***
— Привет… И чего это ты сияешь, словно золотой дракон на полуденном солнце? Выиграла спор, кто больше южан сегодня замочит? — Не ворчи. Сегодня я никого не мочила. — Это хорошо. Люблю, когда у меня нет работы. Так что случилось-то? — Слушай… А у тебя когда день рождения? — Да еще не скоро. А что? Ее лицо омрачилось: — Жаль. — Почему жаль? — У меня для тебя уже подарок есть. — Подарок? Ну, ничего, подождет твой подарок до дня рождения. — Этот не подождет. Он вздохнул — пожалуй, ему никогда не понять женской логики. — Ладно. Давай свой подарок, будем считать, что день рождения у меня сегодня. Она снова просияла. — Вообще-то подарков два. Один — вот! — она протянула ему что-то, похожее на книгу, завернутое в обычный пергамент вместо красивой упаковочной бумаги и перевязанное тонкой бечевкой вместо цветной ленточки. — Что это? — Смотри. Он надорвал пергамент и извлек из-под обертки… два старых семейных фотоальбома, о которых он и думать забыл: те не попадались ему на глаза много лет. Перелистнув страницы первого, он с замиранием сердца вновь увидел своих родителей — молодыми, своих погибших брата, сестру и самого себя — маленькими… А второй запечатлел, пожалуй, лучшие моменты его жизни: армия, выпуск из университета, любящая сестра, такая, какой он ее помнил… Он посмотрел на сияющую Сансу, испытывая целую гамму чувств, — растерянность, непонимание, восхищение, благодарность. — Но как?.. — Нравится подарок? — она едва не подпрыгнула от радости и нетерпения, ну чистое дитя двадцати пяти лет от роду. — А теперь идем! — Куда? — Со мной. Второй подарок на улице. Выйдя из блиндажа, Сандор обомлел: во дворе стоял старенький грузовик с открытым кузовом, в котором располагалась большая клетка. Из клетки доносилось злобное рычание, которое вдруг перешло в радостный скулеж и визг, когда Сандор подошел ближе. — Это… мои девочки?.. — у него перехватило дыхание. — Но как тебе удалось?! — Даже не спрашивай… Эй! Что ты делаешь? Только посмей их выпустить сейчас! Ты слышал?! Эй, Пес! Держи своих псов на привязи!!!***
— Сандор… А почему тебя называли Псом? — Хм… ну и вопросы у тебя… Даже не знаю, как ответить… Наверное, потому что собак любил с детства. — Собак? — Да. Отец разводил породистых гончих на продажу. А я за ними ухаживал, натаскивал, души в них не чаял… Чуть не рыдал, когда приходилось со щенками расставаться. Ну и потом как-то… без них жизни не мыслил. — Какой ты сентиментальный. — Да уж. Собаки были моими лучшими и единственными друзьями. Сама понимаешь, среди людей друзей-то у меня не было. Вот кличка и прицепилась. — И еще никак не могу понять… почему ты меня в лесу выслеживал? Ты же врач! — Так некому было. Чтобы самим лес прочесывать, это знаешь сколько людей надо? А собаки след легко найдут. А лучший кинолог в части — это я. Вот меня и нанимали для таких целей. Ну, дезертиров там выследить… или кто-то из ваших разведчиков к нам в лес забредал… Хобби это мое, понимаешь? — Ничего себе хобби… людей травить! — Эх, пташка… тебе меня не понять. Люди травили меня всю жизнь, и я с этим жил. Среди людей у меня всегда была куча врагов — и ни одного друга. Ну, разве что Джейме… Мы с ним еще до армии познакомились, и он всегда ко мне хорошо относился. Ну, еще Сэм — в университете… Его самого травили, и мы как-то сдружились на этой почве. И еще Монах. Сколько я его помню, он жил отшельником. А после смерти Элинор… когда я чуть не потерял рассудок от горя, он взял меня к себе и заставил жить… Но это и все. Когда я вернулся домой, ничего не изменилось. Люди для меня ничего не значили, как и я для них. Поэтому выследить парочку дезертиров для меня было развлечением. — Пока не попалась я? — Пока не попалась ты…***
— Сандор… Ты меня любишь? — Что за странный вопрос? А что я, по-твоему, только что делал? — Ну, я серьезно… — Ну, а как ты думаешь? — Я хочу, чтобы ты сказал… — Конечно, люблю. — А скажи… когда ты впервые понял, что меня любишь? — Ммм… даже не знаю, пташка… Наверное, с первой встречи. — С первой встречи? Это в лесу?! — Да… Ты тогда была такая… дикая, что ли… бежала до последнего… когда тебя собака цапнула, — я видел — ты даже не вскрикнула. Другая бы на твоем месте сразу в слезы, а ты молчишь… Когда меня увидела, конечно, испугалась, закричала… Но уже через минуту в твоих глазах было столько злости… Не поверишь — даже когда ты меня укусила, я тебя только больше зауважал. Такая хрупкая — двумя пальцами переломить можно, но в тебе было столько отчаянной смелости, воли к жизни, несгибаемости… я таких женщин еще не встречал. Ты тогда просто разрушила мой мир. — А зачем же ты меня тогда к дереву привязывал?! — Ты же все время норовила убежать. Я не хотел тебя привязывать, поверь, мне самому было тошно… Но я понимал — если ты будешь думать, что я угрозы бросаю на ветер, ты будешь повторять это снова и снова, пока не нарвешься. Уж извини. Я тогда так и не спал всю ночь… не смог. — А храпел так натурально! — И когда тебя били потом, у Болтона, а я стоял и смотрел… это было невыносимо. Мне казалось, если Хоут еще раз тебя ударит, я ему башку проломлю, а следом за ним и Болтону… Ну, а остальное, думаю, и объяснять не надо. — Нет, надо. Если ты меня уже тогда любил, почему оставил меня в первый день одну в доме? Ведь я могла убежать и нарваться на патруль, ты же сам потом говорил… Тебе было не жаль? Сандор хохотнул. — Убежать? Босиком, в трусах и в халате? Нет, пташка. Я нутром чувствовал, когда ты стала бы бежать, а когда — нет. Вот во второй вечер я был уверен на сто процентов, что ты что-то такое выкинешь. Ну и, кроме того… хоть я и чувствовал к тебе что-то… неправильное, но это было как-то безотчетно. У меня, понимаешь… только не смейся, а то я тебе больше ничего не скажу… у меня еще никогда не было настоящих отношений… нет, не то чтобы у меня вообще женщин не было, я не о том… но любви… Я просто не знал, что это такое. Санса честно сдержалась и не стала смеяться, хотя это стоило ей значительных усилий. До тридцати лет не влюблялся?! Да он точно чокнутый! — Теперь понятно, почему ты на меня бросался и рычал по любому поводу… Обычно люди этот этап в школе проходят. Ну, там, за косички подергать, на парте гадости написать, линейку сломать… — В школе, сама понимаешь, меня если не боялись, то дразнили. Таким уродам, как я, в обществе живется несладко… приходится отращивать шкуру потолще и зубы поострее. — Да уж, я прочувствовала… твою толстую шкуру. Я-то думала, почему ты никак на меня не реагируешь… Он снова хохотнул, но уже как-то невесело. — Я реагировал, уж поверь… Но просто не мог переступить черту. — Нет, ну послушай… Может, влюбился ты в меня и с первой встречи, но я же видела, что ты не смотришь на меня, как мужик… ну, не раздеваешь глазами, например… Когда же ты начал видеть во мне женщину? Он задумался. — Это тебе так казалось, что не видел. Я привык к самоконтролю. А вообще-то… ну, не знаю. Ты для меня сразу была какой-то… недосягаемой, что ли. Как актриса кино: смотреть можно, мечтать можно, а трогать и хотеть для себя — нет… Но впервые я почти потерял контроль, пожалуй, когда ты решила полить огород. Ты тогда так соблазнительно наклонялась, чтобы зачерпнуть воды в проклятую лейку… ну, будто нарочно меня провоцировала… Я уже опять чуть не рявкнул на тебя, и тут тебя Ним в воду повалила… А потом ты еще и в мокром платье вышла… я думал, у меня сердце из шта… из груди выпрыгнет. Санса хихикнула. — А я думала, это случилось тогда, когда ты глазел на меня под балконом… — Кхм… ну, должен признать, ты тогда на волоске была… У меня чуть крышу тогда не сорвало… — А я тогда ждала тебя… думала — придешь. — Я под дверью твоей стоял и локти себе грыз… Мне тогда, и правда, уже на все плевать было — я был на грани… — Надо было войти. — Я ведь думал, что ты меня ненавидишь… И остановило меня только это. Ведь против твоей воли — это было бы насилие… А если бы я переступил черту, я бы уже не смог сдержаться. — Да уж… я вообще не понимаю, почему ты так долго ждал… и вовсе я тебя не ненавидела… — Сама же говорила… — Мало ли что я говорила… — Значит, и про любовь тоже была неправда? — Про любовь — правда… В доказательство Санса закрыла ему рот поцелуем. Оторвавшись от губ Сандора спустя вечность, она снова спросила: — Ну, а тогда, когда ты меня напоить хотел… А я сбежала, а ты меня догнал… Тогда мне показалось, что уже точно все, крышка… — Санса… ты права. Видеть тебя перед собой, смотреть тебе в глаза, вдыхать твой запах, держать тебя в руках — и не поцеловать, не обнять, не залюбить до смерти… Большей пытки я в жизни не испытывал. Но если бы я сделал это, то ненавидел бы себя до конца своих дней… Я стал бы чудовищем, подобно Григору… Я не мог своей звериной страстью растоптать тебя, такую чистую, живую, настоящую… хоть и упрямую, и дерзкую до невозможности. И если бы ты не пришла тогда ко мне, и не прикоснулась бы… — Что тогда? Ты бы меня так и не вывез? — Вывез бы. Мне кажется, эта мысль у меня родилась еще тогда, когда я тебя из тюрьмы забирал. Не место рыжим пташкам среди всего этого дерьма. Просто тогда мне еще надо было решить кое-что для себя… Я хотел, чтобы ты доверяла мне. Чтобы сказала мне, кто ты. Но ты молчала, и это мучило меня, терзало, разрывало на части… Мне было необходимо твое доверие, понимаешь? Я должен был знать, ради чего ставлю на кон свою жизнь. — Понимаю, — сказала она, поглаживая и целуя его мощное плечо. И еще она понимала Этель. Тогда, во время первого разговора с ней, она никак не могла взять в толк, что нашла в нем такая красотка, как она. Но теперь, когда она сама прозрела, ей стало понятно — таких, как Сандор, больше не было. Благородных, смелых, честных, жертвенных… Он был последним рыцарем Вестероса.***
— Сандор… — Ммм?.. — Давно хотела тебя спросить… — Слушай, пташка… почему тебя все время тянет потрындеть после секса? Ну, будь человеком, дай отлежаться, помечтать… — А о чем ты собрался мечтать?! — Тебе правда интересно? Ну, тогда слушай… у тебя есть такая коротенькая футболочка, еле задницу прикрывает… Ну, ты вчера в ней утром кофе готовила… Так вот, когда ты наклоняешься… — Развратник! Ты лучше скажи мне… — он горестно застонал, но она продолжила, не обращая на него внимания, — какой пароль стоял на твоем компьютере? Ну, там, у тебя дома… — А почему тебя это интересует? — насторожился Сандор. — Ты что, лазила в моем компе? — Ну… сам понимаешь… — И когда это было?! — Когда ты вырубился после суток в госпитале… — Боги! С тобой ни на минуту расслабляться нельзя! — А все-таки… — Не скажу. — Ну, пожалуйста… я умру от любопытства… Он хохотнул и погладил ее по спине. — Ладно, скажу… если скажешь вначале, какие варианты ты подбирала. — Ну-у-у… разные. Твое имя. И так, и сяк. И «Пес». И «Этель». — Семеро! Этель?! Да с чего ты взяла?! — Ой, да ладно тебе… Потом в ход пошли Джейме, Тайвин и твои собачки. Я тогда еще подумала — наверное, это было имя сестры, или чья-нибудь дата рождения, но я тогда ничего этого не знала. — Эх, пташка… хакер из тебя никудышний. Пароль был: «Fuck the King*». Сандор долго с удивлением смотрел на задыхающуюся от хохота Сансу и думал о том, что на новом компе пароль-таки придется поменять.***
— Это и есть твой дом?! Ты шутишь, что ли? — А что? Тебе не нравится? — Да это же не дом… Это целая деревня! — Не деревня, дурачок… Это родовое поместье Старков! Оно очень древнее, понимаешь… — Да тут без карты сортира не найдешь! — Почему не найдешь? Ты только что там был… — Так это сортир был?! А я-то думал, нахрена Старки в тронном зале толчок поставили…***
— Скажи мне, Сандор… — Семеро, ну что еще? — А в какой момент ты все-таки решил уходить со мной на Север? — Ну… сразу. — В смысле — сразу?! — Ну, в смысле, когда ты это предложила. По правде говоря, я довольно долго ждал от тебя этого предложения. — Ты серьезно?! А зачем же ты делал вид, что не согласен?! — Ну… как зачем? Ты так талантливо меня переубеждала… я не мог отказать себе в этом удовольствии… — Ах ты… мерзавец! Придушить бы тебя!!! А я-то думала, что ты и вправду боишься прослыть дезертиром, что у тебя, блин, идеалы — честь, верность, король… — Король? — он фыркнул. — Пароль мой помнишь?.. А идеал у меня один — это ты… (Теперь точно все). *Fuck the King (если кто забыл): знаменитая фраза сериального Пса, которая на русский переводится как «в пекло короля».