Встреча с Чонгуком, как уже говорил Джин ранее, знатно пошатнула его равновесие, заставила вспомнить прошлого себя — парня, не знающего ещё, что такое настоящее убийство, парня, который играет красивый аккорд, наполняя его чувствами, гармонично украшает собой придуманную мелодию, пишет слова, читает рэп и живёт. Именно, живёт, а не существует. Без кошмаров, без излишних мыслей. Точнее, с мыслями, но только о будущем. О будущем, в котором нет места ничему светлому и приятному. Юнги знал, что дружба с Чоном не будет вечной, потому что помнил — его судьба быть Шугой. А это исключает возможность жить. Только существовать. Быть машиной, уничтожающей людей, марионеткой человека, который с биологической точки зрения является его отцом, но точно не человеком. Знал это, но всё равно продолжал быть рядом с юным Гуки, наслаждаясь каждой минутой своей «жизни». В квартире чересчур пусто — даже любимый пёс не может затмить эту пустоту. Холли доверчиво тычет свою милую мордашку в руку, напрашиваясь на ласку. Знал бы он, в скольких литрах крови испачкана эта рука… Юнги ловит себя на мысли, что хотел бы увидеть квадратную улыбку. Сейчас, сидя на диване и приходя в чувства после разговора с братом, Юнги думает о русоволосом создании. Сам того не осознавая. А если и осознавая, то не признаваясь сам себе. С первой секунды их встречи его улыбка впиталась глубоко в сознание. Тэхен — как свежий глоток воздуха, теплого, весеннего, обволакивающего с ног до головы. Но Юнги боится, чтобы от этого свежего воздуха у него не закружилась голова, или, ещё хуже, — загрязнить этот воздух грязным дымом. Собой. КимТэ чертовски напоминает подростка Чонгука — с такой же солнечной улыбкой и наивным характером. Тэхена хочется защищать. Как когда-то Чонгука. От этого страшно немного, ведь привязываться с таким прошлым и с таким будущим ни к чему хорошему не приведет. А может, Юнги и вправду заблуждается, может, этот КимТэ — обычный придурок, никак не милый ребенок, как Чонгук. Может, Юнги уже настолько сошел с ума, соскучился по самому себе, настоящему, тому самому Мин Юнги, который жил четыре года назад на берегу моря недалеко от Пусана, что пытается найти замену Чонгуку? * Юнги не думал, что когда-то в его грязной жизни наступит момент, когда он, чертов жестокий наемный убийца, будет сидеть в кафе, попивая какао с зефирками и общаясь с почти не знакомыми ему людьми. Причем, один с этих людишек такой же, как эта розовая зефирка. Ну, а другой… такой же, как это какао. Хуй знает, к чему эта ассоциация. Может быть это потому, что Тэхен… сладкий? Только вот… Юнги сладости не любит. Разве что только какао. С зефирками. Ну, и кофе. С шестью ложечками сахара. Ну, и мороженное, и… много ещё чего. Но это он никому не скажет. В общем, Юнги сидит в этом тупом кафе, попивая гребанное какао с зефирками. И смотрит. Смотрит на то, как губы сидящего напротив парня пачкаются в вишневом варенье, а его лицо украшает довольная лыба. Ещё бы, этот ублюдочный Ким Тэхен сумел силой потащить Мина в это такое же, как и он, ублюдочное кафе. Чуть руку не оторвал. Конечно, Юнги здесь, потому что иначе ему бы пришлось попрощаться с конечностью. Итак, губы. В вишнёвом варенье. Испачканы. Да. Юнги на какую-то мили секунду посещает больная мысль о том, чтобы варенье и сахарную пудру со смазливого личка слизать, но это чушь полная, и брюнет просто не предаст этому бреду значения. Лицо как лицо. ничего особенного. Тэхен улыбается мило — в общем, так, как дебил. И хрен Юнги признает, что эта улыбка ему нравится. Тэхен появился в жизни Юнги только несколько суток назад и уже успел пересечь все границы и взломать стереотипы. Словно весенний вихрь, он ворвался в чужую жизнь. Точнее, существование. Словно весенний вихрь, он ворошит всё в чужой душе, неосознанно заставляет вспоминать пристальный взгляд на своих губах и тепло объятий, ощутимое сквозь толщу сна. Юнги спал так, как спал две последние ночи, лишь с Чонгуком, четыре года назад. Даже Ким Сокджин каждый раз после секса оставлял брюнета одного на кровати и уходил спать в гостиную, зная, что засыпать рядом нельзя, что это слишком интимно для их отношений. А этот чертов Ким Тэхен даже самые важные принципы Мина сумел сломать. И Юнги бы с удовольствием разозлился, но что-то ему мешает. Брюнет дёргается от собственных мыслей и ежится то ли от холода, то ли от вопроса, который так неожиданно посещает его голову. Этот взгляд… может быть, Тэ на меня запал? Да не, бред какой-то… Тэ улыбается слишком, — не «мило» и не «как дебил», а именно «слишком», — и достает из своего потрёпанного рюкзака огромную шоколадку, распечатывая и предлагая её Чимину и Юнги. Чимин пищит от радости, но тихо, дабы не напугать посетителей, которых и без того мало, и хватает аж половину вкусняшки, говоря, мол, это его любимая. А Юнги такую дрянь терпеть не может. Но всё равно ест. А потом они идут помогать Чимину с работой. Просто потому, что у того рабочего персонала в кафе почти нет, приходится делать почти всё самим. Кроме розововолосого тут есть ещё тётушка, которая делает замечательную выпечку, больше никого. Тэхен говорит, что частенько тут зависает, помогая Чимину с посетителями. Юнги ему напоминает, что завтра тому предстоит работать с другими посетителями, развлекая их музыкой, а Тэ весь аж загорается, нервничать немного начинает и вполне счастливо напевает что-то себе под нос. Юнги и Чимин на это только взглядами перекидываются да глаза закатывают, добавляя потом, что Тэхена не мешало бы в подсобке запереть, пусть там репетирует, представляя себе, что швабра — это микрофон. * Намджун очень надеется, что сегодня встретит красавчика. Сокджин-хёна то есть. Это вполне возможно, потому что сегодня в клубе будут выступать новые «звёзды» и, может быть, Сокджину будет интересно посмотреть на их выступление. Джун хочет в это верить. Потому что видеть в зеркале красную курточку раздражает. Потому что ему стыдно каждый раз, когда он её надевает. Намджун сидит у бара и пьет пиво, ожидая чуда. Он скучающе, но в то же время с предвкушением смотрит в толпу людей, выискивая среди них свою адидаску цвета хаки. Он видит Юнги, который идёт в сторону сцены с каким-то молодым парнем, кажется, с тем самым певцом у которого басистый, уютный голос. Ким Тэхен. С ними идет ещё какой-то парень с розовыми, мать его, волосами. Розовыми. Блять. Волосами. И знаете, Намджуну нравится. И, знаете, это кажется очень даже красиво. И, знаете, когда у Намджуна будет парень, то он обязательно заставит его выкрасить волосы в розовый… стоп. Парень? Что? — Привет, — раздаётся рядом, заставляя потеряться и потерять остатки серьёзного вида, хлопать перепугано ртом и смешить, блять, смешить того, перед кем и без этого нереально опозорился, — как дела? — Сокджин-хён… вы… — Намджун бы ударил себя сейчас по лбу или влепил смачную пощечину, потому что, блять, какое нахрен «вы», если после вчера размахивал перед этим человеком кулаками, матеря его с ног до головы, — ты… я… как бы это… — Курточка? — подсказывает Джин, насмехаясь или умиляясь — непонятно. — Да, точно… курточка. Если ты не против, то мы могли бы пойти в приватные комнаты, и там уже… в спокойной обстановке… — Намджун бы разбил свою голову об стену, так, чтобы море крови и размазанные мозги, но, вполне вероятно, что даже стена бы не выдержала его тупой башки и проклятия под названием «к чему ты бы не прикоснулся, оно обязательно разрушится», ломаясь первой. Потому что какие нахрен «приватные комнаты», Намджун, что за ересь ты несёшь? Будто бы вы не куртками, а нижним бельём решили обменяться. — Ладно, пошли, — Джин улыбается и ему, кажется, всё равно, где именно ему вернут вещь. Намджун чуть ли не спрашивает перепугано, — «куда?» — но вовремя себя останавливает. Он не понимает, кто ему, блять, красный диплом выдавал, (который сейчас лежит где-то под толстым слоем пыли, ожидая, когда же ним наконец-то воспользуются... но в Корее пока нет дефицита туалетной бумаги). Это же от волнения, да? На самом деле Намджун умный, верно? Рыжий на это очень надеется. Они идут молча, думая каждый о своем. Джин о том, что РэпМон чертовски невинный, а Намджун о том, что это был чересчур идиотский поступок, звать Сокджина в комнаты, предназначенные для исполнения порочных желаний, чтобы обменяться куртками. «Но хватит думать об этом, Джун, ещё немного, и всё закончится, » — проплывало в мыслях, немного затуманенных легким алкоголем, — «сейчас ты отдашь вещь и больше никогда его не увидишь». Но хуй там плавал. Намджун понимает, что влип, когда собачка на его (точнее, чужой) куртке заела, не желая двигаться ни вверх, ты вниз. Господи, как же это глупо. В глаза Сокджину смотреть до жути стыдно, поэтому ему остаётся лишь вжикать молнией туда-сюда, поднимая и опуская всего на пару миллиметров, и надеясь, что она соизволит двинуться. Намджун чувствует подступившую мелким пиздецом панику. Он нервно начинает стягивать чужую куртку через голову, слегка поднимая вместе с ней и толстовку, обнажая живот, продолжая пыхтеть и неуклюже кружиться вокруг своей оси. Его останавливают чужие руки-лопасти, схватившие его за бока. Намджун замирает, ощущая чужое дыхание на своей макушке, а потом и возле уха. Сокджин, осознанно или нет, прижимает парня к себе, будто бы заставляя успокоится. По крайней мере Джун действительно успокаивается, или же, нет, его сердце по-прежнему бешено бьется, но теперь уже не из-за мысли «боже, почему я такой идиот? только бы не опозориться ещё сильнее…», а из-за «черт, он слишком близко…» Дыхание рядом с ухом тихое, еле ощутимое, а руки, до сих пор расположенные на обнаженной талии — теплые, почти горячие. Джин, так же как и Намджун, замер, по неизвестной РэпМону причине. Зато отлично известной самому шатену, вдыхающему приятный апельсиновый аромат чужого тела. Он медленно поворачивает всё так же стоящего столбом рыжего к себе лицом, принимаясь стягивать куртку в прежнем положении и хватаясь пальцами за проклятую молнию. Та с легкостью поддается, будто ощущая своего хозяина, освобождая Джуна от теплой ткани. — Ты свободен, — беззаботно улыбается парень, находясь всё так же близко к лицу владельца клуба. Намджун видит, как лицо мужчины постепенно становится серьезным, а кончик розового языка нервно проходится по пухлым губам. Намджун чувствует чужое дыхание совсем рядом. Оно тёплое, совсем чуть-чуть вибрирующее, будто бы от легкой дрожи. Намджун тонет в чужих глазах. Они тёплого оттенка, как горячий шоколад, только вот медленно закрываются за мелко дрожащими ресницами. Намджуна кроет миллионами мелких эмоций; его словно бьет током. И хуй пойми что происходит в следующую секунду, но стоит ему только опомниться, то сразу понимает, что только что Сокджина оттолкнул. — Прости, пожалуйста, — выдыхает Джин, отворачиваясь., — не знаю, что на меня нашло. Намджун думал, что не может быть уже ничего хуже, чем это было пять минут назад, но нет, может. Потому что Джин, кажется, хотел его поцеловать. Потому что Намджун на автомате неосознанно его оттолкнул. Шатен чертовски растерян и заметно нервничает. А Намджун стоит и вникает. В суть. В реальность. Намджун чуть не поцеловался с парнем. С ПАРНЕМ. Малознакомым, причём. Ну да, Сокджин-хён красив. Но мама же говорила не судить людей по внешности. Намджуну тошно от себя и немного страшно от себя тоже, потому что хочется перемотать время назад и не отталкивать. Потому что хочется перемотать время назад и целовать. В горле застревает комом предательское «хён, продолжи то, что начал», но оно испаряется так же быстро, как и возникло. Джин ерошит свои каштановые пряди и кусает пухлые губы, на которые безжалостно залипает РэпМон. Вид шатена так и говорил, — «сожалею», — но, собственно, ему жалеть было не о чем. Разве только о том, что позволил себя оттолкнуть. Джин натягивает свою куртку и идёт вон из комнаты, а Намджун так и не смог вымолвить и слова. Рыжему хочется убежать от этого скребущего чувства где-то слева под ребрами, но в то же время хочется окунуться в него с головой.